Возмущенные лица отвернулись, и девушки явно занялись своими делами, которые прервало появление новенькой. Рада расценила это как положительный знак и подняла глаза на девушку, что всё так же смотрела на неё сверху. Смотрела и улыбалась.
— Тебя как зовут? — спросила поверх возобновившейся суеты.
— Т… — Рада улыбнулась, чтобы скрыть заминку, — Рада меня зовут.
— А я Ариша. Сейчас девчонки соберутся, я спущусь и поговорим подробнее. Ты на каком курсе?
— На втором, — приходилось напрягать голос, чтобы её было слышно там, вверху.
— Слушай, соседка! — сказала довольно зло та же блондинка с мелкими чертами лица. — Дверь закрой, мы тут не совсем одеты, между прочим.
Рада вдохнула, что бы занимать как можно меньше места, закрыла за собой дверь и прижалась спиной к дверному косяку. Суета стала ближе, почти вплотную к лицу. Девицы одевались, расчесывались, складывали какие-то бумаги в свои сумки. При этом задевали друг друга локтями, перегибались, тянулись, передавали из рук в руки, что-то говорили. И как ни странно, постепенно превращались в обычных адепток и выходили из комнаты. Туман в комнате оседал и становился всё прозрачнее. Когда вышла последняя из девиц, Ариша спустилась со своей верхотуры и оказалась девушкой небольшого роста с длинной толстой косой. Она ловким быстрым пассом словила падающую со стола стопку книг, закрепила кончик косы, чтобы не расплетался, и ещё раз улыбнулась.
— И чему же ты, Рада, рада?
Рада улыбнулась от души.
— А рада тому, что не Надежда*!
*Надежда — имя Тойво в переводе на бенестарийский язык.
Ариша не поняла шутки, но всё равно светло улыбнулась.
— Твоя кровать будет рядом с моей, — и указала на верхнюю полку, как раз напротив своей. — Ты на дев наших не сердись. Тесно у нас ужасно. Сама видела.
— А что это за туман был? — Рада попыталась рассмотреть своё новое место обитания, но роста не хватило.
— А, это! Это Криська когда по утрам злится, пар спускает, — Ариша быстро и ловко натянула платье, достала сумку, привстав одной ногой на нижнюю полку. — У тебя какое направление?
— Общая магия, — Рада пожала плечами. — Но потом вроде на боевой могут перевести.
Ариша удивленно обернулась.
— Серьёзно? На боевой?
— Почему это тебя удивляет? — Рада наблюдала, как соседка закончила сборы и потянулась к двери.
— Нет, не удивляет. Идем, — Ариша закрыла за ними дверь. — Я, кстати, тоже на втором на общей магии, так что мы вместе. Это комендант специально так делает. Девчонки старшекурсницы должны скоро расселиться, у них другие специальности, а мы скорее всего останемся здесь.
Рада шла за соседкой по комнате и немного терялась от большого количества людей, что шли по коридору, рядом или навстречу, от новых коридоров, в которых никак не получалось сориентироваться, от шума, отражавшегося от стен и потолка.
А новая знакомая узнала о том, что Раду сразу зачислили со на второй курс и она ничего не знает в Королевской Академии, запросто обращалась к ней, будто они с детства были знакомы, вместе играли и рядом росли, рассказывала, что где находится, показывала большие светлые залы с анфиладой столов, длинные классы со множеством парт, указывала за окно на полигоны. И говорила, говорила, говорила…
У Рады от обилия информации немного кружилась голова, а в душе нарастал восторг — она в Академии! Ей удалось! Она смогла! Хотелось плакать и смеяться, кружиться и петь, что-то дикое отплясывать прямо здесь же, но Ариша тянула её дальше, не прекращая щебетать и тыкать пальцем то в одну, то в другую сторону.
Но вдруг тащившая её за руку девушка остановилась, обернулась и строго посмотрела ей в лицо.
— Слушай, Рада, ты чего это еле плетешься? — а потом удивленно: — А что у тебя с лицом? Ты чего это?
И Рада, пытаясь спрятать слёзы, ответила:
— Просто осуществилась моя мечта — я здесь, в Академии, и буду учиться на мага.
Ариша только раскрыла глаза шире:
— Ой, ой! Ты какая-то странная, Рада. Как из другого мира, — и посмотрела с подозрением, на что Рада только улыбнулась. — Значит так. От меня ни ногой, задавай любые вопросы, не стесняйся. Мы тут все запросто общаемся, а небось не королевна, тоже давай попроще.
— Я не королевна, я при…
Но, на счастье, шустрая Ариша уже развернулась спиной, ухватила Раду за руку и потащила дальше.
С тех пор Ариша повсюду была рядом, заботясь о новой подруге как мать-квочка о цыплёнке. Иногда это было даже забавно: она была на полголовы ниже и намного тоньше, выглядела моложе, но не оставляла новую подругу без своего внимания и помощи.
Глава 2.
— Адепты, внимательно следите за схемой!
Я любовалась, тем как ловко преподаватель ловко выделывал пальцами пассы, и на белую доску ложилась красивая вязь заклинания густого синего цвета в центре и сильно светлеющего к краям. Хотелось подбежать и обнять этого человека, который может делать такую красоту. И у которого я научусь, чего бы мне это ни стоило, творить такое же. Закончив со схемой, немолодой уже мужчина отряхнул ладони и скрипучим голосом стал диктовать:
— Ядро требует максимального вливания магии и минимальной структуризации. Это хорошо заметно на схеме — цент схемы графически не заполнен, но насыщен силой.
«…силой» — старательно выводила я одну идеальную букву за другой. Как ама радовалась бы, знай она, что наша с ней общая места начала осуществляться! Я изящно удерживая перо в пальцах, так как меня учила мама и не смог отучить учитель сводных братьев, ругая меня криворукой ошибкой природы. Мне ужасно нравилось вот так обмакивать перо в чернильницу настолько, чтобы чернил было достаточно, но не получилась клякса — я ужасно не любила клякс. Их и так хватало в моей жизни, чтобы оставлять ещё и на бумаге.
А ещё мне ужасно нравилось писать красивые аккуратные буковки, чтобы одна к одной, кругленькие, ровненькие. Нравилось слушать преподавателя, восхищаться его мастерством и количеством знаний. Мне всё нравилось, абсолютно!
И здание Академии, и общежитие, и библиотека, и эти большие наклонные аудитории, и даже то, что все вокруг было переполнено — и в комнате, и в учебных помещениях, и на полигонах. И совсем не смущало то, что приходилось ходить на дополнительные занятия к преподавателям, учить, а потом и сдавать те предметы, по которым у меня выявили недостаток знаний.
Но хоть недостаток и выявили, но всё же взяли на второй курс. Это тоже казалось чудом! Меня, никогда толком не обучавшуюся магии, да просто девчонку с запечатанной магией, меня приняли в Академию и сразу на второй курс!
Ещё тогда, когда я только попала в Академию, прямо на следующее утро, я стояла в пустой огромной классной комнате, где от самого тихого слова по огромному амфитеатру аудитории шло эхо, отражаясь от высоких стен и потолков, а передо мной сидели за длинным столом преподаватели, я чувствовала себя маленькой крошкой, была полная уверенность, что меня не возьмут.
— Болевые точки на теле человека? — резко спрашивал внимательно щурящий глаза мужчина тонким орлиным носом и крупными губами, которые он, замолкая, сжимал в жесткую точку.
Я нервно сглатывала и начинала перечислять в том случайном порядке, в котором они мне вспоминались. Получалось сумбурно, я спешила, боясь, что меня оборвут грубым «Ты не знаешь! Достаточно!», и я нервничала всё сильнее.
— Какие знаешь плетения защиты? — и я вспоминала всё, что мне когда-то показывала мама — и те, что совсем хорошо помнила, что специально учила, и те, что случайно видела совсем малышкой, когда сидела в уголке зала для тренировок, когда мама тренировалась сама и обучала других. И я рассказывала, рассказывала, рассказывала, пока не слышала «достаточно!».
— Что ты знаешь о Кодексе магов? — и я цитировала по памяти книгу, которую долгие годы не понимала, но читала и прятала от отцовских псов, которых он называл стражами, а я — надсмотрщиками. Я говорила, а в голове всплывали воспоминания о том, как я сначала тайком читала ту единственную книгу, что осталась от матери, и которую мне чудом удалось спрятать, как потом убегала в своё ненадёжное убежище и снова и снова перечитывала потёртые страницы, в какой-то момент заметила, что многое помню. Следующим воспоминанием всплыл тот жуткий день, когда меня всё же нашли — нетрудно это было сделать на полупустом сеновале конюшни ранней весной, — и мне пришлось удирать с книгой. Я бежала по жидкой весенней грязи двора, чувствовала, как немеют от холода босые ступни, слышала противное чавканье, с которым они отлипали от черной вонючей жижи. Я бежала на кухню, где меня, конечно, спасти не могли. Но могли, я знал это точно, остановить отцовских псов. А ещё, и это было, наверное, самое главное, — там был очаг.
