Даже окружавшие его деревья казались какими-то изможденными, причудливых форм, возможно, потому что их верхушки постоянно сгибались ветром. Их сучья скрипели и стонали над нашими головами, когда мы проезжали под ними.
Ворота были укреплены засовами и заросли лишайником и ползучими растениями, а подъездная аллея окаймлена древними стенами, за которыми виднелись развалины других стен или строений, все поросшие мхом и лианами. Лианы дотянулись даже до самых верхних ветвей огромных платанов, и в изобилии росли в каждом углу, в каждой нише.
- Ночь будет бурная, - заметил кучер, указывая на темно-красное небо за деревьями.
Едва он произнес это, где-то над нами раздался громкий скорбный крик, повторившийся трижды.
Я вздрогнул при первом крике, а потом рассмеялся, потому что сразу узнал крик совы. Я часто слышал этих птиц в Индии и видел, как мои туземные слуги в панике съеживались, поскольку в некоторых местах Востока крик совы считается признаком приближающейся смерти для одного из тех, кто его слышит.
- Как громко она кричит, - сказал я. - Здесь их много?
- Нет, капитан; у нас их почти нет, кроме этой. Она здесь все лето, - а ведь теперь уже почти зима, - и портит торговлю трактирщика Мэтта этим своим криком.
- Как же сова может испортить торговлю в трактире?
- Туда, сэр, ходят в основном горцы, и ни один из них не высунет носа из своей хижины после наступления темноты, особенно когда кричит эта птица. Эти парни приходят от нее в бешенство, потому что верят во все, что ни попадя; они утверждают, что на самом деле это злой дух, желающий заполучить душу того, кто умрет рядом с ним. В последнее время эта вера, правда, немного ослабла; и то сказать, старики постепенно уходят. Вот мы и приехали, сэр.
Через открытую дверь лился яркий свет, и в теплом приветствии, оказанном мне Бетти и ее мужем, я забыл о мрачной ночи, ухающей сове и кровожадных традициях, о которых рассказал мне многословный кучер.
<p>
II</p>
Внутреннее убранство Килман Кастл полностью соответствовало его потрепанной непогодой внешности. Мы осмотрели его с Моррисом О'Конноллом только на следующее утро, но я даже сейчас могу описать его во всех подробностях.
Потолок вестибюля был очень высокий, он был вымощен черным и белым камнем, в нем располагалась галерея, идущая по трем сторонам. Стены были пробиты, - очевидно, спустя длительное время после того, как были возведены, - арками, ведущими в два крыла, и имели двадцать футов в толщину. Они были испещрены узкими проходами, а в двух углах располагались каменные лестницы, - прекрасные, грубо обтесанной каменной кладки, выглядевшие так, словно были построены только вчера. Мне было любопытно видеть блеск на потемневших ступеньках, - следы, оставленные многими поколениями, поднимавшимися и спускавшимися по ним.
О'Коннолл сказал мне, что, согласно преданию, замок первоначально был построен ирландцами для датчан, использовавших принудительный труд последних, представлявших собой полуодетых варваров до того, как были полностью христианизированы. История, передаваемая местными жителями, гласит, что раствор, использовавшийся при строительстве, в значительной степени состоял из человеческой крови и волос, и потому выдержал разрушительное воздействие времени. Где-то около 800 года ирландцы, под предводительством вождя по имени О'Коннолл, восстали против своих угнетателей и захватили замок, где О'Коннолл обосновался и вскоре стал могущественным правителем. Его потомки также жили в Кастле, - оригинальной постройки, или более современной, построенным на месте старого, история умалчивает, - и, вплоть до прихода англичан в пятнадцатом-шестнадцатом веках, эта крепость считалась неприступной.
Одним из первых английских авантюристов был молодой сквайр, сын английского рыцаря, надеявшегося получить шпоры за счет диких ирландцев. Экспедиция, к которой он присоединился, привлеченная слухами о богатствах О'Коннолла, осадила замок, и во время вылазки, совершенной защитниками, сквайр был взят в плен. Его заперли в маленькой комнатке рядом с одной из лестниц, а поскольку все ирландцы были заняты обороной замка, единственной дочери хозяина, некоей Финнуэгуолле О'Коннолл, было поручено давать пищу, приготовленную для пленника, через маленькую дырочку в стене его темницы.
Англичанин воспользовался представившимся ему случаем наилучшим образом и благоразумно ласковыми речами сумел так расположить к себе девушку, что однажды, желая помочь ему бежать, она раздобыла ключ от темницы и выпустила его. Спускаясь по винтовой лестнице, он встретил молодого О'Коннолла, единственного брата девушки. Тот немедленно поднял шум и крик. Сбежавший пленник развернулся и помчался наверх, в конце концов, оказавшись на зубчатых стенах башни. Видя, что бегство иным путем невозможно, и предпочитая риск быстрой смерти, в случае неудачи, более медленной, в случае поимки, он одним прыжком перемахнул через стену и сумел найти спасение в ветвях тиса, росшего у стены, после чего благополучно добрался до лагеря своих соотечественников.
Вероломная девушка через некоторое время впустила англичан в замок. Все его обитатели были повешены на поле, по сей день называемом "Полем палача"; английский сквайр женился на Финнуэгуолле, взял ее фамилию и земли ее отца по праву брака и как завоеватель.
Их сын, Морис О'Коннолл, был одним из первых высших шерифов, назначенных в Ирландии, и его гробницу, датированную 1601 годом, до сих пор можно увидеть на маленьком кладбище близ Килмана.
Башня первоначально имела пять этажей; из них сохранились три -- первый, большой кирпичный зал, под нынешним залом; затем сам зал; и, наконец, на вершине башни большая часовня с прекрасным восточным окном и каменным алтарем.
Кроме заложенной кирпичом комнаты, под залом имеются подземелья, выдолбленные в самой скале, без окон, не имеющие иных выходов, часть из которых О'Коннелл использовал в качестве винных погребов. В углу часовни на вершине башни имеется потайной люк; того, от кого хотели избавиться, приглашали сделать пару шагов, в результате чего тот оказывался на подвижной платформе; она проваливалась, и жертва падала ниже уровня самого глубокого подземелья, на острые колья, помогавшие телу быстро избавиться от души.
