Господи... Действительно, пора уходить. Что бы меня сюда ни привело - хватит!
Через полчаса я покинул Самострой. Оставалось пройти несколько сотен метров, и пожалуйста: дорога-автобус-поезд-дом. Простите, Полковник.
- Значит, Щуплого кончаем здесь. Дождемся, пойдет мимо, прямо тут и замочим. Потом пи**еныша его, если найдем.
- Так что, будем тут до темноты сидеть? Жрать охота, да и горло бы смочить.
- Жрать ему... Не ссы, все есть. И пожрать, и смочить.
- Ну, тогда лады.
Двое. Прячутся в той недостроенной халупе. Эх, не зря мне в первый вечер показалось, что там кто-то может быть. Не зря. И что с этим делать?!
Лучше всего - сбежать. Тихо, незаметно.
А Полковник?!
А что Полковник?!
Я ему никто. Он мне никто.
И приказ есть соответствующий!.
Да, я трус. Мне не хочется умирать - и вообще, и в особенности здесь. Никто ведь не найдет, никто не узнает. Пусть я трижды пи**деныш - НЕ ХОЧУ!
Я сбегу, обязательно сбегу, вот только как? Мимо халупы не проскочишь, там ждут. Другой дороги нет - за Самостроем одни борщевики, не прорвешься. Можно, конечно, прокосить тропку. Километров этак на пять...
Тогда спрятаться где-нибудь. Пока будут обшаривать домики, успею - пригнувшись, ползком, да как угодно. Улизну, только меня и видели!
Я стал змеей, сороконожкой, червем - короче говоря, бесшумной ползучей тварью. Только такая могла вернуться в Самострой, не произведя ни единого шороха или треска. Уже подобравшись к своему дому, понял, что так еще хуже. Прислушиваться к каждому звуку, обмирать от страха. Метаться от сарайчика к сарайчику и слышать, как ухает сердце. В конце концов я своего дождусь....
Нож! Есть нож, а еще ржавая коса и ржавый топор. Неплохо..
Косой можно махать и при этом делать страшное лицо. Один раз сработало.
Косу положим здесь.
А сами - вперед, поближе к этим двоим. Чтобы все слышать (лучше видеть) и ничего не пропустить. С собой - нож и топор. В случае чего - немедленно отступаем, хватаем косу.
Вот какой я молодец. Стратег и тактик.
Червь уполз и вернулся, меня не заметили.
Двое вели какой-то бессмысленный, вязкий разговор. Он тянулся, как нитка пьяной слюны, почти достигал земли и обрывался. Потом еще один мерзотный тяж, еще, еще... Время исчезло. Его сожрали и выпили эти двое.
- Вот Танька дает, это да...Скажешь, не дает?
- Танька-то? Дает, вроде. Сам не ходил.
- Вот и я говорю - дает. А ты, бл..., не веришь.
- Да почему ж не верю-то? Я чё, неясно сказал? Вроде дает.
Господи, ну пусть они просто уйдут. Хотят прикончить Полковника - на здоровье, что тут, в округе, места для этого больше нет? Или пусть из стены вывалится кирпич, а еще лучше - сразу два. Нет, не надо двух кирпичей, пусть обвалится целая стена. Сейчас. Господи. Пусть она обвалится.
- Она меньше сотни за полчаса не возьмет. А где я ей найду?!
- Танька-то? Погодь, со Щуплым разберемся, будет тебе сотня, да не одна. Сначала его замочим. Потом п**деныша, а потом и черно***ых этих. Без Щуплого им хана. Не боись, Санек. Все будет чики-чики. Сержант мой так говаривал.
Поразительно, но я ... заснул. Точнее, отупел от страха и мучительного до тошноты ожидания. Почему очнулся именно на этих словах? А то я знаю...
Было довольно светло - все-таки белые ночи законились совсем недавно, но цвета потреяли резкость и стали меньше отличаться друг от друга. Где Полковник?!
- Санек, слышь, идет он.
- Да слышу я. Дождались наконец.
Полковник был одет в какое-то странное длиннополое пальто, черная вязаная шапчонка налезала на глаза. Натуральный бомж.
Он шел довольно быстро, не глядя по сторонам, шаг пружинистый, уверенный.
Двое отделились от стены одновременно и загородили ему дорогу.
Их спины скрыли от меня невысокую фигурку Полковника.
- Здоровеньки булы. Шуплый. Не ждал?
- И тебе не болеть, Тимоха. Ждать не ждал, да и в гости не звал. Чего надо?
- А ты сам-то подумай. Если что, мы с Саньком напомним. Правда. Санек?
