— Блядь!.. — в который раз повторил Кроули. — Блядь!
А если вынудить кого-то другого убить Антихриста?.. Скажем, просто оставить его на дороге. Ночь, лес, скверная видимость, можно добавить дождь — и кто-то обязательно его переедет. Чёрт!.. Это даже звучало мерзко.
Ещё мерзее была другая неотвязная мысль.
Время вышло. Ничего сделать нельзя. И если он попытается влезть в форточку, она просто откусит ему башку.
Время вышло, а он только-только начал жить по-настоящему!..
А может, святой водой?.. Да нет, Антихрист — не демон, на него не подействует.
А может, всё же оставить в лесу?
А может, превратить в попугая, в кошку, в голубя? Голубь не сможет начать Апокалипсис, очевидно.
А может, прямо сейчас рвануть с ним подальше, в другие миры? Уговор-то был только про Землю, про другие планеты речи не было, Апокалипсиса там не ждут.
«Бентли» тревожно урчала мотором, вливаясь в повороты ночной дороги. Наверное, тоже была взволнована, но виду не подавала. Храбрилась.
Апокалипсис — это не то, что ты можешь просто предотвратить — позвонить и отменить, как доставку пиццы: спасибо, сегодня без рек крови и серного дождя. События такого масштаба неотвратимы. Они просто случаются.
— Мы совершенно определённо закры… — привычно начал Азирафель.
— Это я, — перебил Кроули. — Надо поговорить.
Он всё-таки придумал кое-что. Всё дело было в человеческой природе. Антихрист должен начать Апокалипсис: это предсказано, этого все ждут. Но что — что, если он не захочет?.. Если жизнь на Земле придётся ему по вкусу, если нечто — что-то — или кто-то поможет ему вырасти самым обыкновенным мальчишкой? Дети ненавидят, когда им велят собирать игрушки и браться за ум — так, может, с Антихристом это тоже сработает?
Захочет ли он уничтожать Землю, если ему придётся лишиться всех земных радостей? И никакого больше мороженого большими сладкими шариками в рожке, никаких качелей, подвязанных к старой липе, никаких друзей и школьных каникул?
Он человек по крайней мере наполовину, а значит, в нём в равной степени есть и зло, и добро. И если силы зла будут воздействовать на него одновременно с силой добра, они нейтрализуют друг друга. И останется простой человеческий ребёнок, который вряд ли променяет летние каникулы на мировое господство.
Идея была хороша, но воплотить её в одиночку Кроули бы не смог. Вот почему на помощь пришлось призвать целого настоящего ангела.
Пять лет спустя
Парень в яркой спецовке таскался по широкой поляне, толкая перед собой газонокосилку. Как уточка в тире — от края до края, так и напрашиваясь на выстрел. За ним оставались широкие полосы выстриженной травы.
День был пасмурным — типичный английский день. Под сосной лежали иголки, рыжим кругом выстелив землю. Лохматая шершавая кора пахла смолой. Кроули отковырял от ствола застывшую каплю, сунул в рот, разжевал.
Мимо парня с газонокосилкой носился Уорлок, за ним на бечёвке мотался воздушный змей.
— Он чудесный ребёнок, — сказала миссис Даулинг. — С ним нет никаких проблем.
— Ага, — отозвался Кроули. С ним не было никаких проблем, потому что он сам был одной огромной проблемой.
— А что насчёт ваших рекомендаций?
— Не в моих правилах запасаться рекомендациями, — отрезал Кроули.
Миссис Даулинг удивлённо фыркнула.
— Хотите сказать, у вас их нет? Но это же обычное дело, мне нужны отзывы прошлых клиентов…
Кроули провёл рукой у неё перед лицом:
— Это не те рекомендации, что вы ищете.
— Это не те рекомендации, что мы ищем, — заторможено повторила миссис Даулинг. Нахмурилась, потёрла висок: ей показалось, какая-то мысль ускользнула от неё. — Хорошо, — проговорила она, — думаю, меня всё устраивает.
— Уверен, — отозвался Кроули, машинально поправляя перчатки.
— У вас ведь есть опыт работы с детьми?
— Разумеется. Обожаю детей. Только бы с ними и работал.
— Не думала, что такая проблема — найти хорошую няню, — доверительно пожаловалась миссис Даулинг. — Уже трое сменилось. Одна вдруг выходит замуж и уезжает, вторая ломает лодыжку, третья просто пропадает неизвестно куда. А я не могу постоянно оставаться с ребёнком, мне необходимо сопровождать мужа.
— Со мной он будет в полной безопасности, — заверил Кроули. — Никакая сила не вырвет его из моих рук.
Миссис Даулинг покосилась на него.
— Ладно… хорошо.
— Познакомите меня с персоналом? — спросил Кроули, глядя на фигуру в белом балахоне, которую издалека можно было принять за художника — так живописно и широко он разбрасывал зерно для птиц.
— Я не помню всех по именам, но наш управляющий… — начала миссис Даулинг. Кроули, не слушая, уже шёл к Азирафелю через свежепостриженный газон, так что ей пришлось догонять. — Кажется, это… кажется, наш новый садовник, — сказала она, когда Кроули встал перед Азирафелем, задрав бровь.
— Ах, садовник, — Кроули протянул руку, и ангел с энтузиазмом потряс её, широко улыбаясь.
— Я должна бежать или опоздаю на ланч, — торопливо сказала миссис Даулинг. — Очень приятно было познакомиться, миссис Кроули.
— Мисс, — перебил Кроули. — Мисс Антония Кроули.
— Да-да, — отозвалась та уже на ходу. — Управляющий вам всё расскажет!
— Что ты с собой сделал? — вполголоса спросил Кроули, оглядев белый балахон и уродливую шляпу, нахлобученную на голову ангела.
— Кто бы говорил, — отозвался Азирафель, окидывая косым взглядом длинную шерстяную юбку, рыжие кудри под шляпкой и строгое пальто. — Ты видел себя в зеркале?
— Видел, и с моим зеркалом всё в порядке! — недовольно отозвался Кроули.
— Тогда тебе стоит его сменить. Тобой можно пугать детей, ты больше похож на миссис Денверс, чем на Мэри Поппинс.
— Тебе же такое нравится, — обиженно заявил Кроули. — Консервативно, но со вкусом.
— Консервативно? — изумлённо переспросил Азирафель. — С такой помадой?
— Что не так с моей помадой?
— То, что ни одна порядочная женщина такую носить не будет. Тем более та, которая хочет работать с детьми. Если уж ты хотел получить должность няни, тебе стоило лучше продумать свою маскировку.
— Это красивый цвет, — буркнул Кроули. — Очень модный.
— Этот флуоресцентный неоновый фиолетовый? — вполголоса выговорил Азирафель, будто каждое слово было грязным ругательством. — Кроули, ты же сам изобрёл декоративную косметику, как ты можешь так бездарно ею пользоваться? — Азирафель вздохнул, полез в карман. — Наклонись.
— Зачем?
— Просто наклонись.
Ангел достал из кармана своего балахона носовой платок, тщательно стёр помаду с губ Кроули.
— Дай мне этот твой… тюбик массового поражения и убийства хорошего вкуса.
Кроули порылся в огромной гобеленовой сумке, нашёл помаду. Азирафель открыл колпачок, провёл рукой, меняя фиолетовый на пристойный карамельно-розовый. Взяв Кроули за подбородок, примерился, сощурив глаза. Лёгкой рукой аккуратно положил новый слой. Сделал движение губами:
— Разотри.
Кроули послушался. Азирафель вернул ему помаду, оценил результат.
— Так-то лучше.
— Ну, а ты? — Кроули выпрямился. — Из тебя довольно странный садовник — ты видел в своей жизни хоть одного садовника?
— У меня даже был один, — заносчиво ответил Азирафель.
— Когда? В пятнадцатом веке?..
— В восемнадцатом, — недовольно отозвался тот.
— А сейчас — двадцать первый. Современные садовники носят комбинезоны и прикольные футболки с бейсболками, — Кроули, развернувшись, ткнул пальцем в парня с газонокосилкой.
— Но я не люблю футбол! — воскликнул Азирафель. — И совершенно не разбираюсь в бейсболе.
— Дорогу! Осторожно! Дорогу! — прокричал Уорлок, прерывая дальнейший спор — и пронёсся между ними с воздушным змеем на длинной бечёвке.
Было что-то издевательски символичное в том, чтобы показывать мир Антихристу — теперь, через две тысячи лет после того, как Кроули показывал его же Христу. Не то чтобы он хотел быть экскурсоводом для чужих детей, но положение обязывало: Антихрист должен как следует знать, что ему предсказано уничтожить. В нужный момент, глядишь — и засомневается.
