- Очень хорошо, - кивнул Марант. – Их необходимо допросить, и немедленно. Разумеется, все, кто признают себя виновными, будут казнены. Как и все, на кого они укажут как на сообщников. Бунт надо давить в зародыше, именно так сказал Его Величество, когда я был на совете.

Гнарри Стольм слушал всё это, и цепенел от ужаса – а напугать его было непросто. Он уже знал, чем всё это кончится. Под пытками схваченные шегонцы, естественно, оговорят и самих себя и всех, кого знают. Шегонский квартал и так уже тлеет от ярости и отчаяния, а новые аресты приведут к взрыву. Если шегонцы взбунтуются, солдаты начнут их усмирять, и всё это приведёт к настоящему погрому. Стольм подумал о грабежах, насилиях, поджогах. О новоиспечённой графине Шегонской, Делле Ги Эллеран по прозвищу Злопамятная. О том, как в отместку за насилие над шегонцами она позволит своим подданным грабить и разорять те кварталы шегонских городов, где живут выходцы из северных графств…

- Ваша милость! – громко сказал он, не сумев скрыть мольбы в голосе. – Простите, ваша милость, но я вынужден просить вас об отсрочке. Это дело выглядит слишком запутанным и сложным, чтобы решать его такими крутыми мерами. Под пытками люди могут наговорить какую угодно ложь, и тогда раскрыть правду станет ещё сложнее. Я прошу вас дать мне и моим людям ещё неделю, чтобы найти истинных виновников.

- Вы оспариваете приказы градоправителя? – сверкнул глазами Лодерон. – Это опасно, господин Стольм, очень опасно и самонадеянно.

- И слышать не хочу! – нахмурился Марант. – Бог знает, что ещё они устроят за эти семь дней!

- Тогда пусть будет пять дней, ваша милость.

- Я не тот, с кем можно торговаться, - раздражённо махнул рукой Марант. – Оставьте этот вздор!

- Три дня! – практически взмолился Стольм, стискивая заложенные за спину руки в кулаки. – Три дня, о большем не прошу!

Марант повернулся к нему, его глаза пылали гневом.

- Один день, - отрезал он. – Ровно сутки, не больше и не меньше. Идите, и не испытывайте моё терпение!

Гнарри Стольм медленно поклонился, прежде чем выйти из покоев. Он зашагал прочь из дворца, приказывая себе не впасть в отчаяние. В конце концов, разве это первое сложное дело на его памяти? Множество раз он справлялся с подобными делами. А бывало, что и не справлялся. Но сейчас он старался не думать о своих неудачах.

Вскоре после Стольма ушёл по своим делам и капитан Лодерон, и Марант повернулся к Корвиллу:

- Вы прекрасно проявили себя, лейтенант. Как только со всей этой историей будет покончено, я обещаю, вы будете вознаграждены.

- Награды для меня не важны, ваша милость, - Корвилл скромно опустил пшенично-светлые ресницы, - единственное, что мне нужно – это продолжать службу.

- Не лукавьте, лейтенант, - впервые за весь вечер Марант улыбнулся. – Скромность сейчас в моде, я это знаю, и всё же излишняя скромность вредит человеку, а не украшает его. Просите чего угодно. Орден Святого Джевана, Орден Лилии… вы достойны любой награды.

Услышав названия самых почётных орденов королевства, Корвилл слегка порозовел, но тут же снова опустил голову:

- Меня тревожит будущее, ваша милость. Капитан Сарлем был прекрасным офицером, служить под его началом было для меня огромной честью. Молодые мушкетёры опечалены и встревожены тем, что с ним произошло. Им нужен кто-то, на кого они могли бы положиться. Я был бы рад стать таким человеком. Я чувствую ответственность за своих людей, за свой город. Если вы назначите меня капитаном мушкетёров, - его голос дрогнул от волнения, - я клянусь, что не разочарую вас!

Марант вновь улыбнулся, но эта улыбка совсем не понравилась Корвиллу – она была кривая и как будто слегка смущённая.

- Хмм, - проговорил он, и издал смешок, словно его насмешила собственная нерешительность. – Да, капитан Сарлем, он… Видите ли, он приходил ко мне сегодня с визитом, и у нас состоялся весьма интересный разговор…

Корвилл едва удержался, чтобы не скрипнуть зубами. Разумеется, старик приходил просить за Рогриана. Что ему стоило остаться сегодня дома и няньчить обрубок руки! Огромным усилием воли он сохранил спокойное выражение лица.

- Что вы скажете о Рогриане Ги Ванлае? – поинтересовался Марант. – Кажется, он несёт службу под вашим началом.

- Не совсем, - ничего не выражающим голосом сказал Корвилл. – Его командиром был лейтенант Дерайли, упокой Господь его душу. Но когда-то мы были в одном отряде, и он показался мне храбрым солдатом и надёжным другом.

- Насколько я знаю, ему было позволено не участвовать в боевых действиях из-за тяжёлого ранения, правильно?

- Так точно. Рогриан Ги Ванлай пролил немало крови за нашего короля. Я считаю, он достоин того, чтобы получить звание лейтенанта, - ответил Корвилл с лёгким нажимом на последнее слово. Это не укрылось от Маранта, и он слегка улыбнулся:

- Я учту ваши слова. А теперь слушайте мой приказ, лейтенант: идите и отдохните. Вы потрудились больше, чем кто-либо другой сегодня.

Корвилл изящно поклонился и покинул комнату. Твёрдым, решительным шагом он прошёл через весь дворец к выходу, и слуги испуганно расступались перед ним – глаза лейтенанта были полны ярости, не в силах сдержать чувств, он кусал губы, и тонкая струйка крови текла по его коже, впитываясь в короткую светлую бороду.

========== Глава 14. Пасьянс “Заговор” ==========

В кухне дома Отогара царил хаос. Метла летала из угла в угол, испуганно отскакивая в сторону, когда угли из очага пролетали мимо неё и остывали на каменном полу, злобно шипя и рассыпая искры. В крепко задвинутом ящике зловеще скрежетали ножи. Ряд начищенных, сверкающих медью кастрюль и сковородок, развешенных на стене, грохотал не хуже целого оркестра, состоящего из одних ударных. Посреди всего этого безобразия на табуретке сидел Гармил и нервно курил трубку, кусая мундштук короткими и острыми зубами, похожими на зубы летучей мыши. Внезапно он вскочил, подлетел к стене, схватил с крючка медный ковш и посмотрелся в него, как в зеркало. Отполированная медь отразила не лучшее зрелище: на коже лица нехорошо алели звёздочки полопавшихся сосудов, глаза покраснели, под носом запеклась крохотная капля крови. Гармил отшвырнул ковш и длинно, грязно выругался, пока ругань не перешла в хриплый сдавленный кашель, от которого на глазах выступили слёзы.

- Что здесь происходит?

Гармил резко обернулся. В дверях, держась за косяк, стоял Рогриан. Гармил был так раздосадован, что даже его обычное любопытство немного улеглось. И всё же он заметил, что обычно аккуратный и застёгнутый на все пуговицы Рогриан выглядит как-то странно и небрежно – волосы растрёпаны, кружевной воротник не расправлен красиво на плечах, а сбился в складки под вырезом криво застёгнутого камзола, ремень и вовсе не застёгнут, а просто завязан на талии, а перевязь со шпагой висит на одном плече. Кажется, в тот момент, когда Рогриан одевался, его мысли витали где-то очень высоко.

- Да так, ничего, - проговорил он, постепенно успокаиваясь, и одновременно с ним успокаивалась его стихийная магия – медная посуда перестала дребезжать, ножи в ящике затихли, метла устало прислонилась к стене, огонь в очаге перестал плеваться. – Просто… просто день тяжёлый. Смотрю, тебе лучше?

- Да, - Рогриан зашёл в кухню и опустился на одну из табуреток, пока Гармил тяжело плюхнулся на другую. – Где магистр?

- Не знаю, - буркнул Гармил. – Ушёл куда-то по своим делам.

- Понятно, - пробормотал Рогриан, рассеянно постукивая себя шпагой по сапогу. – Послушай, Гармил, мне нужно немного Ночной Фиалки. У тебя не найдётся?

Гармил широко раскрыл глаза и медленно, изумлённо улыбнулся.

- Найтись-то найдётся, - протянул он, - она у меня всегда при себе, мало ли, куда меня ночь заведёт. Смотрю, у тебя вечером что-то намечается? – он лукаво сощурился, что заставило Рогриана досадливо поморщиться.

- Я не хочу об этом говорить. Просто дай мне флакон.