- Ромулус, познакомьтесь. Это мой бывший ученик, Джуд Коулман.

- Здрасьте, – уныло сказал Ремус. Коулман пожал ему руку, на секунду задержав её в своей твёрдой узкой ладони.

- Один из лучших моих учеников, – с нежностью произнёс Слагхорн. – Жаль, Ромулус…

- Ремус.

- Да-да, конечно… Жаль, что ваша подруга, мисс Эванс, не смогла сегодня прийти. Уж она бы нашла общий язык с Джудом. Один талант – хорошо, а два – лучше, ха-ха-ха…

- Вы слишком сильно льстите мне, профессор, – сухо улыбнувшись, сказал Коулман.

- Нет, – Слагхорн наконец-то отпустил Ремуса и вцепился в Джуда. – Я всегда говорил: вы бы получили высочайший Ж.А.Б.А., если бы не та заварушка со Скуммелем…

И Ремус увидел, как гладкая коричневая кожа Джуда посерела, а улыбка стала натянутой.

- Что, вспомнил? – мягко спросил Скуммель. – Твой приятель неплохо испортил мне рождественские каникулы… да и пасхальные… да что уж говорить, и летние.

Ремус внезапно ощутил любопытство. Неужели сейчас Эйнар Скуммель расскажет, почему Джуд Коулман вызвал его на дуэль? Расскажет, что Джуд сделал с ним? Несколько секунд ему казалось, что Скуммель вот-вот заговорит. Но он лишь вздохнул и провёл рукой по светлым волосам. А потом снова нажал на газ.

Город остался позади, но рёв бури всё не стихал. Дворники на лобовом стекле бесполезно метались туда-сюда, ветер швырял в машину одну горсть воды за другой. Словно не замечая этого, Скуммель прибавил громкость радио.

Ремус откинулся на спинку кресла, вызвав новый укол боли в связанных руках, и прикрыл глаза, надеясь, что полёт окончится благополучно. Он не раз летал на мотоцикле Сириуса, выше и быстрее, чем сейчас, и иногда погода была ещё хуже. Но он никогда не боялся. Потому что Сириус был с ним.

Вдруг его пронзила дрожь. Не от холода и тревоги. Нет – просто на радио заиграла новая песня. С первой секунды он узнал эти неторопливые задумчивые аккорды. И тут он полностью сдался. Чёрт с ним. Если его глупая голова хочет думать о Сириусе – пусть. Он не может не думать о нём сейчас. Только не сейчас.

В начале августа он получил короткую записку. «Вечером приду к тебе. Тебе нужно это услышать».

Он сам не знал, чего ждёт от этой встречи. Очередного давящего, тяжёлого вечера, когда они оба молчат о том, что волнует их обоих? Или окончательного разговора, пусть мучительного, но необходимого? Что ему нужно услышать? Ремус старался вести себя спокойно: навёл порядок в комнате, купил угощение. Не забыл даже про колу, которую так любил Сириус. И всё-таки его сердце чуть не остановилось от волнения, когда со двора донёсся знакомый рёв мотоцикла.

Сириус вошёл, как всегда, без стука. Коротко улыбнулся в ответ на робкую улыбку Ремуса. Небрежно швырнул на вешалку кожаную куртку и гораздо осторожнее опустил на стол новенькую виниловую пластинку:

- Вот, погляди.

Ремус склонился над пластинкой. «Queen» и Дэвид Боуи. «Under Pressure».

- Так вот что ты имел в виду, – растерянно произнёс он. Сириус кивнул:

- В Лондоне эта песня звучит повсюду. Послушай, она… невероятная. Услышишь, сам поймёшь.

И они пили чай и слушали «Under Pressure». Сириус был прав: она была невероятная. Ремус сидел молча, поражённый силой двух мужских голосов и светлой печалью слов. Казалось, что эта песня выразила всё, что мучило и его, и многих других: безумие и горечь, разорванную на части любовь и давление, давление, давление на всех людях, и, спасаясь от него, люди выбегают на улицы…

- Классно, да? – спросил Сириус, когда песня закончилась.

- Классно. Поставь снова.

Когда песня пошла по второму кругу, Сириус поставил их чашки на стол и взял Ремуса за руки.

- Послушай, – сказал он, – нам надо поговорить.

Ремус не отвечал. Он ждал этой минуты, и вот она пришла. Это давление… давление на них обоих, с тех пор, как погибла Марлин. Он никогда не верил в то, что между ней и Сириусом что-то было. Это всё выдумала Алиса: уж очень сильно она переживала, что подруга до сих пор одинока. Алиса ведь не знала об отношениях Сириуса и Ремуса, и Фрэнк не знал, и Молли с братьями. Почти никто не знал. Нет, дело было не в чувствах Сириуса к Марлин, а в том, что её убил оборотень. Оборотень, стая которого увеличивается с каждым днём.

- О чём? – Ремус как будто со стороны услышал свой голос. Мёртвый голос. Безжизненный и высохший, как сожжённое грозой дерево.

- Нам надо расстаться. На время. Сейчас… слишком опасно. Большая часть моих дорогих родственничков будет только рада узнать о нас… и тогда я не знаю, что они сделают. Они могут схватить тебя. Заколдовать. Убить…

- Они и так могут это сделать, – всё тем же голосом проговорил Ремус. – Я ведь член Ордена.

- Это скоро кончится, – Сириус как будто не слышал его слов. – Скоро всё закончится. Мы победим Волдеморта. И всё станет как раньше. Даже лучше, Лунатик.

«Это наш последний танец… Это наш последний танец, это мы под давлением», – пел Дэвид Боуи, а Ремус смотрел на свои руки в руках Сириуса, и думал, что ничто уже не будет как раньше. И не будет лучше. Он хотел закричать, что ни в чём не виноват, но обида и злость сжали ему горло, не давая произнести ни звука. Если Сириус подозревает его, то пусть идёт к чёрту. Он ненавидел этого мужчину так же сильно, как любил его, и это было мучительнее всех полнолуний, вместе взятых.

Сириус отнял руки, откинул волосы с лица.

- Не говори Лили, – усмехнулся он. – Она меня убьёт.

Вспышка света. Крик. Кто-то со свистом пролетел мимо машины на метле, развернулся и ударил заклинанием. Скуммель выругался и выкрутил руль, круто уводя «Шевроле» вправо. Ремуса швырнуло на окно, потом вперёд. Краем глаза он увидел, как справа от машины, нагоняя её, несутся три тёмные фигуры на мётлах.

Скуммель тоже их увидел.

- Чёрт, – выдохнул он, и нажал на какую-то кнопку. Всю машину охватило недоброе зеленоватое сияние. Следующие несколько заклинаний срикошетили и попали, судя по крикам, в тех, кто их выпустил.

- Именем Министерства Магии! – прогремел усиленный заклинанием голос. – Немедленно спуститесь на землю!

- О, это запросто, – улыбнулся Скуммель и резко ввёл машину в пике. Ремус с ужасом уставился в тёмную землю, которая стремительно падала навстречу.

Снова совсем рядом загрохотали заклинания. Одно из них пробило зеленоватую защитную ауру, и в заднем боковом стекле появилась круглая дыра. Ремус почувствовал, как волосы встают дыбом: если бы волшебник произнёс заклинание на долю секунды раньше, оно поразило бы его прямо в голову.

- Освободи меня! – закричал он, повернувшись к Скуммелю. Тот вцепился в руль, сосредоточенно глядя вниз. – Освободи меня, ты нас угробишь!

Новое заклинание, и боковое зеркальце рядом с Ремусом разлетелось на осколки.

- Скорее тебя угробят собственные дружки из Министерства, – спокойно ответил Скуммель. – Хороший оборотень – это мёртвый оборотень, не забывай.

Земля неслась им навстречу. Ремус зажмурился и скорчился на сиденье. В последний момент Скуммель легко выровнял автомобиль, и тот, вместо того чтобы врезаться в землю бампером, приземлился на все четыре колеса, но совсем не остановился, а наоборот – поехал дальше, крутясь из стороны в сторону. Ремус всё-таки рискнул открыть глаза и с ужасом смотрел, как в свете фар вокруг автомобиля бешено крутятся тёмные стволы деревьев.

Скуммель смеялся.

- Люблю тебя, зайка, – сказал он и погладил руль. Машина остановилась так резко, что Ремуса вновь бросило вперёд. Он ударился подбородком о приборную панель и со стоном откинулся назад.

Скуммель открыл дверь и вышел наружу. Вспышка магии сотрясла всё вокруг, заставив Ремуса зажмуриться, а потом он услышал крики и громкий треск сломавшейся метлы. Скуммель сбил одного из преследователей.

«Чёрт возьми… это же люди из Министерства! Мракоборцы!» Ремус больше не мог сидеть спокойно. Он забился, пытаясь хоть немного ослабить магические путы, но это было бесполезно. Снова вспышка, снова крик. Тело рухнуло прямо на машину, ударившись головой о лобовое стекло. Ремус оторопело глядел на зазмеившиеся по стеклу трещины и прижатое к ним окровавленное лицо. Джошуа Олдридж. Старый товарищ его отца. Он был мракоборцем, когда Ремус ещё не родился. Глядя в лицо сыну своего друга мёртвыми, остановившимися глазами, Джошуа Олдридж медленно сполз по стеклу вниз, оставляя кровавый след, и Ремус закричал.