Урсула взяла его за руку, и он сжал её пальцы.

- Я хочу пойти с тобой, – хрипло сказал он. Урсула печально покачала головой. Светлеющее небо отражалось в её бледно-зелёных глазах, делая их прозрачными, как вода. Свободной рукой она погладила его по щеке.

- Нельзя, – тихо сказала она. – Нельзя. Скорей беги: светает. Светает… Жаворонок-горлодёр своей нескладицей нам режет уши… Он пеньем нам напомнил, что светло, и что расстаться время нам пришло. Теперь беги: блеск утра всё румяней. Румяней день, и всё черней прощанье*.

Ремус знал, что она права. Пусть они ни дня в своей жизни не служила Волдеморту, она всё равно преступница. Быть с ней – означает самому стать преступником, предать то, во что он верил и чему служил. Она понимает, что они не могут быть вместе, что если они попытаются, то рано или поздно долг и сердце вступят в непримиримую войну, и их чувства превратятся не в любовь, а в ненависть. Всё, что они могли сделать – это запомнить этот момент, запомнить друг друга и никогда не забывать. Ремус наклонился к ней, и Урсула поцеловала его своими прохладными губами. Не размыкая губ, держась за руки, они стояли так, слушая биение сердец друг друга, а ночь вокруг них светлела, и холодный ветер вплетал снежинки в их волосы.

16 ноября 1981 года. 9:22

Утро было пронзительно-голубым и насквозь промёрзшим. Верхушки елей, окружавших Хогвартс, побелели от инея, как и шпили на башнях замка. Тонкие стёкла в окнах тихо позвякивали от холода.

- Так он создал крестраж, – сдавленно проговорил Ремус. Дамблдор медленно кивнул, не отрывая от него печального взгляда.

- Северус считает это маловероятным, однако я уверен, что на своём пути к бессмертию Волдеморт не мог остановиться ни перед чем. Он убил столько людей, что наверняка мог попытаться это использовать. Да, я уверен, что он создал крестраж. Я думал, что это Верный Коготь. Но судя по тому, что ты рассказал, это не так.

- Но ведь, быть может, его ещё можно найти и проверить?

- Мы не смогли его найти, Ремус. Я лично осмотрел разрушенную церковь в деревне Бринси. Я смог установить, что Гвилт погиб там – остались кое-какие следы – но тела нет. Магический огонь слишком силён, чтобы оставить тело. Раз Верный Коготь тоже погиб в этом огне, значит, он не был крестражем. Просто очень сильным артефактом, который попал не в те руки. Волдеморт наверняка намеревался сделать его крестражем, но не успел. Крестраж – что-то другое. И мы его найдём.

Ремус молча смотрел в окно, затянутое по краям морозными узорами. Зима обещала быть такой же холодной, как и в прошлом году. Хорошо, что отец укрыл розы в их саду – будет жалко, если помёрзнут… Мирная жизнь. Простые повседневные дела. Возможно ли это? Или это лишь мираж, и однажды жестокий тёмный маг вернётся, и вместе с ним вернётся война и кошмар?

- Ремус, – тихо сказал Дамблдор. – Ты не хочешь о чём-нибудь поговорить?

Поговорить хотелось о многом. О Сириусе, которого он встретил на пути в Азкабан и которого больше никогда не увидит. О клятве, которую вырвал у него умирающий Стив Томас. Об Эмбер Коулман, которая исчезла неизвестно куда вместе с отцом. О Кевине Муре, который, как сообщил «Ежедневный Пророк», вчера вечером покончил с собой в Азкабане, разбив голову о стену камеры.

- Что мне делать дальше, профессор? – тихо спросил Ремус.

- А что ты хочешь делать?

- Что угодно. Отправьте меня куда-нибудь. Я готов на всё, профессор. Пожалуйста.

Дамблдор грустно покачал головой:

- Две недели назад ты говорил то же самое, и вот что случилось. Нет, Ремус. Я не могу поручать тебе ничего, когда ты в таком состоянии. Тебе нужно отдохнуть. Набраться сил.

Ремус покачал головой. Ответить не мог – в глазах кипели слёзы, и он знал, что если заговорит, то не выдержит и заплачет. Какой, к чёрту, отдых, когда он не может отделаться от мысли о Фрэнке и Алисе, которых захватили в плен и свели с ума, пока он был слишком далеко, чтобы им помочь? Когда ночами он просыпается в ужасе, думая, что находится в зарешёченном лифте, и чувствует на своих руках засохшую кровь Адама? Когда каждый час, каждый чёртов час думает о мальчике по имени Дин, который никогда не узнает правду об отце? Когда Эмбер могла бы быть в Хогвартсе, подальше от обезумевшего отца, если бы он был хоть немного умнее?

- Я мог бы справиться лучше, – прошептал он. – Я мог бы…

- Послушай меня, – Дамблдор накрыл его руку своей ладонью. – Мы все совершаем ошибки, Ремус. Иногда груз ответственности слишком велик. Ты и твоё поколение столкнулись с такой огромной ответственностью, под которой могут сломаться и старики, не то что молодёжь. Ты не сломался. И не сломаешься. Мы все совершаем ошибки, и я в своей жизни совершил их бесчисленное количество. Но если я в чём-то и уверен, так это вот в чём: я не ошибся в тебе, Ремус. Я бы многое изменил в своём прошлом, но я никогда бы не изменил того, что решился взять тебя в Хогвартс. Я горд и рад, что воспитал такого храброго и благородного человека.

Он печально улыбнулся:

- В ближайшее время Барти Краучу будет не до тебя. Но он не забудет, что ты оказал ему сопротивление там, в Бринси. Тебе лучше некоторое время не попадаться никому на глаза, Ремус. Может быть, уехать из страны. Но знай: здесь, в Хогвартсе, тебе всегда будут рады.

Ремус наконец смог улыбнуться и нашёл в себе сил посмотреть на Дамблдора. В его голубых глазах блестели слёзы, но они были полны гордости.

… Отец всё ещё был в больнице. Ремус решил навестить его ближе к обеду: в середине дня в Больнице Святого Мунго не так уж много народу. Он зайдёт к отцу, и обязательно навестит Алису и Фрэнка. Может быть, когда-нибудь они выздоровеют. Может быть… Удивительно, что он всё ещё сохранил способность надеяться.

Он зашёл в кухню и поставил чайник на плиту. Подождал, пока заварится чай, налил себе большую кружку и вышел на улицу. Закутавшись в толстый плед, с чашкой чая в руках, он сел на крыльцо и некоторое время сидел, пил чай и ни о чём не думал. Может, и в самом деле, мирная жизнь возвращается…

В небе зажглась яркая искорка. Серебряный луч упал вниз, и превратился в маленькую полярную лисицу, пушистую, как облачко. Ремус замер. От неловкого движения чай выплеснулся ему на пальцы, но он этого даже не заметил. Патронус подошёл к нему, лисица высунула блестящий серебряный язычок и ласково лизнула Ремуса в щёку.

- Спасибо, что вернул его ко мне, – сказала она голосом Джин Феннелл. И взлетела в небо, лёгкими прыжками уносясь по воздуху всё выше и выше. Ремус смотрел ей вслед, и на душе у него стало хоть немного, но всё-таки легче.

*Шекспир, “Ромео и Джульетта” в переводе Пастернака

Комментарий к Часть 36. Ну, вот и всё)) остался только эпилог, в котором будут раскрыты судьбы оригинальных персонажей. Постараюсь выложить как можно скорее!

====== Эпилог. ======

24 декабря 1996 года. 17:32

Косой переулок выглядел необычно тихим и безлюдным. В прошлые годы в это время здесь царила праздничная суматоха: весёлые, нарядные волшебники, отмучившись в очередях к своим сейфам в банке Гринготтс, ходили по магазинам в поисках подарков на Рождество. Те дети, которые не оставались на праздники в Хогвартсе, возбуждённо бегали от одного магазинчика к другому или смотрели кукольные представления в праздничных балаганах, а взрослые пили глинтвейн в трактире «Дырявый котёл». В воздухе носился аромат миндаля в сахарной глазури, леденцов и шоколада, имбиря и корицы, апельсинов и розмарина. Двери и окна украшали венки из роз, падуба и еловых веток, на карнизах крыш переливались серебристые сосульки. Прекрасное, волшебное время, когда казалось, что все беды останутся в уходящем году.

Сегодня всё было совсем не так. Магазины стояли полупустые. Половина из них были закрыты, смотрели на улицу зловещими бельмами заколоченных окон. Зима выдалась холодной и ранней, Косой переулок был засыпан снегом, который никто не удосуживался убрать, но никто не возмущался из-за беспорядка – немногие прохожие торопливо делали свои покупки и покидали улочку, опустив головы, пряча глаза, торопясь скорее вернуться домой, к родным.