- Я думаю, они теперь что угодно могут протащить под видом борьбы со сторонниками Волдеморта. Но насколько я поняла, это ещё не закон, а только законопроект. Автор – та самая Амбридж. Ох, чего только я от неё не наслушалась!..

- Я должен сказать тебе кое-что, – Квентин отвёл девушку к пыльному дивану, сел на него вместе с ней и взял её руки в свои. – Первое: я тебя люблю и никогда не брошу, что бы ты ни решила. Второе: это и мой ребёнок тоже, и я буду любить его так же сильно. Мерлин, я его уже люблю! Третье…

Джин не дала ему договорить. Всхлипнув, она прижалась к его груди и расплакалась. Напряжение и страх наконец-то вылились наружу, и через несколько минут, переведя дух, она прошептала:

- Ты, наверное, считаешь меня ужасной эгоисткой?.. Я знаю: нам опасно иметь детей. Но я выяснила кое-что: есть зелье… совсем недавнее изобретение… если оборотниха будет пить его всю беременность, ребёнок родится здоровым. Может, будет немного зависим от лунных циклов, но не более того… Мы можем пить аконитовое зелье, и всё будет хорошо, мы будем как нормальная семья!

- Да, – прошептал Квентин, прижимая её к себе. Сейчас он был почти счастлив, и только одно мешало этому счастью. Когда Джин снова заговорила, он понял, что она думает о том же, о чём и он:

- Но сначала мы должны помочь тому парню. Я не смогу жить спокойно, если он погибнет из-за нас.

- Я тоже, – признался Квентин.

2 ноября 1981 года, 23:01

Ремусу казалось невероятным, что ещё сутки назад он был в Хогвартсе, в кабинете профессора Дамблдора. Только прошлой ночью учитель дал ему задание разыскать Гвилта – и вот он уже практически выполнил это задание! Дело оставалось за малым: найти кинжал и сообщить Дамблдору. Но было одно серьёзное препятствие: Ремус не знал, где он.

Когда они приземлились, он увидел деревню. Старые, сложенные из серых камней дома, наверное, помнили ещё Кромвеля. Вокруг возвышались тёмные горы, поросшие густым лесом. Это явно не юг Британии, может быть, Шотландия? Или Уэльс? Или даже Корнуолл? Ремус прислушался: до него долетел глухой шум. Это море шумит? Или ветер шевелит верхушки огромного леса?

Скуммель и Хантер повели его к самому большому дому. Это была приземистая и мощная постройка – настоящий средневековый манор, в таком и небольшую осаду пережить можно. Вокруг дома ещё сохранилась полуразвалившаяся каменная стена.

Скуммель подтолкнул его к массивной двери:

- Удачи, парень… Надеюсь, Грегор убьёт тебя не сразу.

Хантер издал лающий смешок.

- Да брось ты стращать его, Эйнар. Бедняга уже в штаны наложил…

«Что? Я в штаны наложил?» – разозлился Ремус, и уже готов был резко ответить Хантеру, но тот уже отворил дверь, а Эйнар втолкнул юношу внутрь.

Они оказались в холле, служившем ещё и столовой. В одной из стен находился камин, в котором полыхала половина сосны, и Ремус чуть не застонал от удовольствия: наконец-то он в тепле! Огонь освещал всё помещение, обширное, но с низким потолком и маленькими окнами. В центре комнаты стоял широкий стол, а за столом сидело пятеро людей. Нет, не людей, сразу понял Ремус: по запаху он опознал оборотней.

Грегор Гвилт сидел во главе стола, лицом к двери, так что он мог видеть всех, кто заходил в дом. Он был таким огромным, что его плечи были лишь ненамного уже торца стола, и совершенно лысым. Его колючий взгляд сразу вцепился в лицо Ремуса, и тот почувствовал, что у него слабеют ноги.

Двое мужчин и две женщины, сидевшие за тем же столом, прекратили беседу и уставились на вошедших. Ремус заметил немолодую женщину, которая, несмотря на тепло, была в шарфе и митенках. Толстая белая прядь виднелась в её густых волнистых волосах. Смерив Ремуса подозрительным взглядом, она что-то шепнула своему соседу – симпатичному кареглазому парню – и тот тоже уставился на пленника.

Грегор Гвилт медленно опустил на столешницу свои здоровенные ладони и, опершись на них, поднялся на ноги. Когда он подошёл поближе, Ремус почувствовал, что его мутит, даром что последний раз он ел ещё утром: слухи оказались правдой. Широкий пояс Гвилта действительно украшали отрубленные руки, высушенные до состояния мумий. Их было три или четыре. На одной из них не хватало большого пальца.

- Грегор, – начал Скуммель, – я тебя подвёл. Хуперс успел скрыться вместе с девчонкой. Но виноват в этом не я один. Это Ремус Люпин, из Ордена Феникса. Сын Лайелла Люпина.

Гвилт коротко скользнул взглядом по лицу Скуммеля и вновь посмотрел на Ремуса. Тот не мог отвести глаз от этого спокойного, мужественного лица. По пути сюда он представлял себе кого-то вроде Фенрира – небритого, воняющего, с сальными патлами на голове и гнилыми зубами. Гвилт был совсем не такой. Он был довольно опрятным и здоровым, и пахло от него не потом, а костром и кожей. Но сильнее запахов костра и кожи был запах силы. Этот оборотень был буквально пропитан силой и властью, она ощущалась во всём – и в его широких плечах, и в удобно сидящей на них круглой лысой голове, и в крепко сомкнутых губах. Но больше всего – в прямом, решительном взгляде серых глаз. Чем дольше Ремус смотрел в эти глаза, тем меньше верил он в успех своей миссии. Ему казалось, что взгляд вожака проникает внутрь его черепа, блуждает по извилинам мозга, измеряет каждый кровеносный сосуд, взвешивает каждую нервную клетку. Конечно, он уже всё понял. Его не обмануть. Он и слушать Ремуса не станет: просто сломает ему шею своими ручищами, а затем отрубит кисть руки и подвесит к своему поясу. Возможно, и в обратном порядке.

- Так ты сын Лайелла? – спросил Гвилт. Голос у него оказался низкий и слегка хрипловатый. – Твой отец попортил кровь многим моим друзьям.

- Твои друзья ему хорошо отплатили. Они тоже кое-кому попортили кровь, – отозвался Ремус. Может, после такого он разозлится и убьёт его быстро, к чему упускать шанс? Но Гвилт остался всё таким же спокойным. Даже слегка улыбнулся.

- Садитесь за стол, все трое, – сказал он, возвращаясь обратно на своё место, – и рассказывайте.

Ремус опустился на табуретку рядом с кареглазым парнем. Тот смерил его надменным взглядом и отвернулся.

- Бобби! – рявкнул Гвилт. Стукнула дверь, ведущая на кухню, и Ремус обомлел: на пороге стояла та самая Бобби, которая, как он считал, умерла месяц назад. Она тоже узнала его. И без того серое лицо побледнело ещё сильнее, а в тёмных глазах мелькнул ужас. Они оба молчали, но Гвилт сразу всё понял.

- Тебе знаком этот мальчишка, Бобби? – спросил он. Спросил спокойно, но голос его звучал властно: попробуй, не ответь. И Бобби ответила:

- Да. Он тоже покупал зелье у Коулмана.

При этих словах Хантер почему-то засмеялся. Смех у него был визгливым, как лай маленькой злобной собачонки.

- Ну так принеси нашему гостю тарелку, – распорядился Гвилт. – И побыстрее.

Бобби тут же скрылась в кухне. Ремус уставился в стол, пытаясь осознать то, что только что увидел. Бобби жива. Значит, Джуд его обманул? Но зачем ему было лгать? Может, его самого обманули? Кого же, Мерлина ради, похоронили в том закрытом гробу?..

Бобби дрожащими руками поставила перед ним тарелку и стакан, Ремус тихо сказал ей: «Спасибо», но она вряд ли услышала. Поставила посуду перед Скуммелем и Хантером и пошла на кухню, но не успела сделать и пары шагов, как Гвилт сцапал её за руку.

Женщина вздрогнула всем телом. Ремус инстинктивно сжал кулаки. Проклятье, как ему нужна его палочка! Вожак молча смотрел в испуганное лицо Бобби, а потом медленно улыбнулся.

- Можешь отдыхать, – сказал он. – Со стола уберёт кто-нибудь другой.

- Ладно. Спасибо, – пробормотала женщина и поспешно удалилась, на ходу стаскивая с себя засаленный фартук.

В стакане оказалась вода, и Ремус осушил его одним залпом – после всего пережитого ему ужасно хотелось пить. Девушка, сидевшая напротив, пододвинула ему кувшин с каким-то напитком и улыбнулась. На вид она была ровесницей Ремуса, может, чуть постарше. Очень красивая и яркая, с золотисто-смуглой кожей и непослушными чёрными кудряшками.