— Мы попали в засаду, — начал один из присутствующих, осторожно прочистив горло. — Казалось бы, простая проверка заброшенного здания. Я решил взять на это группу молодых парней, совсем зелёных, только приехавших с обучения. Четверо ребят, двое парней, двое девушек, считай, в первый раз взяли реальное оружие. Мы проверили первый этаж, и все было чисто. Пошли на второй, я возглавлял — и тут взрыв откинул меня в сторону. Шрапнель в спине, не могу пошевелиться, боль сковала мне все тело. А они, они…

Мужчина мелко затрясся, роняя голову на руки. Слезы градом посыпались из его глаз, не останавливаясь.

—…они, они шли прямо за мной. Я упал на лестнице, пытался как-то подняться, но они…— он поднял голову, оглядывая всех в группе с глазами, полными боли, отчаяния и тяжёлого чувства вины. — Я видел их. Всех четырёх. Пули разрывали их тела на части. Вот они только что стояли, и вот от них уже осталась лишь окровавленная форма. Их прошивало насквозь. На моих глазах. Им разрывало головы к чёртовой матери! О чем я только думал, о чем я думал…

Он снова опустил голову, заходясь в беззвучных рыданиях. Один из тех, кто сидел рядом с ним, понимающе положив руку на плечо.

— Важно помнить, что в этом нет нашей вины, — осторожным, тихим голосом начал доктор, сцепив пальцы в замок. — Наши братья, наши сестры, наши товарищи погибают в бою, но в этом нет нашей вины. Мы все знаем, на что мы идём, беря в руки оружие и надевая эту форму. И важно уважать выбор тех, кто отдал свою жизнь, и продолжать идти дальше, с честью неся их знамя. Никто не виновен в том, что они погибли. И мы сами решаем, брать ли на себя ответственность за их выбор, или помочь окружающим принять его.

Более никто не вызвался поделиться грузом на их сердце, и собрание было окончено. Без резких звуков пациенты собрали стулья, и, поблагодарив доктора, тихо разошлись. Кто-то пошёл за кофе и печеньем, кто-то направился во внутренний двор, кто-то пошёл в свою палату — все так же, тихо, без каких-либо громких, триггерящих звуков. Заведующий же, пожав нескольким людям руки, подошёл к напарникам, приветливо улыбаясь.

— Надо полагать, это вы хотели поговорить со мной, — подойдя к детективу, он поздаровался. — Чем могу помочь полиции и мэрии?

— Я детектив Стюарт, а это…— начал было Джек.

— Помощника мэра Сондера мы всегда рады видеть, — улыбнулся доктор. — Не беспокойтесь, все, что вы мне скажете, останется здесь.

Майкл тихо хмыкнул, коротко кивнув.

— Мы хотели бы задать несколько вопросов вам и, по возможности, кому-нибудь из пациентов, — Джек перешёл к делу. — Для начала, были ли вы знакомы с кем-то из этих людей?

Он протянул заведующему несколько фотографий, что были в его папке. Это были фотографии нападавших на завод “Chem Industries”, как погибших, так и раненых. Просмотрев фото, доктор остановился на нескольких из них.

— С этими людьми я лично проводил терапии, — он вернул отобранные фотографии обратно Джеку. — Достаточно тяжёлые формы ПТСР, проблемы с управлением гневом, чувство вины за своих погибших товарищей. Я не могу сказать, что лечение полностью вернуло их в строй, но по выписке все из них прошли тест.

— Можете ли вы ознакомить нас с их делами, или же, позволите поговорить с теми, с кем они здесь общались?

— Да, разумеется, мой помощник проводит вас в мой кабинет, — заведующий подозвал молодого парня в врачебной форме, что маячил неподалёку с планшетом в руках.

— Благодарим вас за содействие, — Джек улыбнулся, пожав доктору руку.

Майкл, за все это время не проронивший ни звука, поднялся, собираясь пойти вслед за напарником, как доктор легко тронул его за плечо.

— Что вас гложет, мистер Сондер? — осторожно он поинтересовался.

— Что вы имеете в виду? — Майкл, немного резко повернувшись, наклонил голову.

— Вы бывший военный, не так ли? — убрав руки в карманы халата, спросил заведующий. — Но то, что вас тревожит сейчас, связано не с теми событиями. С чем-то свежим.

— Не нужно лезть мне в голову, док, — Майкл покачал головой, собираясь уйти за Джеком, что уже пропал в коридорах.

— Я не собирался, не беспокойтесь, — доктор легко улыбнулся, обращаясь вслед Майклу. — Но если вы с кем-то не поделитесь, это сожжет вас изнутри.

Майкл, резко насупившись, наклонил голову вниз, чуть ею покачивая. Резко проснувшиеся чувства действительно раздирали его изнутри, вернувшийся тремор рук никак не хотел уходить, и, чем дольше он пребывал в этом месте, тем хуже он себя чувствовал. Беззвучно прорычав, Майкл все же развернулся, медленным шагом возвращаясь в зал. Опустившись на все тот же стул, он провел ладонями по щекам, зарываясь пальцами в бороде.

— Раньше я был военным, — тихо начал он, обращаясь в пространство перед собой. — Всего одна командировка, но та выдалась довольно тяжёлой.

Аккуратно поставив стул перед Майклом, заведующий осторожно присел, вслушиваясь в слова помощника мэра.

— В одну из ночей наш лагерь был уничтожен точечными ракетными ударами. Мне повезло выжить, но меня взяли в плен. В течении полугода я находился в неизвестном мне месте, без еды, без воды, постоянно избиваемый, пытаемый. Не ради информации, чисто ради развлечения. Мне чудом удалось спастись, буквально божьим промыслом, хоть я в него и не верю. И представьте, каково мне было, когда я вернулся и узнал, что считался мёртвым. Вся моя семья думала, что меня больше нет. Моя мать умерла от остановки сердца, когда узнала об этом. На день рождения моей сестры.

Майкл тяжело вздохнул, покачав головой.

— С момента моего возвращения я зарекся, что такого больше не будет. Что я сделаю все, что смогу, что должен, чтобы защитить тех близких, что остались со мной. И у меня получалось. Я справлялся, даже неплохо. Но потом…потом убили моего отца. Выстрелили ему в голову, буквально казнили. Взорвали почти что половину моего родного города. Атаковали мою сестру на ее собственном благотворительном вечере, чуть ее не убили. Попутно убив четырнадцать ни в чем не повинных людей!

Если бы перед Майклом сейчас было что-то тяжёлое, то это рухнуло бы на пол, разлетевшись на мелкие кусочки. Но он лишь сжал в кулаки трясущиеся руки, проскрипев зубами.

— Раньше, на моей прежней работе, я носил с собой оружие. Я мог защитить своих близких и себя самого, мог убрать угрозу, но теперь…да, я стал помощником мэра, я принимаю решения, что помогают городу, однако я чувствую себя неполноценным. Без оружия на поясе постоянно ощущение, что сейчас что-то произойдёт. Постоянный страх за сестру, за девушку, за лучшего друга, который я не могу унять.

— Вы — Маска, не так ли? — заведующий глянул Майклу в глаза, испытывающе смотря. — На ваши плечи сейчас действительно многое свалилось, СМИ винят вас во всех существующих грехах. Но вы можете это изменить. Если вы вернётесь в поле, вы можете спасти ещё много жизней, включая жизни ваших близких. И заодно очистите свое имя.

— Я не могу, — Майкл покачал головой. — Я не смогу вернуться обратно, на те улицы, к тем людям, которых я уже однажды подвёл.

— Тогда позвольте вашему напарнику это сделать, — доктор легко улыбнулся, доброй, спокойной, ободряющей улыбкой. — С его способностями, умениями, навыками он сможет защитить всех тех, кто вам так дорог. Доверьтесь ему, мистер Сондер.

Глянув в глаза заведующего, Майкл сам чуть улыбнулся. То спокойствие, те слова — хоть и простые, но неоднозначные, словно солнечным светом легли на его порядком израненную душу.

— Вы ведь справитесь, детектив? — заведующий обратился в сторону дверей.

В проёме, все так же облокотившись на дверной косяк, стоял Джек, успевший раздобыть где-то пакетик чипсов.

— Сделаю все, что в моих силах, док, — он обаятельно улыбнулся, кивая.

— С вашими-то руками вам все под силу, — мимолетно бросил доктор, ободряюще похлопав Майкла по плечу.

Попрощавшись с заведующим, напарники вернулись к машине. Майкл был словно вернувшимся из мёртвых — более спокойный, улыбчивый, в хорошем расположении духа. Не смотря на пасмурную погоду, он ощущал себя, как в хорошем летнем дне.