И увидел её.

Джин со всех ног бежала к нему из леса, её волосы развевались, на глазах блестели дорожки слёз. Она обхватила его за шею, Квентин сжал в объятиях её талию, прижимаясь щекой к её волосам. Напряжение наконец-то отпустило его. Он почувствовал, что слёзы брызгают из его глаз. Джин вытирала ему лицо тонкими прохладными пальчиками.

- Ты жива, – сдавленно прошептал Квентин и поцеловал её дрожащими солёными губами. Его снова начало трясти. Он никогда не был очень храбрым, иначе поступил бы на Гриффиндор, а не на Хаффлпафф. Он просто всегда хотел защитить тех, кто для него важен. Заботиться. Помогать. И сейчас пережитый страх лишил его последних сил.

Только спустя несколько секунд он наконец смог оглядеться по сторонам и увидел Бобби. Та слабо улыбнулась ему разбитыми губами. Наплевав на конспирацию, Квентин протянул ей руку, и женщина шагнула к нему, обняв одной рукой его, другой – Джин, похлопала его по спине. На несколько секунд все трое закрыли глаза. И не увидели, как улыбнулась, глядя на них, Урсула, как улыбка исчезла с её лица, когда она поймала взгляд Финна, и как она прошла мимо него к большому дому, машинально потирая живот.

Внезапно среди общего тихого гула голосов послышался отчаянный мучительный крик. Квентин почувствовал, как Джин вздрогнула рядом с ним, его руки, всё ещё обнимавшие её, оцепенели от испуга.

Лосось упал на колени возле стены большого дома, не переставая кричать. Квентин раньше никогда не слышал его крика, мог по пальцам пересчитать даже те случаи, когда Лосось просто говорил, и сейчас его буквально пронзил этот страшный и жалобный крик. Заливаясь слезами, Лосось склонился над вытянувшимся на земле телом, большие дрожащие руки пытались приподнять голову, и не могли. Камал продолжал лежать, повернув лицо в сторону, огонь костра отражался в струйке крови у горла и мёртвых чёрных глазах.

… Кроме Камала, погибли ещё шестеро. Только один из них был убит заклинанием Авада Кедавра, двое зарезаны, как Камал, остальные задохнулись от дыма или погибли под обломками рухнувших крыш. Их отнесли на границу деревни, уложили в ряд, сложили руки на груди. В полном молчании Грегор Гвилт подошёл к Лососю и сжал его плечо. Тот едва обратил на это внимание: его помертвевшее лицо не выражало никаких чувств, чёрные глаза неподвижно смотрели на мёртвого брата. Вожак окинул взглядом нескольких оборотней, те тут же удалились за носилками и лопатами. Потом Гвилт снова осмотрел выживших, тёмной толпой сгрудившихся вокруг трупов.

- Вы все отлично сработали, – хрипло сказал он. – Эти гады пришли сюда только вшестером, троих мы убили, ещё трое смогли уйти. Они хотели испугать нас. Заставить нас паниковать. Но они не добились своего. Я горжусь вами, всеми вами.

Кто-то из оборотней закивал, кто-то тихо забормотал невнятные слова в ответ, кто-то просто смотрел на вожака усталым, но преданным и благодарным взглядом. Его сузившиеся серые глаза вновь окинули стаю и внезапно резко расширились, когда он не досчитался ещё одного оборотня.

- Где Ремус Люпин? – резко спросил он. – Где он?

10 ноября 1981 года. 3:49

Сознание возвращалось медленно, вспышками, после которых снова наступала темнота. На секунду из темноты появился металлический пол, покрытый пятнами; потом Ремус увидел ржавую решётку; потом – тёмную фигуру, тяжело привалившуюся к этой решётке.

- Адам? – хрипло проговорил он, облизнув персохшие губы. В затылке пульсировала боль, но мало-помалу её вспышки становились всё слабее, а зрение и сознание прояснялись.

Адам пошевелился, приподнял голову.

- Ты очнулся, – глухо проговорил он, проводя рукой по лицу. – Как себя чувствуешь?

- Просто замечательно, – пробормотал Ремус, хватаясь за решётку, чтобы сесть. – Не откажусь от кофе. Со сливками.

Адам хрипло рассмеялся. Держась за решётку, Ремус поднялся на ноги. Голова у него кружилась, уши временами закладывало. «Это всё Оглушающее, – вяло подумал он. Не беда: пройдёт, не в первый раз. Последствия Оглушающего – не то, о чём надо волноваться сейчас.

Они с Адамом находились в клетке. Железный пол, стены из толстых прутьев – всё покрыто тёмными пятнами. Свет проникал откуда-то сверху, слабый, неровный, не дающий толком что-либо разглядеть. Протянув руку между прутьями решётки, Ремус нащупал шершавую стену. Подняв голову, увидел над головой решётчатую крышку клетки, а выше – уходящие вверх стены, плотно обступившие клетку со всех сторон, и прямоугольный проём в одной из стен. Из проёма и проникал тот слабый, тусклый свет. Присмотревшись, Ремус заметил, что от клетки ввысь тянутся стальные тросы.

- Мы в лифте, – проговорил он.

Ничего похожего на роскошные, с зеркалами и бронзой, лифты Министерства магии, куда иногда брал его с собой на работу отец. Ничего общего с потрескавшимся линолеумом, выжженными сигаретами кнопками и дурацкими надписями на стенах, которые он видел в лифтах магловских домов. Это был старый, дряхлый лифт, в котором дверь нужно было открывать вручную. И здесь проливалась кровь. Она давно засохла и запеклась, но Ремус чувствовал её слабый, въевшийся в железо запах. Сколько пленников, как они, дожидались здесь своей участи?..

Новый приступ головокружения заставил Ремуса сесть на пол. Откуда-то снизу, из глубин шахты, поднимался затхлый запах, а сверху тянуло холодным воздухом. Стараясь согреться, Ремус обхватил себя руками.

- Как ты здесь оказался? – спросил он у Адама.

- Его волки схватили меня на южном побережье вчера утром. А тебя принесли несколько часов назад.

- Чьи волки? – сдавленно спросил Ремус, уже зная, каков будет ответ.

- Фенрира Сивого, разумеется. Я слышал, как он велел своим парням переместиться в деревню через портал. Хантер… Сивый говорил что-то про Хантера. Его видели в Ньютауне. Портал находился возле этого города. Грегор запретил нам светиться там слишком часто, но Хантер… чёртов пьяница. Я так и знал, что он навлечёт на нас беду.

Ремус почувствовал, что у него холодеют руки. Хантер не оказался бы в Ньютауне, если бы вчера ночью его друзья не выгнали его. Неужели он попался на глаза оборотням Сивого и в отместку за всё решил выдать, где находится портал? Если так, то именно решительный порыв Урсулы, Квентина и Джин привёл к этому кошмару. Вот уж точно: благими намерениями вымощена дорога в ад.

- Кто-нибудь погиб? Ты видел? – сдавленно спросил Адам.

- Я видел, как Грегор превратился. Потом не помню.

- Грегор наверняка жив, – пробормотал Адам. – Сивый хочет убить его сам. Он хотел только, чтобы его волки захватили кого-нибудь в плен.

- Зачем? Что он с нами сделает?

- Кофе поить не станет, это точно.

В голосе Адама звучала глухая, но явная ненависть. Подняв голову, он неподвижными глазами вглядывался в проём в стене над головой. Его глаза блестели в темноте.

- Хочу попросить у тебя прощения, – внезапно произнёс Адам. – Я не дал тебе попрощаться с отцом.

Ремус не сразу понял, о чём это он. Потом вспомнил о том, как в самый первый день пытался отправить письмо, и его пронзила слабая дрожь, но не от холода.

- Я соврал тебе, – пробормотал он, прислоняясь гудящей головой к решётке. – Отец знал, куда я направлюсь. Я хотел выследить Грегора. Я хотел сказать в письме, что нашёл его. И это я сдал вас аврорам, когда вы отправились в Стантон-Лонг.

Адам взглянул на него. Глаза его жгли, как угли. Он внезапно рассмеялся.

- Я подозревал… Говорил Грегору, что надо допросить тебя сразу. А он всё гнул своё: зачем делать для него исключение, дождёмся полнолуния, тогда он сам всё расскажет…

- Я не стану извиняться, – проговорил Ремус. – Вы были моими врагами. Вы убили мою подругу, Марлин МакКиннон. На моём месте ты поступил бы так же.

Адам кивнул, не сводя с него глаз:

- Я знаю. Мне стоило убить тебя в первый же вечер. Может, стоит сделать это сейчас? Есть вещи похуже смерти. Когда ты окажешься там, – он снова поднял глаза кверху, – ты это поймёшь.

- Я уже понял, – проговорил Ремус. – Делай, что считаешь нужным. Но учти: я буду сопротивляться.