- Кэтрин! Кэтрин, это я!

- Бобби… – прохрипела Кэтрин, приподнимая дрожащие веки, и Ремус на секунду застыл, хотя навидался ужасов за последнее время. Глаза Кэтрин были багрово-красные, все сосуды в них полопались, даже светло-серые радужные оболочки казались чёрными. Она застонала и снова закрыла глаза, голова бессильно свесилась на грудь:

- Я... ничего… не вижу, Бобби.

- Всё хорошо, – голос Бобби дрожал, она на секунду сжала зубы, потом снова обхватила Кэтрин, рывком поднимая её на ноги. – Мы вылечим тебя.

- Он пытал меня… – прошептала Кэтрин. – Кон… Конъюнктивитус…

- Не бойся, – Ремус обхватил её с другой стороны, помог Бобби вести её к двери. – Это пройдёт, Кэтрин, твоя регенерация справится.

Из глаз Кэтрин покатились слёзы, смешанные с кровью.

- Они ранили её, – прорыдала она, – Оглушающее… прямо в живот… Это я сообщила в Министерство, где мы… я во всём виновата, если бы я успела, только на секунду, всего на одну секунду…

- Ты не… – начал Ремус, и не смог договорить. В дверях перед ними вырос Дерек. На него было страшно смотреть: лицо перекошено, глаза запали, как у мертвеца, и отливают красным в отблесках пламени, которое уже охватило первый этаж и подбиралось к лестнице.

- Ну что, довольны? – прорычал он. – Видите, что вы натворили?

- Дерек, уходи отсюда, или мы все умрём! – кашляя, выкрикнул Ремус. Дерек болезненно ухмыльнулся:

- Мы и так все умрём. Но я хочу, чтобы вы умерли сейчас.

Палочка в его руке сделала короткое, почти неуловимое движение. Сквозь треск огня Ремус услышал, как тонко зазвенело оконное стекло, разлетаясь осколками. Свежий воздух хлынул в комнату, и огонь радостно взревел, пополз вверх по стенам. Сразу стало очень жарко, комнату заволокло дымом.

- В окно!!! – заорал Ремус, отталкивая от себя Кэтрин и одновременно выхватывая палочку. В дыму было плохо видно, и он практически вслепую пальнул Оглушающим в сторону Дерека. Дерек легко отклонился в сторону, заклинание попало в стену, срикошетило и ударило в доски пола. Те с треском разошлись, и в расщелину хлынули тонкие языки пламени. Краем глаза Ремус увидел, как Бобби обхватывает обеими руками обмякшее тело Кэтрин и они обе исчезают в светлом квадрате окна, смутно видном сквозь клубы дыма. А потом следующая красная молния разрезала дым возле него – он едва успел упасть на пол и затаиться за кроватью.

- Я же тебе говорил! – кричал Дерек, его голос мешался с гудением пламени. – Я говорил тебе остановиться! А теперь они все мертвы или умирают, и всё из-за тебя!

- Дерек, уходи отсюда! – закричал Ремус, и его крик перешёл в кашель. Кровать загорелась, простыни вспыхнули, точно пропитанные бензином, и он поспешно отпрянул в сторону. Он уже надышался дымом так, что у него темнело в глазах, а лёгкие горели, будто наполнились пеплом. Огонь горел повсюду, и на полу, и на стенах, и даже по потолку уже ползли огненные змеи, но всё это пламя ничего не освещала – комната была наполнена дымом, в котором совершенно не было видно Дерека. Здесь ли он? Или ушёл, решив, что Ремусу всё равно никуда не деться? Юноша перескочил через расщелину в полу и бросился к единственному, что всё ещё было видно в дыму – светлому пятну окна, но тут внезапно невидимые оковы стиснули его руки и ноги. Он рухнул на пол, палочка замерла в сведённых судорогой пальцах, бесполезная и беспомощная. Дерек наложил на него заклятие Петрификус Тоталус.

Сквозь слёзы в глазах Ремус видел, как Дерек идёт к нему сквозь клубы дыма. Как наклоняется, и отсветы огня пляшут на его залитых слезами щеках.

- Мой брат ранен, он умирает, – хрипло сказал он. – Ты убил его, Люпин. Ты погубил всех нас, и ради чего? Ради того, чтобы порадовать Дамблдора?

Ремус ничего не смог ответить. Заклинание парализовало его язык и голосовые связки, всё, что он мог – это смотреть на расплывающееся лицо Дерека, не в силах даже закрыть глаза, чтобы защитить их от едкого дыма и жестокого взгляда голубых глаз, мерцающих сквозь этот дым. Дерек покачал головой:

- Лучше бы ты стал предателем, как твой друг Сириус. Там, в Министерстве, я случайно встретил его, до того как его отправили в тюрьму. Ты бы видел его лицо, когда я рассказал ему, что ты у нас… Я в жизни не видел такой ненависти...

Присмотревшись, он понял, что Ремус потерял сознание. Дерек был не уверен, что он вообще услышал его, но ему уже было не важно – главное, что он произнёс это. Не счесть, сколько раз он бросал жестокие слова своим врагам, и умрёт он точно так же, как жил – ненавидя.

- Дерек!!!

Далёкий голос пробился сквозь рёв огня, и губы Дерека раздражённо дрогнули.

- Дерек!!! – снова закричала Бобби. – Твой брат жив! Он зовёт тебя! Дерек!

Ложь. Всё ложь. Они уже пытались обмануть его. И всё же Дерек вздрогнул и обернулся. Если бы Ремус мог видеть его сейчас, он бы поразился тому, насколько он стал похож на прежнего Дерека, ещё не ожесточившегося и не сломленного, такого, каким он был в вечер их первой встречи. Огонь пробивался сквозь доски пола, стены превратились в сплошное пламя, Дерек чувствовал, как начинает гореть его одежда. Сквозь ступор он заметил, как за раму разбитого окна хватаются чьи-то руки.

Тяжело дыша, Бобби подтянулась наверх и встала на карниз. Осколки стекла изрезали её пальцы, но она будто не замечала этого, протянула руки навстречу Дереку. Тот очнулся, схватил потерявшего сознание Ремуса и толкнул его вперёд. Бобби обхватила его одной рукой, второй схватила Дерека за рукав. Падая вместе с ней из окна, Дерек ещё успел взмахнуть палочкой, чтобы смягчить землю под ними.

Бобби показалось, что она упала на плотный матрас. Ремус бессильно вытянулся радом с ней; его лицо и руки были в саже, из носа текла кровь, но он дышал, пусть и прерывисто, сотрясаясь от кашля. Бобби приподнялась на локте, поискала взглядом Дерека – и её сердце упало.

Дерек лежал на животе, его руки бессильно скребли землю. Горящий дом рушился, и тяжёлая балка придавила спину Дерека и ногу Ремуса. Старший оборотень приподнял голову, глядя не на Бобби, а дальше, за её плечо. Тяжело спотыкаясь, опираясь на хрупкое плечо Урсулы, к дому из последних сил спешил смертельно бледный, но живой Дэн.

Дерек улыбнулся, и из его рта потекла кровь. Бобби поднялась на колени, схватилась за горящую балку окровавленными руками, попыталась оттолкнуть её, но ощутила, как слабеющая рука Дерека останавливает её.

- Уведи моего брата, – прохрипел он. – Уведи…

Он бессильно уронил голову на землю, и Бобби навсегда запомнила, что перед смертью он ещё раз улыбнулся окровавленными губами.

Она убрала руки. Навела палочку на Ремуса и хрипло прошептала:

- Финита Инкантатем.

Ремус снова смог пошевелиться. Опираясь на дрожащие руки, он попытался встать, но тут же со стоном упал на землю – его нога всё ещё была придавлена балкой. «Боже, какая я идиотка, – устало подумала Бобби, – почему я не сделала этого сразу?..» Она навела палочку на балку, и та тяжело приподнялась вверх, отползая по воздуху туда, где огонь гудел над уже почерневшими развалинами дома.

Бобби обернулась. Дэн замер на месте, его лицо окаменело от боли, на нём жили только глаза, наполненные страхом. Зрачки расширились так сильно, что глаза казались не голубыми, а чёрными.

- Дерек? – выдохнул он. Бобби медленно покачала головой. Лицо Дэна исказилось, он упал на колени и разрыдался – тихо, почти без слёз, только судорожные горестные вздохи срывались с губ. Урсула сжала его плечо побелевшими пальцами, не отрываясь глядя на мёртвого Дерека, потом вдруг разжала руку и бросилась к Ремусу:

- Ты живой?

- Да, – хрипло отозвался Ремус и почувствовал на губах вкус крови. Правая нога онемела, он не мог на неё опереться.

- Как Кэтрин? – спросила Бобби. Урсула повернулась к ней:

- Жива. Ничего не видит, но жива. Джин тоже, но ребёнок… – она не договорила. Да и что тут можно сказать. Оглушающее заклинание такой силы – всё равно что удар кувалды. Если бы Джин была в человеческом обличье, она бы смогла воспользоваться магией и предотвратить выкидыш. Но она не могла.