И если главное умение, которое проверяли на этом круге учений — избегать ловушек и быстро приходить в себя, то вопрос почему именно реджи, а не кто-нибудь другой, не такой занятой и высокопоставленный, занимается такой ерундой, стал особенно остро. В животе опять похолодело от нехорошего предчувствия, и теория о том, что именно он, живот мой, основной орган чувств подтверждается, то всё же не в избежании ловушек дело, и присутствие реджи на учениях очень даже становится понятным…

Я сглотнула — мысли нервно метались в голове выискивая возможности спрятаться от участия в этих учениях, которые кто знает когда могут распространиться и на второкурсников. Можно было бы сходить к Тэкэре Тошайовне и попроситься в Новую Академию. Но тогда я попаду снова под внимание Зиада. Что же делать? Как быть?!

Я осмотрелась вокруг. Едальня гудела от голосов адептов — все что-то обсуждали, многие даже очень живо и громко. Ну что ж. Пока высовываться как можно реже из аудиторий и из комнаты общежития, а если ходить по Академии, то в самой гуще адептов, выбирая группы побольше. И осторожность, осторожность и ещё раз осторожность.

* * *

— Зорий, мне кажется, я уже всех адепток первого курса знаю в лицо. Даже с парнями всё удалось — они все парни, без малейших сомнений, и среди них нет спрятавшейся девицы. Я лично в этом убедился, и этот вариант можно отбросить. А что никто из парней не спрятался случайно, это мы с тобой сами проконтролировали.

Реджи и Суземский неторопливо шли по территории к ближайшему корпусу — корпус Чи. Советник щурился задумчиво.

— Ты знаешь, друг мой, — сказал он, — а мне кажется, мы что-то не учли.

В распахнутую дверь корпуса был слышен разговор на повышенных тонах, и принц с советником переглянулись и согласно кивнули — мало ли какую интересную картину можно увидеть в коридорах Академии в таких интересных ситуациях.

Прямо в небольшом фойе старого тесного корпуса двое друзей застали интересную картину: преподаватель отчитывал адептку, которая вовсе не выглядела послушной исполнительной девочкой, даже наоборот — явно злилась и не скрывала этого.

Даже её поза — наклонённый вперёд корпус, руки в боки, и выражение лица — сощуренные злые глаза, трепещущие крылья носа, а главное звенящий голос — выдавали раздражение и решительность.

— …не буду! И всё! Не отвлекайте меня, у меня занятия!

— Адептка Канпе! Я требую!.. — строго упирался в неё взглядом декан боевого факультета.

— Нет! Я всё сказала!

Девушка резко развернулась, так, что длинный плащ крутанулся и приподнялся вокруг её ног, и решительно зашагала к ближайшей аудитории. И уже открыв дверь, чтобы войти, снова глянула на преподавателя. Казалось, из глаз её сейчас посыплются искры и прожгут визави, но дверь за собой она всё же прикрыла тихо.

Декан увидев высокого гостя, поклонился. Оба, и Дамиан, и Зорий, в своё время брали уроки боя Хараевский, и уважали его как сильного бойца и опытного наставника.

— Мой реджи, — затем преподаватель и Суземскому отвесил поклон, — советник.

— Здравствуйте, Хараевский, — сказал Дамиан, улыбнувшись воспоминаниям о том, как этот человек нещадно гонял его в круге, а потом вежливо кланялся, стоило выйти за линию. — Всё воспитываете?

— Скорее загадку разгадываю, мой реджи.

— Загадку? — заинтересовался Суземский. Он тут тоже пытался кое-что разгадать, так что легко уловил созвучие интересов.

— Да, — Хараевский бросил взгляд на дверь, которую только что закрыла за собой адептка. — Странная девчонка. Интересный, хоть и слабоватый боец. Магия тоже удивительная. Приглядывался к ней по другому поводу, а теперь, когда рассмотрел, какой потенциал в ней и уже знаю, как его раскрыть, отказывается ходить на тренировочные бои. Прячется от меня даже. Пришел вот, с занятия хотел забрать, она отказывается.

— Странно, — Зорий улыбался во всю ширь, — девчонка к вам отказывается ходить?

Взгляд декана боевиков потяжелел — он очень не любил намёков на всеобщее женское обожание. Дамиан решил прервать напряжение и задал первый пришедший в голову вопрос:

— И чем же она вас заинтересовала, что приглядывались?

Хараевский взглянул на реджи, и взгляд его смягчился:

— Она мне подозрительной казалась. Но после того, как призналась, что влюблена в вас, то я понял, что ошибался, — Хараевский улыбнулся.

Суземский рассмеялся в голос и похлопал Дамиана по плечу:

— Она из тех кумушек, что готовы вылавливать тебя по балам. И этот факт снимает с неё все подозрения, какими бы они ни были!

Дамиан задумчиво почесал бровь, глядя на закрытую за адепткой дверь.

— А в чём подозревали?

— Что она сбежавшая принцесса, — боевой декан пожал плечом.

Оба, и Зорий, и Дамиан одновременно обернулись к двери в аудиторию.

— Да ведь ничего общего! — не смог сдержать изумления принц.

Хараевский вздохнул и быстро приподнял и опустил брови, и выглядело это так, будто он развёл руки в стороны.

— А курс какой? — на всякий случай уточнил Суземский.

— Второй, — Хараевский сказал это так, будто это было досадным недоразумением.

Советник и принц опять посмотрели друг на друга, будто разговаривали мысленно. Дамиан вопросительно приподнял бровь, в ответ Зорий прищурился в сомнении. И оба одновременно скривились — нет, не похоже.

— Но, друг мой, второй курс… — Суземский задумчиво потёр ладонью щеку. — Второй курс… Может и их?.. Того?.. Проверить?

— Не знаю, Зорий, не знаю…

И оба задумались. Через какое-то время советник, щуря свои вечно смеющиеся глаза, сказал со вздохом:

— Мне знаешь, что не нравится, друг мой?

— И что же? — Дамиан так и не вышел из своей задумчивости, ответив на вопрос по инерции.

— Мне странным кажется, что наша госпожа ректор не пытается нам мешать.

— Почему же это она должна нам мешать? — Дамиан спросил это строго, и даже расправил плечи, делая осанку более величественной. Будто хотел подчеркнуть кто здесь кто, и с кем не надо спорить ни в коем случае, даже если ты ректор Королевской Академии Магии. Суземский только улыбнулся.

— Она могла бы мешать, если бы наши действия угрожали ребенку, которому она покровительствует.

Принц вздохнул и покачал головой:

— Не понимаю, Зорий. Объясни толком.

— Помнишь, когда мы с ней поговорили на повышенных тонах, и она едва не призналась, что принцесса здесь, в Академии?

— Помню. И что же?

— А ты помнишь, что она говорила перед нашим с ней диалогом?

— Спрашивала, почему я к ней не зашел предупредить.

— А потом? — Зорий опять улыбался, только выглядел при этом как лис — насмешливо и хитро.

Дамиан покопался в памяти, но больше ничего вспомнить не мог — обычная, ничем не примечательная беседа, так, ни о чём, и слегка пожал плечами. Друг и советник даже зажмурился от удовольствия, как кот, наевшийся сметаны.

— Она рассказывала тебе о том, что в Академии стало более просторно, и она беспокоится о тех детях, которые вылетели из гнезда!

— Ну и что? Просто сентиментальные слова. Что из этого?

— Друг мой! Ну какой же ты не чувствительный! Эти слова многое объясняют. Хотя всё и так было понятно, ещё раньше. Вспомни, как она относилась к нам, адептам, когда мы здесь учились!

Несносный Мальчишка стал злиться — он очень не любил, когда Дамиан чего-то не понимал, особенно такого, что казалось очевидным для других. Вот и сейчас Мальчишка пнул ближайший камешек, да так, что тот влетел в окно на втором этаже и разбил стекло.

— Зорий, не понимаю, — мрачновато сказал Дамиан.

Тот шел и улыбался, смотрел задумчиво под ноги.

— Вот смотри: она к адептам относится как своим детям. А девчонку наверняка тем более как ребенка воспринимает, а ну-ка она в опасности! Ещё бы! Потому и бросилась к нам, когда мы с первым учением приехали, потому и завелась так легко, и потому я смог её вывести, что она хоть намёк на информацию выдала. Понимаешь? — советник пытливо уставился на принца.