Мистер Микс. Мадам, я не хочу брать с вас лишнего, и вот что я сделаю. Вы заказываете мне всю работу; я сделаю для вас пять надгробий, и...

   Миссис Бэнджер. Четыре надгробия, не пять.

   Мистер Микс. Мне показалось, речь шла о пяти.

   Миссис Бэнджер. Нет, только о четырех.

   Мистер Микс. Давайте посмотрим: Джон, Томас и Алекс, Адольф и Филипп.

   Миссис Бэнджер. Да, но Алек и Филипп - один человек. Второе имя Александра было Филипп, и я всегда называла его так.

   Мистер Микс. Миссис Бэнджер, я буду вам очень признателен, если вы скажете мне, сколько мужей у вас закопано на этом кладбище. Я немного сбился со счета.

   Миссис Бэнджер. Что вы имеете в виду, сэр, под словом "закопано"? Я никого не закапывала. Это позор - использовать подобные выражения.

   Мистер Микс. Всего лишь технический термин, мадам. Мы часто пользуемся им, и я не вижу, чем оно может повредить ряду ваших Смитов. Если оно не оскорбляет других, то не должно оскорблять и вас.

   Миссис Бэнджер. Ряд ваших... Что вы имеете в виду, наглый бродяга? Я не позволю вам поставить ни одного надгробия, даже если вы захотите сделать это бесплатно.

   И миссис Бэнджер направилась к выходу из магазина, а мистер Микс сказал ей вслед, когда она выходила:

   - Как только вы снова выйдете замуж, я подарю вашему мужу надгробие. Оно ему очень скоро понадобится.

   Миссис Бэнджер заказала надгробия у другого продавца, а мистера Микса считает с тех пор отвратительным грубияном.

   Впрочем, миссис Бэнджер тоже любят далеко не все. Полковник Коффин знает одну женщину, которая терпеть ее не может. Спустя короткое время после избрания полковника в законодательное собрание, эта женщина пришла в его адвокатскую контору. Закрыв за собой дверь, она села и сказала:

   - Полковник, меня зовут Муни. Я одинока, не замужем. Я пришла к вам, чтобы предложить законопроект на благо таких женщин, как я. Позвольте мне обратить ваше внимание на некоторые факты. Статистика утверждает, что женщин в мире на четверть больше, чем мужчин. В нашем государстве на каждого мужчину приходится две и одная восьмая женщины. Такое состояние дела поистине возмутительно...

   - Прошу прощения, мадам, - сказал полковник. - Но Законодательное собрание ничего не может сделать для улучшения ситуации. Оно не может регулировать законодательным образом соотношение полов.

   - Я знаю, - ответила мисс Муни. - И это не то, зачем я пришла. Я утверждаю, что подобное состояние дел является вопиющей несправедливостью. Если бы у меня была такая возможность, я бы организовала все так, что если уж женщин больше, чем мужчин, то, по крайней мере, никаких дробей быть не должно. На каждого мужчину приходится не только две женщины, но и одна восьмая, как если бы одна женщина принадлежала восьми разным мужчинам, если статистика верна. Откуда, в таком случае, мне знать, кому принадлежит одна восьмая меня? Может быть, вам? Я этого не знаю; и это ужасно.

   - Если дело только в этом, мадам, - ответил полковник, - я отказываюсь от всех притязаний на вас, не дожидаясь принятия закона.

   - Прошу прощения, - ответила мисс Муни, - но вы не улавливаете сути моего замечания. Конечно, хотя законы против двоеженства существуют, некоторые из женщин не могут выйти замуж, в то время как мужчина имеет две жены и еще одну восьмую, - это я называю многоженством. Так вот, я хотела бы предложить следующее: если половина женщин не может выйти замуж, другая половина должна получить счастливый шанс. Поскольку мужчин не хватает на всех, нужно сделать так, чтобы они были распределены честно. Но как нам это сделать? Как нам разделить их по справедливости?

   - Пусть меня повесят, если я это знаю, мадам. Законодательное собрание никогда не занималось подобными вещами.

   - Я вам подскажу. Послушайте меня. Исключите вдов. Вы меня слышите? Исключите вдов. Запретите любой вдове под страхом смертной казни снова выходить замуж. Таково мое предложение; и справедливость не восторжествует, пока оно не будет оформлено законодательно. Взгляните внимательно! Если женщина уже была замужем, то она владела не только своей долей мужского населения, но и долей другой женщины, и еще одной восьмой. Правильно ли это, чтобы, снова выйдя замуж, она присвоила себе долю еще двух женщин и одной восьмой? Правильно, я вас спрашиваю?

   - Что ж, на первый взгляд, выглядит несколько нечестно.

   - Нечестно - не то слово. Полковник Коффин, я знаю таких вдов. Я видела их своими собственными глазами. Они знают способы проникнуть в душу мужчины и завладеть его чувствами, что наполняет такую скромную женщину как я обидой и горечью. Вы знаете миссис Бэнджер? Нет? Возьмем для примера ее. Сначала она вышла замуж за мистера Смита, хотя что он нашел в ней такого, чтобы восхищаться ею, не могу себе представить. Это была ее доля. Заполучив Смита, она должна была успокоиться и дать шанс в отношении других мужчин другим женщинам - не так ли?

   - На самом деле, мадам, мне тяжело об этом судить.

   - Но нет. Спустя некоторое время Смит скончался. Умер. Она вела себя так, как будто он был единственным, что связывало ее с этим миром; и когда он умер, она также хотела умереть и присоединиться к Смиту в могиле и в раю. Но едва время траура прошло, она начала флиртовать с другим мистером Смитом, и что же случилось? Он уступил ее домогательствам и женился на ней.

   Вы думаете, она удовлетворилась тем, что ей досталась доля четырех женщин с четвертью? Вскоре этот мистер Смит также умер; она свела его в могилу. И я была поражена, когда по прошествии года услышала, что она собирается выйти замуж за следующего Смита. Я была удивлена так, как никогда в жизни. За короткий промежуток времени, она собиралась забрать третьего мужчину. Вы когда-нибудь слышали о подобной наглости? Признайтесь, слышали?

   - Думаю, что и в самом деле не могу припомнить...

   - Тогда я подумала, что эта женщина успокоится, и даст остальным хоть какой-то шанс; когда этот мистер Смит умер от холеры и был похоронен, мне даже в голову не могло прийти, что эта вдова снова выйдет замуж. Но ничуть не бывало! Она еще не успела снять траур, как начала преследовать мистера МакФаддена, и заполучила его. Теперь, взгляните на нее. Она ничуть не лучше меня, но заполучила долю восьми с половиной женщин, а я живу одна, и с каждым годом мои шансы выйти замуж становятся все более призрачными. Ни одно цивилизованное общество не должно такое терпеть. Это хуже, чем пиратство. Вы можете покинуть корабль, взорвать его, разбить о скалы, и большого вреда в этом нет, поскольку дерева много, и вы способны построить еще один. Но если одна женщина, лишившись троих мужчин, заполучает четвертого, что вы собираетесь с этим поделать? Вы ведь не можете пойти в лес, нарубить деревьев и создать из них мужчину? Не так ли?