– У меня там, – я поднял палец в небо, – есть жена.

– Это ничего, – успокоил Нь-ян-нуй. – Она там – ты здесь. Одно другому не мешает. Она там чувствует себя хорошо, ты здесь прекрасно тушишь огонь желания.

– Я не собираюсь жениться на туземке! – Этими решительными словами я хотел окончательно завершить разговор.

– Это правда. Ты – белый человек. И жена твоя белая, а у нас белых нет, – услышал я фразу. – Все девушки чёрные. Чем богаты, тем и рады. Они не белые, но те, которые чёрные, не подадут повода для твоего разочарования.

Вождь таинственно приложился к моему уху и произнес:

– У них масса преимуществ. Когда ночь смыкается, они делают её ещё темнее и оттого причудливей, а сон ещё нежнее и приятнее…

Я перебил:

– А белые девушки делают день ещё светлее и оттого ярче, и насыщеннее!

– Это когда и так светит солнце! – возразил старик.

– А ночь быть чёрной всегда мешает луна, как свидетель! – меня захватил спор.

– А чёрные девушки торопятся поменять день на ночь! Чёрная ночь, это, означает, сладко спать! – не успокаивался Нь-ян-нуй. – Опять-таки, чёрные девушки хороши перед белыми в том, что ночью они есть, но их словно нет. Они тенью растворяются во тьме. Скажи, почему на свете больше чёрных девушек?

Вопрос застал меня врасплох.

– Потому что… потому что… – стал тянуть я.

Нь-ян-нуй смотрел мне прямо в глаза.

– А ты попробуй убить чёрную девушку ночью копьем – не получится, промажешь, а белую – легко, не промахнешься.

Это было откровение.

– Я не буду никого убивать! – признался я.

А дальше я услышал:

– Поэтому, как видишь, кругом только чёрные девушки остались. С мужчинами та же история.

– На моей родине одни белые люди живут! – противоречием воскликнул я.

– Ой, не болтай! Не поверю! Белые девушки ночью, как слепящий свет в глазах, надо долго их протирать, чтобы избавиться от света. А это немаловажно, когда пора заснуть, а что-то мешает. Сон превыше всего! Уже за это белых девушек надо лишать жизни.

– Зато белые девушки лучше всех делают белое дело, а чёрные девушки не унимаются и продолжают делать чёрное дело! – съязвил я.

– Чёрные девушки видны днём как на ладони, их хорошо контролировать на работе, в поле во время сбора риса… – продолжал перечислять достоинства Нь-ян-нуй.

Я же настаивал на преимуществах белых.

– А белых девушек хорошо контролировать ночью, в постели! А это существеннее всего для мужчин, – сыронизировал я.

У вождя затряслись руки.

– Смотри не упусти белую девушку днем, ибо в ночи останови свой выбор на чёрной девушке, не прозевай её, держи крепче, чтобы не пропала, как сквозь землю, не угодила в чужие руки… к первому встречному! – воскликнул он, нагоняя на меня суеверный страх.

– Там, где чёрная девушка потеряется, белая – всегда найдется! – не унимался я.

– В чем проблема? Поэтому играй в прятки только с чёрными девушками, с ними проведешь больше занятного времени!

– Это неинтересно – днем сразу их находишь.

– Играй с ними ночью.

– Мужчины не любят долго до утра искать!

Вождь взъярился:

– То ты хочешь их тотчас обнаружить, то не желаешь их искать! Говори прямо “да” или “нет”.

Я мямлил, переходя с “да” на “нет” и наоборот.

Вождю надоело выслушивать мое лепетание, и он решил добавить последний аргумент для этого.

– Открою тебе большую тайну, – он прислонился к моему уху, – чёрным девушкам не надо мыть ноги, потому что грязь тоже чёрная!

Вождь почувствовал, что выиграл спор и победно смотрел на меня. На что я тут же отмахнулся от его довода.

– Белая гусеница вкуснее чёрной! – воскликнул я.

Нь-ян-нуй опечалился и тут же наставительно поднял палец.

– Чёрные девушки никогда не уходят с поля раньше захода солнца!

Тут уже я прикусил язык, не зная, что ответить. И всё же в этой перепалке я не утратил самообладание, потому не утерпел сказать всю правду, чтобы раскрыть глаза вождю на существенную разницу, но главную.

– Белые и чёрные девушки отличаются друг от друга как день от ночи! А я предпочитаю день и не терплю ночь.

Вождь только захлопал глазами, но тут же взял себя в руки.

– Боишься ночи? Какая проблема, закрываешь глаза, и день превращается в ночь! Открываешь, а перед тобой день! Так и с девушками – только успевай открывать-закрывать глаза!

– Пробовал. Белая девушка всегда стоит перед глазами.

Это была сущая правда – моя жена Рая была постоянным добрым гением в глазах.

– Не будем спорить! – сказал уступчиво вождь. – Не пристало мужчинам препираться из-за девушек. Это беспредметный разговор. Неважно, какого цвета кошка. Белая ли это кошка или чёрная, главное, чтобы она ловила мышей. Пусть каждый выбирает чёрную девушку белым днем, а белую – чёрной ночью! Для этого бог Дуссонго и придумал день и ночь. Согласимся на том, что все чёрные и белые девушки красивые, одинаково хорошо рожают и воспитывают детей. А что еще мужчинам надо?

– Масоку, однако, не знают, что, когда белая девушка любит, чёрная отдыхает от зависти! – добил я его окончательно.

После этого убийственного довода вождь, не знающий, что такое белая девушка, оцепенел, но тут же зловеще-мистически воскликнул:

– Не спотыкнись о чёрную кошку днем, а о белую – ночью!

Его угрозу я посчитал серьезной и прикрыл рот на замок – не пристало мужчинам ловить в темной комнате черную кошку, а в мутной воде – русалку.

Рассказ о том, что матримониальные хлопоты вождя снова потерпели фиаско

Как-то в другой раз мы с Нь-ян-нуем столкнулись нос к носу, и опять он стал прилагать все усилия, чтобы уломать меня, потому что до некоторой степени я сам не был ни к чему расположен.

– Капитана, какой пример ты подаёшь? – продолжил он во время моего очередного молчания. – Предпочитаешь белую женщину. А если все мужчины пожелают белых женщин и не захотят чёрных женщин, то что будет тогда?

– И что будет? – переспросил я, думая, что он скажет о не родившихся по этой причине чёрных детях, что жизнь на Земле остановится.

Но ответ оказался простым.

– Все мужчины будут одиноко сидеть по хижинам. И будут тоскливо ждать и вздыхать.

– Чего ждать?

– Случая. Как ты. Когда чёрные женщины побелеют. И произойдёт ужасное.

– Что произойдёт?

Я ждал ответа с придыханием.

– Мои чёрные жёны окажутся мне не нужны, и все остальные чёрные женщины окажутся никому не нужны. Масоку предпочтут белых! А где их взять? – Вождь разочарованно вздохнул, а затем заплакал.

О! Вождь, оказывается, не чужд сентиментальной философии! И я спросил:

– Вы чего-то опасаетесь?

– Я гляжу далеко-далеко вперёд и думаю, что мужчины захотят от чёрных женщин отделаться, а у кого не было женщин – у тех и не будет никогда.

– И что тут плохого?

– Мужчины и женщины будут жить обособленно и быстро одичают и превратятся в обезьян.

– Ну и что дальше?

– Придет племя манирока и побьет этих обезьян камнями и палками. Я не могу допустить этого!

– Я тоже не позволю кощунственно обойтись с народом масоку, тоже буду защищать обезьян от манирока! – я решительно дал обещание.

Нь-ян-нуй с надеждой посмотрел на меня.

– Это правда?

– Правда, – ответил я.

Но я увидел сомнение на лице вождя, сказавшего затем:

– А не лучше ли не доводить проблему до войны из-за женщин?

– Что вы имеете в виду?

– Лучше жениться и дело с концом!

Нь-ян-нуй, желая подтвердить свои слова вескими аргументами, проворно повел меня через всю деревню к одной хижине, откуда вызвал молодую, здоровую, довольно привлекательную девушку. Что он ей сказал на ухо, я не расслышал. Она же поглядела на меня застенчиво и, улыбнувшись, юркнула назад.

Когда мы вошли в полумрак хижины, эта девушка тихо вскрикнула и бросилась к выходу. Вождь загородил ей выход. Она пыталась выскочить то с левой стороны, то с правой, но каждый раз натыкалась на умело выставленное колено. Наконец, она перестала биться и утихомирилась, постелила листья пальмы и на них выложила куски жареного мяса, напиток, фрукты, горкой возвышался вареный рис. Движения у девушки были лёгкие и быстрые, походка величавой. Она села рядом с вождем, напротив меня, и я посмотрел на её тонкие чёрные руки, на её тёмные уширенные, как мне показалось от страха, глаза.