Убедившись, что Долохов по-прежнему без сознания, Эйнар выпрямился и повернулся к Амбридж. Направил на неё палочку и произнёс:

- Финита инкантатем!

Голос вернулся к чиновнице, и она вновь завопила благим матом, но оставалась висеть вверх тормашками. Губы Скуммеля раздражённо скривились. Он склонился к Ремусу, зло глядя на него:

- Говори, как её расколдовать?

- Зачем? – дерзко спросил Ремус. – Пускай ещё повисит. Может, кровь к мозгу прильёт, начнёт лучше соображать.

Скуммель медленно улыбнулся.

- Думаешь, я не смогу тебя заставить? – тихо, вкрадчиво произнёс он. – Думаешь, заклятие Круциатус – это самое страшное? Я могу выдавить твои лёгкие через твою глотку. Я знаю заклинание, от которого ты останешься без кожи. Я могу сломать каждую кость в твоём теле одновременно… или по очереди. За несколько минут или за несколько часов – мне это неважно.

Ремус снова рассмеялся, хоть это и было тяжело из-за того, что Мур по-прежнему давил на его шею палочкой.

- Нашёл, чем пугать, – проговорил он, глядя с ненавистью в холодные глаза Скуммеля. – Со мной это происходит каждое полнолуние.

С полминуты они молчали, глядя друг на друга. Амбридж всё визжала и визжала. Ремус вздохнул и сказал:

- Скажи: «Либеракорпус». Это контрзаклятие.

- Либеракорпус, – бросил Скуммель, небрежно махнув палочкой в сторону Амбридж. Она грузно шлёпнулась на пол, медленно перевернулась на живот, поднялась на колени, потом на ноги. Посмотрела на Ремуса злыми глазами и прошипела:

- Я ненавижу оборотней.

- Уйди, Долли, – сказал Скуммель.

- Ку…куда? – всхлипнула Амбридж. – Я не смогу аппарировать, моя палочка… Ты видел, они отобрали мою палочку.

- Тут есть камин, – нетерпеливо отозвался Скуммель. – На полке есть горшок, в нём должно быть ещё немного Летучего пороха.

- Но куда мне идти? – плаксиво протянула Амбридж. – Я… я должна была привести её, а теперь… Что мне сказать начальству?

- Понятия не имею, – Скуммель крепко сжал палочку, с которой срывались маленькие искры, прожигая дыры в ковре. Широко улыбаясь, он наступал на Амбридж, которая неуклюже пятилась к камину, а искры всё падали и падали. – Иди домой, Долли, или в Министерство, или к чёртовой бабушке, мне всё равно, куда, только побыстрее, Долли, потому что мне до смерти надоело твоё нытьё.

- Сейчас… – толстые пальцы зашарили по каминной полке, залезли в пузатый горшочек. Амбридж бросила щепотку пороха в огонь, который тут же позеленел, и ступила в пламя. Обернулась. На её лице была написана мольба. – Эйнар… Пожалуйста…

- Вали отсюда, – с улыбкой произнёс Пожиратель Смерти. Амбридж всхлипнула и пробурчала:

- Мин… Министерство М-магии…

Её фигура тут же закрутилась и исчезла. Пламя опять стало жёлтым, тонкие огоньки устало лизали обугленные брёвна. Эйнар постоял, задумчиво глядя на огонь. Потом обернулся к Муру:

- Я пойду к Грегору. Этого возьму с собой.

- А… а я? – растерянно спросил толстяк, поднимаясь на ноги. Ремус устало опустил голову на пол; корни волос всё ещё ныли от боли.

- А ты останешься здесь. Твой господин ранен… и, кстати, так и не получил свой кофе.

Удачи, Кевин, – и Скуммель рывком поднял Ремуса на ноги и выволок наружу. Обернувшись в последний раз на дом, юноша увидел бледное и потрясённое лицо Мура, уже представившего себе, с каким гневом обрушится на него Долохов, как только придёт в себя.

В 1981 году премьер-министром Великобритании была Маргарет Тэтчер, прозванная «железной леди». Она боролась с экономическим кризисом, охватившим страну, очень жёсткими методами, вызвав сильную неприязнь со стороны социалистов. Квентин её тоже недолюбливает.

====== Часть 8 ======

2 ноября 1981 года. 21:15

Плащ остался в доме, так что когда Ремус оказался на улице, он мгновенно замерз: свитер не спасал ни от дождя, ни от порывистого ветра, который налетал со стороны моря. Шторм разыгрался не на шутку, волны с грохотом налетали на скалы. Дождь превратил землю вокруг дома в сплошную грязь, и Ремус несколько раз оскальзывался, пока Скуммель тащил его к задней двери домика. Там Ремус увидел то, чего увидеть совершенно не ожидал: автомобиль. И очень крутой автомобиль, даже на взгляд такого профана в машинах, каким он был.

Скуммель распахнул переднюю дверцу, затолкал Ремуса внутрь и с неожиданной заботливостью застегнул ремень безопасности. Потом сам уселся на место водителя и завёл двигатель. Пелену дождя прорезал голубоватый свет фар. Скуммель повернулся к Ремусу и внезапно улыбнулся – не тем зловещим оскалом, какой совсем недавно напугал Амбридж, а вполне дружелюбной, довольной улыбкой. Ремус настороженно смотрел на него.

- Нравится? – спросил Скуммель и погладил приборную панель с такой нежностью, как будто под его ладонью была не деталь из полированного дерева, а бархатистая женская кожа. Ремус не нашёлся, что ответить, но Скуммель, похоже, и не ожидал ответа.

- Шевроле, – хвастливо произнёс он, и включил радио. Сквозь помехи донеслись обрывки женского голоса:

-… Штормовое предупреждение, повторяю… побережье штор… ждение…

- Ты же не собираешься лететь? – спросил Ремус, глядя на то, как Скуммель выезжает на дорогу, которую было почти не видно из-за дождя.

- Собираюсь, – усмехнулся тот и выжал газ. Инерция вжала Ремуса спиной в кресло. Автомобиль взмыл в небо так круто, что несколько секунд капли дождя падали на лобовое стекло не под углом, а совершенно отвесно. За какие-то полминуты огни Ипсвича остались далеко внизу. Ремус выглянул в окно и вздрогнул: совсем рядом раскинулось бесконечно огромное море, прекрасное и устрашающее в своей ярости. Сплошной ковёр тёмных туч волновался и бушевал так же, как и вода под ним, и ливень смешивался с брызгами волн, так что всё пространство между небом и морем превратилось в серебристую водяную пыль. Ветер закрутил автомобиль, как детскую игрушку, ещё чуть-чуть – и он швырнёт машину прямо в волны…

- Ты что, идиот? Снижайся! – крикнул Ремус. Скуммель рассмеялся и выкрутил руль влево. На той же ужасной высоте, на той же огромной скорости автомобиль понёсся вдоль берега, и несколько секунд спустя под колёсами уже были не тёмные равнины и бушующее море, а огни города.

- Всё ещё хочешь, чтобы снижались? – крикнул ему Скуммель и вновь рассмеялся. В этом смехе слышалось что-то безумное. Ремус, не отрываясь, смотрел вниз, на город. Помехи на радио прекратились, дикторша ещё раз напряжённо повторила информацию о штормовом предупреждении, и заиграла какая-то песня.

- Я люблю шторм, – с наслаждением произнёс Скуммель. – Я люблю бурю. Посмотри, – он вдруг схватил Ремуса за воротник свитера и ткнул его лицом в боковое стекло, – посмотри, сколько огней! Они забились в свои норы, прячутся от бури! Трусы! Жалкие трусы! – и снова безумно расхохотался.

- Маглы сделали твою машину, – отозвался Ремус. – Если ты так их не любишь, почему не летаешь на метле?

- Потому что мне так нравится, – с усмешкой сказал Скуммель. – Я не вижу в этом ничего противоречивого. Маглы существуют для того, чтобы служить нам. И нам, волшебникам, не зазорно пользоваться вещами маглов. Так же как и американским плантаторам ничто не мешало наживаться на хлопке, который собирали предки нашего общего приятеля Коулмана.

Потрясённый, Ремус не смог ничего ответить. Вот тут он вспомнил, где и когда слышал фамилию Скуммель.

- Присаживайтесь, Ромулус, – голос профессора Слагхорна был сладким, как сахарный сироп.

- Я Ремус, профессор, – сдавленно проговорил мальчик, но он был не уверен, что Слагхорн его расслышал. Тот уже повернулся к своему соседу, высокому и красивому мулату в фиолетовой мантии, и о чём-то разговаривал с ним. Ремус еле слышно вздохнул и, словно утопающий за соломинку, схватился за бутылку со сливочным пивом. Потягивая напиток, он время от времени посматривал на Слагхорна. Похоже, профессор увлечён беседой. Надо бы улучить момент и сбежать отсюда. Но как раз в тот момент, когда он уже собрался тихонько встать и уйти, профессор внезапно обернулся и взял его за руку: