Литмир - Электронная Библиотека

Мне тоже, я посчитал, нельзя быть безучастным. Не в моем духе быть случайным и равнодушным свидетелем и не бороться с вызовами современности. Я должен защищать бедную и несчастную расу, отстаивать в этой маленькой стране добрые дела и приблизить день, когда над народом масоку взовьется знамя новейшей просветительской эпохи. Итого, просветить, наставить на путь истинный, влить в масоку новую формулу существования.

И я дал себе клятву, что топором прогресса прорублю девственные леса социальной отсталости и несправедливости!

Итак, ничего, кроме миссионерства, если хочешь выжить и победить. Всё лишено смысла. Всё, кроме самой жизни.

Рассказ о том, что вождь вознамерился меня женить и что попытки его тщетны

Вся моя жизнь на острове Кали-Кали прошла под девизом “Вознесение и падение”, когда не было права на ошибку.

Начну с преамбулы:

Никто не считал, сколько путешественников и миссионеров пропало в племенах и по какой причине. Известны только несколько имен, в частности, Джеймс Кук, которого, если верить, съели аборигены.

Тут к месту в душу просится песня Владимира Высоцкого “Почему аборигены съели Кука”.

Миклухо-Маклай в своих путешествиях всегда ходил под дамокловым мечом. Это происходило и происходит с другими путешественниками, прошлыми и нынешними, до сих пор рискующими своими жизнями. Моя история та же. Вроде простое и безобидное дело – жениться, тем не менее, я тоже находился под мечом и подвергался каждую минуту стать жертвой.

Итак, всё тот же незабываемый мною остров Кали-Кали. Остров был такой же интересной и познавательной площадкой, как и все предыдущие мной посещаемые места, только для современного человека – ещё и проблемная территория. Я был воодушевлен первыми результатами жизни на острове. Я парил в воздухе. Я светился, несмотря на советы, на неоднократные тактичные напоминания вождя о злоумышленниках, на предостережения, кого надо сторониться, кого остерегаться, чтобы я не зарывался и был осторожен, что даже он, брат по крови, не гарантирует мне полную безопасность. Он не оглашал имена, но я своих недругов уже взял на заметку. Я соглашался с вождем и давал обещания, что буду предусмотрительным.

Постепенно народ масоку весь переселился на мой остров; думаю причина во мне, навстречу моему растущему влиянию и притяжению. Как грибы растут спутники-деревни.

Однажды, когда я поджаривал себе кусочки банана, подошел вождь Нь-ян-нуй с обезьянкой. Его длинные и густые волосы были охвачены обручем, на шее висело ожерелье из чёрных чёртовых пальцев, перемешанных с человеческими зубами. Его собственные зубы были обточены и заострены на манер леопардовых. Грудь и живот украшали два ряда шрамов, некоторые были нарисованные.

– Капитана, – сказал он, – преподношу тебе эту обезьянку на жаркое.

Я уже протянул руку, но Нь-ян-нуй взял обезьянку за ноги и ударил с размаху головой об угол хижины. Размозжив ей подобным образом череп, он положил её к моим ногам. Сделал это так мгновенно и виртуозно, что я не успел его остановить, успел только от брезгливости отвести взгляд. Опасное постоянство демонстрировать передо мной садистские наклонности, но я вежливо принял подарок.

Объяснение поступка последовало витиевато, было не очень длинным, но понятным и логичным для среднего ума:

– Мясо змеи делает глаза блестящими, мясо крокодила награждает желтыми крупными зубами, мясо пауков вынуждает женщин быть уступчивыми, мясо гусеницы располагает человека к доброте, мясо енота разгоняет кровь, а мясо обезьяны дает красоту телу, – уточнил он.

Кому не хочется быть красивым, и я сильнее поддал щепками огня. Пока шла готовка, вождь не мешал мне раздувать и ворочать угли.

Затем, заняв место напротив, он продолжил говорить нараспев:

– Капитана, ты никогда раньше не бывал на нашем острове, и я хорошо знаю, что заставило тебя прийти к нам издалека.

– Интересно, что?

– Подарить нам, великому народу масоку, для счастья много-много карассо и буф-буф!

– Я желаю вам процветания на долгие годы!

– А ты догадываешься, почему мы хотим много-много счастья?

– Да.

– Потому что, кто его не хочет.

Туземцы, как наши чукчи, сами торопились ответить на свои же поставленные вопросы. Мне оставалось только вставлять между ними очередное утвердительное “да”. В дальнейшей жизни на острове я неоднократно пользовался этим литературным приемом и получал нужную информацию.

– Да, да, – не стал переубеждать я его, небрежно подавая один набор из иголок, ниток и пуговиц.

Сначала старик упорно увертывался от подарка, но я видел его горящие глаза, как перед бутылкой у испытывающих глубокое похмелье алкоголиков, а также проформу отказа. И когда вождя удалось убедить взять презент, он высказал благодарность:

– Вот чему меня учили старики много лет тому назад, когда я сам был ещё юношей, – воспламенился он откровенностью. – Относись к людям хорошо и старайся сделать им добро, особенно если это чужеземец, пришедший издалека прямо с Луны, или человек покинутый и одинокий. Старики говорили мне, что если я буду так поступать, то и бог Дуссонго меня не забудет, полюбит, не покинет, поможет и вознаградит за добро, которое я совершу.

Эти достойные каждого гражданина слова, на века заслуживающие закрепления на камне или отливки в бронзе, меня умилили до слез.

– Да, да, конечно, – повторял я и заставил принять вождя еще два карассо.

Вождь положил обе руки мне на голову и несколько раз провел ими по волосам.

– Сын мой! – торжественно начал он, как я понял, что-то новое. – Ты живешь среди нас, ты стал настоящий масоку, ты такой же сильный, как леопард, такой же неуемный и умный, как кролик, такой же красивый, как обезьяна. У нас не принято быть одному. Постель твоя пуста и холодна. Тебе подобает иметь молодую и сильную жену, которая бы наблюдала за твоим имуществом, вела хозяйство и присматривала за детьми. Ты должен иметь один с масоку общий дом…

Он долго повторялся в том же духе, и слезы иногда выкатывались из его глаз.

– О вождь! – я обратился к нему. – Смелый, хваткий, мудрый! Благословенный богами и духами, любимый народом масоку, почитаемый всеми видами животных и растений, притягивающий своей мудростью морских анемон, сколопендр, скорпионов и тарантул, располагающий к себе все мелкие и крупные твари, всех опасных насекомых, угомонивший злых духов, загнавший и закупоривший их в пещере, и прочая, прочая, прочая, не рано ли говорить об этом? – Я без колебаний отверг его просьбу.

По глазам вождя я видел, что ему нравилась моя речь.

– Послушай, упрямый человек! О тебе идет нехорошая молва. – Всё это вождь стал тянуть очень медленно, потом остановился и продолжил слова ещё тягуче, но четче: – Но ты добр, Капитана, об этом знают все масоку. Ты давал нам много буф-буф и карассо, чтобы всем было хорошо. Ты справедливо обращался с нами – этого не забудут масоку. Капитана – ты наш друг и брат! Но нам совсем не безразлично видеть, как ты выходишь к морю задумчивый, как сидишь у огня неприкаянный, как ты несчастный сохнешь без женщин, как страдаешь в тиши от одиночества… День оборачивается в вечер, вечер становится ночью, а ночь остается для тебя пустынна и тягостна и превращается в жалость к себе, а то и в бессонницу или кошмар. От тоски и грусти одна морока и напасть…

Меня постигала участь всех путешественников, оказавшихся в моём положении. Почему-то они обходят стороной эту щекотливую тему, не донося до читателей матримониальный момент в отношениях с аборигенками. Ларчик открывается просто – путешественникам было стыдно не перед читателями и телезрителями, для которых чем больше амурных, романических, сентиментальных, откровенных сцен и подробностей, тем интереснее, а перед своими женами, требующих отчета об интрижках на стороне.

Прежде всего, хочется упомянуть Миклухо-Маклая, побывавшего в Чили, Бразилии, на архипелагах Полинезии, Малайзии и в Австралии, в Новой Гвинее. Он везде заводил себе “временных жен” (это его выражение). Женами всегда были девочки от 12-14 лет, которых он, с “благословения” их родителей, получал за стеклянные бусы или прочие безделушки. Так что среди аборигенов Миклухо-Маклай всегда жил настоящей, полноценной жизнью.

13
{"b":"691021","o":1}