И Ариша радовалась этому сильнее, чем я, да так, что мне стало как-то неловко за свою холодность. Она кинулась меня обнимать, и просила снова и снова сотворить какое-нибудь заклинание. Я выполняла все её просьбы, и смотрела на все свои новые возможности как-то отстранённо, будто и не я всё это выделываю. Забавно… Так стремилась к этому, а когда получила, не рада.
И она, конечно, спросила, как у меня так получилось. Но я только обняла её, и отвечать не стала. Она с горящими глазами добивалась ответа:
— Зиад, да? Зиад?
Я только устало улыбалась и молчала. Какая разница кто?
— Ну, Рада! Ну кто?
— Ариша, пойдём на занятия, — и я тянула её в аудиторию.
— Ну скажи, ну, Рада!.. — канючила она, едва шевелясь по пути на занятия.
Я молчала, маска холодного спокойствия только помогала мне в этом — когда ты камень, то молчать легко.
От мыслей о произошедшем, о Зиаде и Джаваде, об удивительно послушной теперь магии меня немного отвлекали только мысли о тонкой цепочке, которую мне одели в тот самый-самый момент.
Я пыталась её снять. Да, это было сделать не сложно. Она снималась. И даже у меня получилось положить её в свернутый из бумаги кулёчек. И я даже облегчённо вздохнула — Зиад несколько преувеличил способности этой вещи. Как он её назвал? Гвели? Меня немного обрадовал этот успех, я победила и её. Я решила, что после занятий попробую снова с помощью детской магии пробраться в комнату Зиада и оставить там цепочку. Да, так будет правильно. Не хочу, чтобы у нас было что-то, что нас связывает.
И как же я удивилась, когда, бросив случайный взгляд на руку во время лекции, снова увидела на ней цепочку! Я достала из кармашка бумажку, в которую она была завернута, и, конечно же, не обнаружила её там! Цепочка поблёскивала камешком у меня на руке! Будто подмигивала, дескать, попробуй, сними!
И я, естественно, попробовала. И сняла, и снова завернула её в бумажку. Когда она вновь оказалась у меня на руке, я не пропустила.
До самого вечера я не вспоминала о ней — у меня были другие занятия. И я не о лекциях и отработке заклинаний — весь день мне приходилось уворачиваться от настойчивого желания Зиада встретиться со мной. Я пряталась за других адептов, завидев ещё издалека его в коридорах Академии; пропустила обед, заметив знакомую гибкую фигуру, поджидавшую кого-то (кого же, если не меня?) у дверей едальни; не пошла в читальный зал (это уже на всякий случай), и весь вечер ходила по гостям, навещая всех знакомых, мало знакомых и почти не знакомых адепток нашего этажа, чтобы случайно не столкнуться с Зиадом, если он вдруг прорвётся на наш этаж.
И только перед сном, когда вновь очутилась в душе, в тот самом, памятном душе, вновь глянула на руку — цепочка, эта гвели, снова была там! Ну что ж, само место подсказало мне, что нужно делать. Я вышла в коридор, и пока никого не было, нарисовала маленькую дверцу у самого пола, пробормотав считалочку.
Вот открыть её не решалась, пока не поняла, что ещё миг, и дверца исчезнет, поэтому быстро приоткрыла, и убедившись, что это комната Зиада (его запах буквально ударил меня в лицо воспоминаниями), забросила туда непослушную цепь.
Сердце билось как сумасшедшее, и я ринулась в душ, опрокинула на себя бочку холодной воды, потом долго отмокала под тонкой, но очень струей горячей, пытаясь привести себя в чувство. А когда одевалась, цепочка снова была на моей руке…
И тогда утром я попросила Аришу. Ничего не стала ей объяснять, но она и не обиделась, потому что моя просьба сказала ей больше, чем я бы хотела. Я попросила отнести кое-то Зиаду, вручив ей завернутую в бумагу злосчастную гвели. Она так внимательно смотрела мне в лицо, с таким детским любопытством, что пришлось скорчить злую гримасу, чтобы, наконец, подруга убежала.
А я стояла в коридоре общежития, смотрела на свою руку и считала удары сердца. На пятьдесят седьмом на руке стала проявляться тонкая золотая цепочка. сначала она была похожа на размытую туманную тень, а затем уплотнилась и снова подмигнула мне блеснувшим камнем. Я поняла, что Ариша уже может возвращаться, вот только сообщить ей об этом я ещё не могла.
И быстро сообразив, что сейчас может произойти, стала судорожно соображать — куда Зиад не пойдёт меня искать? Покусав нервно губу, я бросилась в женскую уборную и затаилась, стараясь не отсвечивать аурой на случай, если парень окажется настолько настойчивым, как я и подозреваю. И я не ошиблась.
Ариша вернулась не одна. Его шагов не было слышно, но вот грохот его кулака по всем по очереди дверям и женские возмущенные крики я слышала отлично. Это продолжалось довольно долго, а потом я услышала громогласное:
— Рада! Ты меня слышишь?
Я промолчала, прижимаясь спиной к стене. Не отвечать же ему, в самом деле?
— Ты слышишь, я это чувствую. Знай же, Рада, я тебя всё равно найду! И гвели ты снять не сможешь! Запомни это! Вы обе — мои!
Я только закатила глаза к потолку и закусила губу. «Мои»! Ка же! Готова поспорить с этим! И поспорю. А ещё, подумалось мне, хорошо, что Зиад — не Хараевский. А то было бы мне житьё — с одной стороны он, а с другой — его поклонницы. У Зиада, наверное, тоже были, просто я о них не знала, его не обожали так массово, как декана боевиков. Надеюсь, если и есть поклонницы у Зиада, они не живут на нашем этаже и не слышали, что он тут только что кричал…
А я ещё несколько деньков побегаю от него, слава немилосердным богам, в Академии есть где спрятаться. Потом его отправят в Новую Академию, потом он закончит свою учёбу, и всё, я смогу забыть это всё, как сон. Как страшный сон… Хотя кого я пытаюсь обмануть? Как приятный, как самый сказочный и волшебный сон… Я всхлипнула, но осталась стоять под стенкой в уборной. Я забуду, я всё забуду…
Пока мы шли к общежитию, Ариша рассказала, что на первом круге учений было почему-то Зелёное крыло. Всех адепток-первокурсниц прогнали через небольшую комнатку. Там в кресле в углу молча сидел принц Дамиан, а каждой девушке задавал пару-другую вопросов улыбчивый Суземский, некоторых просил показать руки и каждую — создать небольшое заклинание. И всё. Далее ничего не понимающих девушек просили выйти через другую дверь.
Многие выходили с таинственным видом, молчали, скромно улыбались. Некоторые были недовольны и возмущались, что это никакие ни ученья, а большинство были растеряны и оставались ждать под лекарским корпусом продолжения или каких-то сообщений о результатах. Те, кто ещё не прошел, пытались выспросить у тех, кто уже побывал перед глазами его высочия принца, что же за учения и как можно предстать в лучшем виде.
Поэтому шум стоял знатный, и профессору Вадийской, декану медицинского факультета, которая только-только вернулась из Новой Академии и была уставшая и озадаченная своей частью работу по переезду, пришлось даже выйти и на повышенных тонах разбираться в ситуации. Только после этого уже прошедшие эти странные учения, выглядевшие больше как проверка силы магического дара, стали расходиться. Хотя разговоры не утихали ещё несколько дней, и версии строились одна невероятнее другой — от справедливости оценок преподавателей до отчисления всех адептов женского пола.
Спустя ещё несколько дней, в течение которых ничего не происходило — никого не увольняли и не отчисляли, волна возмущения пошла на нет, и разговоры стали стихать.
— В чем суть первого круга учений, так никто и не понял. Сейчас хоть ясно — нужно избегать ловушек и быстро прийти в себя, — коротко обрисовала предыдущие события Ариша.
— И быстро прийти в себя… — задумчиво повторила я.
Вот только избегать ли ловушек было основным заданием в этом круге? Я так четко представила себе, как раскрылось бы моё инкогнито в этих чудных учениях, переоденься я парнем и учись я на первом курсе… А ведь была такая идея — найти мужскую одежду и переодеться. Всё упёрлось в то, что мне просто негде было взять мужскую одежду. Не в длинных же, затканных парчовыми нитками балахонах наших послов разгуливать по Академии? Да и второй курс, куда я попала каким-то чудом, совершенно был неожиданным.
