- У тебя жар, – сказал Сириус. – И ночью ты ворочался. Ты пойдёшь к мадам Помфри?

- Ага, – не глядя на него, Ремус вылетел из спальни.

- Хочешь, я с тобой? – крикнул ему вслед Сириус, но Ремус не ответил.

Снова что-то заскрипело у него над головой, и Ремус приподнялся на кровати. Нет, ему не показалось. Кто-то ходил на втором этаже. Юноша затаил дыхание. Шаги не утихали, а потом послышались голоса. Один, кажется, был женский. А вот второй, низкий, сильный, принадлежал мужчине. И он даже узнал, какому именно мужчине. Ремус застыл на месте, стараясь унять бьющееся сердце. Грегор Гвилт наверху, разговаривает с кем-то. Должно быть, он и не знает, что в доме есть кто-то ещё.

Ремус поднялся на ноги, тихо вышел из кухни, оказался в пустой столовой. Отсюда вела лестница на второй этаж. Медленно, осторожно он начал подниматься вверх. Ступенька за ступенькой… Мерлин, только бы ни одна не заскрипела! Сколько раз в своей жизни он вот так крался – и не сосчитать. Но почти всегда с ним рядом были Мародёры, а сейчас их больше нет.

Шесть лет назад

- Куда мы всё-таки идём?

- Не всё сразу, Лунатик. Подожди, тебе понравится.

- Минуточку, а почему Лунатику должно нравиться? Меня никто спросить не хочет? Сегодня, вообще-то, мой день рождения!

- Бродяга, вечно ты требуешь к себе внимания… Я считаю, чем больше праздников, тем лучше. У тебя день рождения, у Рема новолуние, у Питера – день без штрафных баллов, а я просто красавец и умница, как всегда! Пошли уже.

Уже больше часа они шли по старому тоннелю, который Джеймс обнаружил совсем недавно. На концах волшебных палочек горели белые огоньки, свет выхватывал из темноты древние каменные стены с проржавевшими скобами для факелов. Воздух был холодный и неподвижный, в нём стоял запах пыли и плесени. В какую-нибудь другую ночь Ремус уловил бы больше запахов, но сегодня он чувствовал только эти. Сегодня новолуние, оборотень в его сердце спит крепким сном, и это прекрасно.

- Никто не хочет пончик?

- Опять стащил с ужина, Хвостик? Смотри, скоро в дверь не поместишься.

- Я себе только один взял. Остальные для вас. Тебе с ванильной начинкой, Бродяга.

- Ванильной? – Джеймс засмеялся. – Наш бунтарь без ума от ванили?

Его смех был таким заразительным, что Ремус и Питер тоже рассмеялись. Сириус зловеще ухмыльнулся.

- Беги, Хвостик, беги, – сдавленно проговорил Ремус и снова согнулся от смеха.

- What happened to that funny face? My little tomboy now wears satins and lace!

- Сохатый, заткнись!

- You’ve turned to the prettiest girl I’ve ever seen, – не унимался Джеймс. – Happy birthday sweet sixteen!*

- Джеймс, ты фальшивишь, как моя матушка в душе, заткнись ради Мерлина.

- А ты слушаешь, как твоя матушка моется в душе? – заинтересовался Джеймс. – Ну и традиции у вашего Благороднейшего и Древнейшего…

- Благороднейшего и Грязнейшего, – усмехнулся Сириус.

Питер уже икал от смеха. Чтобы не упасть, он схватился за Ремуса, и вдруг замолчал. Его пальцы крепко вцепились в запястье Ремуса.

- Ой, Питер, мне больно!

- Слышите? – дрожащим голосом спросил Питер.

Ребята замерли, прислушались. Из глубины тоннеля, откуда они пришли, доносилось шуршание. Казалось, что-то огромное ползёт следом за ними, задевая каменные стены и потолок. Пол дрогнул под ногами Мародёров, с потолка посыпался песок. Послышался глухой рокот.

- ВАЛИМ! – заорал Сириус. Все четверо помчались вперёд. Грохот приближался, песок уже не сыпался, а лился с потолка струйками. Со всего размаха Мародёры налетели на окованную железом дверь.

- Алохомора!!! – прогремели хором четыре голоса, и дверь ужасно медленно, со скрипом, приоткрылась. Толстый Питер едва не застрял, тогда Ремус и Сириус толкнули его в спину, а Джеймс, уже успевший юркнуть за дверь, дёрнул за руку. Питер тяжело упал вперёд.

- Бежим, бежим, бежим! – закричал Джеймс, продолжая тянуть мальчика за руку, и Питер неуклюже вскочил и побежал вслед за Джеймсом вверх по замшелой лестнице. Почти ничего не видя среди клубов пыли, оглушённый грохотом камнепада, Ремус нащупал горячую и сухую руку Сириуса.

- Бежим, Лунатик! – Сириус рванул его руку, Ремус протиснулся за дверь, но не удержался на ногах и упал на ступеньки, сбив с ног Сириуса. С чудовищным грохотом каменная лавина настигла их, железная дверь вздулась пузырём, но выдержала – наружу просыпались лишь несколько мелких камней, и всё стихло.

Ремус замер, парализованный ужасом. В голове не укладывалось, что ещё секунда – и все они были бы похоронены там, за железной дверью, раздавленные в лепёшку острыми камнями. Его грудную клетку сковало холодом: он пытался дышать, но не мог.

- Эй! Вы живы там? – по лестнице бегом спускался Джеймс. Ремус вдруг понял, что вокруг довольно светло – значит, лестница выводит на поверхность. Оторопь понемногу спадала, ему удалось вдохнуть, и тут же его пронзило ужасом – где волшебная палочка?! Оказалось, она всё ещё зажата в его кулаке.

- Нет, – подал голос Сириус, – мы мертвы, и на наших могилах напишут, что мы погибли во цвете лет из-за друга-идиота.

- Перестань, – Ремус давно не видел Джеймса таким серьёзным. Склонившись над ним, друг помог ему встать. – Пойдём, Лунатик.

- Я придумал новое название для нашей банды, – сообщил Сириус, когда они поднимались по лестнице наверх, где их ждал Питер.

- Да ну? – хмыкнул Джеймс.

- Ну да. Как насчёт «Роллинг Стоунз»?

Они снова начали безумно, истерически смеяться, размазывая слёзы по щекам грязными руками. И смеялись ещё долго, сидя под звёздным небом, на склоне горы, у подножия которой серебрилось озеро и темнел огромный силуэт Хогвартса. Чтобы не замёрзнуть под пронизывающим осенним ветром, Мародёры прижались друг к другу и закутались в мантии. Питер достал помятый пакет с пончиками, и, хоть на зубах скрипел песок, Ремус в жизни не ел ничего вкуснее. А потом, пока Джеймс и Питер в очередной раз со смехом обсуждали случившееся, Сириус обхватил Ремуса за плечи и поцеловал его в щёку.

Всего одно прикосновение губ, Ремус и почувствовать-то толком ничего не успел, кроме запаха ванили. Но это прикосновение вызвало волну ни с чем не сравнимого счастья. Не веря этому счастью, он посмотрел на Сириуса. Его глаза сверкали, как осенние звёзды, и он улыбался.

- С новолунием, Лунатик.

- С днём рождения, Бродяга.

Наверху было пусто и тихо. Никаких шагов, никаких голосов. Ремус застыл у стены, глядя на две наглухо закрытые двери. Может, ему всё-таки показалось?

Под резким порывом ветра задребезжало треснутое стекло в окне. Со скрипом приоткрылась одна из дверей, и оттуда донёсся голос Гвилта:

- Ты уверена в этом?

- Да, – голос был молодой и красивый. Как и его обладательница. Ремус сразу узнал этот голос: в комнате вместе с Грегором была Урсула. Почему-то эта мысль заставила его сердце сжаться. Тихо-тихо, почти не отрывая ступни от пола, он шагнул к двери.

- Дэн заметил Бёрдока. Он следил за ним от самого города, отстал только на перевале.

- Отстал? – усмехнулся Гвилт. – Не похоже на Бёрдока. Обычно он, как репей** – цепляется намертво. Похоже, он стареет, теряет хватку.

- Не думаю. На перевале был оставлен портал, так что Дэн смог быстро вернуться к нам. Если бы он шёл дальше, Бёрдок бы продолжил за ним следить.

- Почему Дэн сам не рассказал мне? Мы обедали вместе.

- Не знаю.

- А сама-то ты как это узнала?

- Слышала, как он обсуждал это с братом.

Некоторое время оба молчали, потом Гвилт задумчиво произнёс:

- Это может ничего не значить. Дэна и его брата знают многие оборотни. Вполне возможно, они что-то не поделили с Бёрдоком, и это их личное дело, но если нет… Если нет, это означает, что Сивый вышел на тропу войны.

Сивый! Ремус вздрогнул и приблизился к двери ещё немного. За приоткрытой створкой ему была видна часть комнаты: голый деревянный пол, придвинутый к стене стул, над ним – яркое пятно закатного света, падающего из окна. После заката Бобби будет ждать его, надо успеть…