Адам снова рассмеялся, и Ремус неожиданно для себя ответил ему тем же. Смех отозвался зловещим эхом, и они замолчали.
- Как ты похож на своего отца, – покачал головой Адам. – Хотел бы я ненавидеть тебя так же.
- За что ты ненавидишь отца – я понимаю, – отозвался Ремус. – Но Фенрир? Почему он твой враг?
Адам долго не отвечал. Ремус вдруг почувствовал укол вины: всё-таки это личный вопрос. Но только он собрался извиниться, как оборотень заговорил, глядя в сторону:
- Когда-то мы были в одной стае. Друзьями не были. У Фенрира есть подельники, есть приятели, есть слуги, но нет друзей. Тогда он ещё не был вожаком. Мы оба служили Ральфу Кривозубу. Мы с Фенриром были совсем детьми, когда попали к нему.
Он снова замолчал, словно заблудившись в тех далёких годах.
- Меня обратили насильно, как и тебя, – проговорил он наконец. – Я был сиротой. Отца не знал. Мать родила меня, когда ей было четырнадцать, от родов и умерла. Меня воспитывал дед. Он батрачил на фермах в Шотландии. Перед войной многие фермеры разорились, ну а в войну стало ещё хуже… Города бомбили, но там хотя бы можно было получить продуктовые карточки. А в деревнях начался голод. Дед не мог найти работу, и мы рыбачили, ставили силки на кроликов – перебивались, как могли. Дошло до того, что мы стали жить в лесу. Построили шалаш. Дед всё беспокоился, что будет зимой, но так до зимы и не дожил. Оборотень напал на нас. Меня только укусил. Я заорал. Дед проснулся и накинулся на оборотня. Было бы у него ружьё, может, всё и обошлось бы, но у него был с собой только нож… Тварь буквально разорвала его на куски, а потом уплелась в лес – дед всё-таки ранил зверя, и на то, чтобы добить меня, у него сил не хватило.
- Мне очень жаль...
- Ему было всего сорок два, когда это случилось. Он был младше, чем я сейчас… Я добрался до города. Иногда мне удавалось колдовать, правда, я сам тогда не понимал, что это. Но других волшебников я не встретил, а магия помогала мне не всегда. Я воровал, попрошайничал. Попал в тюрьму. Там же и превратился в первый раз. Убил троих полицейских… сбежал… и попал к Ральфу. В его стае я встретил Грегора и Фенрира.
Он откинулся назад, прикрыл глаза:
- Грегор… Он всегда был другим. Большинство из нас были превращены в оборотней. А Грегор таким родился. Его родители были оборотнями, которые ушли из стаи Ральфа. Но Ральф не стерпел этого. Когда Грегор был ребёнком, крестьяне поняли, что его родители оборотни, заколотили их в доме и подожгли. Но Грегора там не было. Ральф забрал его раньше. Это он выдал его родителей, отомстил им и забрал ребёнка, чтоб сделать своим слугой. Но он просчитался. Грегор не мог подчиняться никому. Когда мы все повзрослели, Грегор ушёл из стаи Ральфа и увёл за собой меня, Фенрира и ещё десять молодых оборотней. Мы долго скрывались по всей стране, от Ральфа и от авроров. Фенрир был проблемой. Он был слишком жесток. Он хотел убивать. За ним всюду тянулся кровавый след. Он постоянно подвергал нас опасности, и Грегор не выдержал и выгнал его. О нём долго не было ни слуху ни духу, а уже потом мы узнали, что он сколотил свою стаю. Но мне было не до Фенрира. Я и моя подруга Вирджиния полюбили друг друга, и больше нас ничего не волновало.
Не открывая глаз, Адам покачал головой:
- Когда меня схватили авроры, и твой отец добился, чтобы меня отправили в Азкабан, Вирджиния ждала моего ребёнка. Я спрятал мысли о ней так глубоко, что ни одному дементору не удалось их забрать. Все долгие три года я запрещал себе даже думать о том, что она на свободе, ждёт меня. О том, кто у нас родился – мальчик или девочка. О том, какое имя она выбрала. Я позволил этим мыслям вернуться только когда вышел из тюрьмы. Жил ими всё время, пока бежал обратно к Грегору. Наконец-то я снова увиделся со своим другом. Но Вирджинии не было.
Он помолчал, а потом резко, отрывисто сказал:
- Фенрир хотел Вирджинию ещё с тех пор, как мы все были в одной стае. Когда Грегор его прогнал, он звал её с собой, но она не пошла. Пока я был в тюрьме, Фенрир выследил её. Похитил. Она отказалась быть с ним даже под угрозой смерти. Тогда он изнасиловал её. От этого у неё случился выкидыш. Вирджиния сбежала, вернулась к Грегору, рассказала обо всём. Может быть, она смогла бы жить дальше и ждать меня, мы бы вместе отомстили за наше дитя… Но она не смогла. Три года я ждал, когда увижу любимую женщину, и не знал, что она убила себя.
- Мне так жаль, – снова проговорил Ремус. Это были глупые слова, беспомощные и бесполезные – но что ещё он мог сказать?
- Конечно, Грегор решил отомстить. Он похитил любовницу Сивого, Зельду. Когда я вернулся из Азкабана, она ходила по нашему лагерю королевой, таская на руках этого ублюдка Финна. Всем и каждому говорила, что мальчишка – сын Грегора. Но я никогда этому не верил. Он растёт таким же чудовищем, как его настоящий отец. Мой друг стареет. Когда-нибудь он умрёт. Надеюсь, и я умру поскорее, и не увижу, как Финн станет вожаком.
Тянулись бесконечные минуты. Воздух в шахте был неподвижный, наполненный пылью, кровью и страхом. Ремус замёрз и очень хотел пить. Ему казалось, что он сидит в этой клетке целую вечность. Суждено ли ему ещё когда-нибудь увидеть солнечный свет? Увидеть отца? Профессора Дамблдора? Могилы своих друзей? Услышать что-нибудь, кроме этой мёртвой давящей тишины?
Словно в ответ на эти мысли, тишина исчезла.
В уши вонзился дребезжащий скрип, к которому тут же добавился протяжный металлический визг. Где-то заработал старый, проржавевший механизм. Лифт тряхнуло. Адам и Ремус вскочили на ноги. Схватив Ремуса за плечо, Адам притянул его к себе, подальше от закрытой двери. Ужасно медленно, трясясь так, что оборотни едва не падали, лифт полз вверх. Механизм натужно скрипел, стонал и выл.
И вдруг сверху раздался вопль. Протяжный, воющий, он как будто не принадлежал ни человеку, ни зверю. К воплю присоединились и другие голоса. Они орали, хохотали, рычали, сплетаясь в ужасный беспорядочный шум, который всё усиливался из-за эха. Вцепившись похолодевшими руками в ржавые прутья, Ремус смотрел вверх и не знал, чего боится больше: что механизм не выдержит, ржавые тросы лопнут, и они с Адамом полетят вниз и разобьются насмерть, или что лифт всё-таки доедет?
Склонившись к его уху, Адам громко сказал, стараясь перекрыть шум:
- Держись позади меня.
Ремус только кивнул – голос куда-то пропал.
Лифт въехал в полосу света – до остановки оставалось совсем немного. Ремус уже мог видеть сквозь проём в стене часть комнаты – обшарпанные стены, высокий потолок. Вдруг в глаза ему ударил свет, и он зажмурился, а когда снова смог видеть, то понял, что перед ним просторная комната, полная оборотней.
Они столпились в нескольких шагах от лифтового проёма. Широко расставленные ноги, сгорбленные спины, выставленные вперёд плечи, скрюченные пальцы, оскаленные зубы – они были похожи на древних звероподобных людей, ещё не научившихся прямо стоять и внятно говорить. Увидев пленников, они разбушевались ещё громче – прыгали, размахивали кулаками, завывали, щёлкали зубами. Ремус прижался к решётке, оцепенев от отвращения и ужаса. Те, кого он видел, как будто не были людьми. Это были дикие звери, по какой-то злобной иронии судьбы принявшие человекообразный облик. Ненависть и жестокое ликование исходили от них волнами, так же как и острый звериный запах, и Ремуса отделяла от этой ненависти только железная решётка.
Лифт вздрогнул в последний раз и остановился. Визгливый скрип затих, потерялся в шуме и криках. Оборотни расступились, пропуская вперёд высокого бледного мужчину. Длинные нечёсаные волосы падали ему на лицо, и глаза злобно сверкали сквозь завесу волос, как сквозь кусты. Ремус сбился со счёту, сколько раз в своих кошмарах он видел этот взгляд.
Перед ним стоял Фенрир Сивый.
Вожак сделал пару шагов вперёд и остановился, насмешливо глядя на пленников. Вскинул правую руку лёгким, почти дирижёрским движением, и вся свора оборотней тут же затихла.
- Тихо, тихо, ребята, – проговорил в полной тишине Фенрир. – Пошумели и хватит. Смотрите, как вы напугали наших гостей. Мне кажется, или Адам слегка побледнел?
