— Давай!

— Почему именно американский дипломат?

— Кроули, — снисходительно протянул Люцифер. — Мог бы и догадаться. Самая молодая культура на Земле — вот почему. Мой сын потом будет там править — я не хочу, чтобы он тащил в наш новый мир какую-то древность.

— Тогда почему не воспитывать его в Америке?..

— Потому что ты живёшь в Англии. Потому что ты лично за ним приглядываешь.

— Но я — я никогда не был против путешествий, — удивился Кроули.

— Я всё про тебя знаю, Кроули, — вздохнул Люцифер. Подошёл, поправил на нём пиджак, смахнул с него пушинку. — Всё знаю. Всё-всё, — он легонько стукнул его пальцем по носу, будто играясь.

— Всё — что?.. — осторожно спросил Кроули.

— Тебе нравится Земля, — пояснил Люцифер. — Всякие там люди… Считай, это моё личное одолжение — последние одиннадцать лет провести там, где тебе больше всего хочется.

— О. А, да — за это спасибо.

— Не за что, — искренне отозвался Люцифер. — Ты эксцентричен, мне всегда это нравилось. Любишь играть с огнём. Завёл дружбу с ангелом…

У Кроули вытянулось лицо. Люцифер небрежно махнул рукой:

— Знаю, знаю… Всё знаю. Тебе всё было можно, я всё прощал. Но теперь игры кончились, — серьёзно, почти угрожающе добавил он. — Не подведи меня, Кроули. Я рассчитываю на тебя.

***

Удивительно, как быстро пролетают шесть лет, если в конце концов оказывается, что ты облажался. Если оказывается, что все эти годы это был не тот мальчик. Все эти годы — они воспитывали не того ребёнка. А ТОТ — тот был неизвестно где, неизвестно каков, и до Апокалипсиса оставались считаные дни, и время утекало стремительно, и ничего нельзя было сделать, ничто нельзя было изменить.

Кроули метался по квартире, от нервов орал на цветы. Как бы он ни старался, как бы ни бился, всё оборачивалось против него. Выхода не было.

Ему было страшно. Он не знал, что делать, что теперь… всё? Конец? Вот он, близко, он приближается, как стена огня, в которой сгорит весь мир, сгорит Земля.

Он не находил себе места. Армия Шедвелла не помогла, время утекало. Что оставалось?.. Может быть, разве что можно было… сбежать? Сбежать подальше, туда, где их не найдут, не заметят. Кроули от отчаяния думал, что это может помочь. Выиграть время, спрятаться, затаиться — только не умирать, не расставаться с Азирафелем, потому что сердце рвалось на части от мысли, что они могут разлучиться — теперь! Теперь, когда они были вместе, нашли способ быть вместе, вопреки всем непостижимым планам. Если только им повезёт, может быть, получится скрыться — обмануть всех, выскользнуть из-под всевидящего ока.

Азирафель согласится. Конечно. Куда ему-то деваться? Они в одной лодке, и эта лодка в ближайшее время возьмёт разгон подальше от этой проклятой планеты. Куда-нибудь, где они будут вместе, где их никто не найдёт, где всем будет плевать. Если все будут заняты своей войной, никто даже не заметит. И они исчезнут. Вот так. Всё просто.

Кроули нервно мерил шагами беседку, где обыкновенно в парке играл оркестр. Он явился раньше, поджидая Азирафеля, и теперь слонялся по ней, как тигр по клетке, чувствуя, как страх и отчаяние разрывают его изнутри. Едва сдерживаясь, чтобы не орать бесполезные угрозы, задрав голову к небу.

Азирафеля он заметил издалека, тот был хорошо виден на пустой аллее. Кроули пометался ещё в нетерпении, позвал, едва тот приблизился:

— Ну? Есть новости?

— Какие новости, например? — нервно отозвался Азирафель.

Кроули, не заметив его нервозности — своей хватало с головой — язвительно пояснил:

— Не узнал пока имя пропавшего Антихриста, его адрес, там, размер обуви?

Азирафель напряжённо хихикнул.

— Размер обуви? Зачем это мне?

Кроули остановился. То ли ангелу отказало чувство юмора, то ли ему — некогда было разбираться.

— Это шутка. У меня тоже ничего.

Азирафель напряжённо вздохнул.

— Это Великий замысел, Кроули.

У Кроули от ярости свело разом всю челюсть. Он больше не мог ничего слышать про этот план.

— Ага. Для записи, — он прошёлся, задрав голову к небу, — да чтоб ты прищемил свои непостижимые сраные яйца своим Великим грёбаным Планом!..

— Да простится тебе, — с запинкой отозвался Азирафель.

— Мне? — Кроули остановился, перестав блуждать маятником. — Мне ничего не простится. Никогда. Бесплатный бонус любой демонической вакансии — «непрощаемый», ты что, забыл?

— Ты был когда-то ангелом, — зачем-то сказал Азирафель.

— Это было очень давно, — с бесполезной горечью сказал Кроули. Потом не выдержал в отдалении, подобрался поближе: — Мы найдем мальчика. Мои агенты смогут, — он не знал, кого в этом уверяет, ангела — или себя.

— И что потом? — спросил Азирафель. — Мы его ликвидируем?

— Ну, кому-то придётся. Лично я не готов к убийству детей.

— Но это ты — демон, — возразил Азирафель. — А я — хороший. Я не должен убивать детей.

— Эй-эй-эй…

— Если ты убьешь его, мир получит отсрочку, и у Небес руки не будут в крови, — заявил Азирафель.

— Ах, руки не будут в крови? — изумился Кроули. — Типа вы все вдруг святые такие?

— Я очень даже святой, в этом-то всё и дело.

— Вот этим ты его и убьёшь, — едко сказал Кроули. — Святостью.

— Я не собираюсь!.. — воскликнул Азирафель. — Никого убивать…

Он спрятал глаза. Кроули поразила внезапная мысль. Не про Антихриста Азирафель сейчас говорил. Про него. Пытался сказать, что в грядущей войне не собирается убивать Кроули… Так, что ли?..

Значит, не верит, что у них всё получится. Кроули закрыл рот. У него не было сил спорить — у него вообще ни на что больше не было сил, он сам не знал, зачем продолжает метаться, когда всё уже очевидно, всё уже решено. Даже Азирафель уже всё решил.

— Это просто смешно, — бросил Кроули. — Ты смешон — я даже не знаю, почему я вообще ещё здесь.

— Ну, я этого тоже не знаю, — отозвался Азирафель.

— С меня хватит, я сваливаю.

— Ты не можешь уйти, Кроули! — отчаянно окликнул ангел. — Идти больше некуда.

Кроули развернуло на месте.

— Вселенная велика, — сказал он, бросив руки в стороны. — Даже если здесь всё обернётся лужицей полыхающей святой жижи — мы можем сбежать вместе.

— Сбежать вместе? — спросил Азирафель, меняясь в лице. Робкая надежда мелькнула в его глазах — мелькнула и пропала, спрятавшись под чем-то горьким. — Ты бы слышал себя.

— Мы друзья уже — сколько?.. Шесть тысяч лет! — воскликнул Кроули.

— Друзья?.. Мы не друзья! — ломким голосом отозвался Азирафель. — Я — ангел, а ты — демон! У нас нет ничего общего! Ты мне даже не нравишься!.. — беспомощно воскликнул он.

— Пиздёж!.. — с чувством протянул Кроули.

Азирафель шарахнулся от него, тут же развернулся обратно:

— Даже если бы я знал, где Антихрист, я бы тебе не сказал, мы по разные стороны баррика…

— Мы на одной стороне баррикад — на нашей, — яростно шипя, перебил Кроули. Ах, знал бы — то не сказал бы? А всего день назад — «конечно, я бы тебе сказал, мы же друзья!»

— Нет никакой нашей стороны, Кроули!.. — воскликнул Азирафель. — Больше нет!.. Всё кончено!..

У Кроули по спине прошла дрожь. Небо надвинулось, похолодело. «Больше нет», да? Больше нет. Значит, — было. Но признать это можно только вот так. Бросив в лицо, что — всё. Всё кончилось. Теперь на кону что-то куда серьёзнее дружбы длиной в шесть тысяч лет. Теперь пора засучить рукава и умыть Землю в крови. Ни разу не набрался смелости признаться раньше, когда было «пока ещё да». Куража хватило, только когда уже «больше нет».

У Кроули разом кончились все слова. Просто пропали. В груди заныло — там что-то хрустнуло в рёбрах.

— М, — уронил Кроули. — Ясно.

Он больше не хотел уговаривать, убеждать, настаивать — силы кончились, покинули его, как вода уходит в песок, если вылить на землю. Осталась только звенящая слабость в ногах.

— Ну… — он начал, но не стал договаривать. Развернулся, пошёл, не чувствуя под собой ног. Его шатало сильнее обычного. — Счастливого Судного дня! — пожелал он через плечо, не останавливаясь.