Соседка на минуту задумалась:
– Да за все годы он всего раза два к ней ездил и оставлял своего кота на моем попечении, – ответила соседка. А что касается адреса калужской сестры, тут она ничем помочь не может: не знает.
Выудить из женщины еще какую-нибудь полезную информацию милиционерам не удалось: соседи редко общались, да и интерес к такому человеку, как Дольников, мало у кого может возникнуть: нелюдимый он, сам по себе, ни семьи, ни детей, хотя и спокойный всегда.
Поблагодарив женщину за помощь, они вышли из подъезда и поехали на трамвае обратно в отделение милиции.
На работе их с нетерпением ждали. Когда Женя закончил доклад, воцарилась минутная пауза, после чего Свешников сказал, что забирает все материалы и идет на доклад к своему руководству.
– Пока еще ничего не случилось, – тихо произнес Павел Иванович. – Ну, нашли валюту, ну, уехал человек, возможно, испугался. Нужно денек подождать, а пока попытаться установить в Калуге адрес сестры Дольникова.
На том и сошлись, после чего Свешников забрал протоколы и жестяную коробку и уехал к себе на работу.
Спустя два дня Дольников так и не появился, Кудрин занимался своими текущими делами и уже стал забывать о том происшествии, как неожиданно его вызвал к себе какой-то удрученный Николаев и сказал, что через час они едут в районный отдел КГБ.
У Кудрина было отличное настроение, вчера он передал в следствие законченный материал по краже автомобильных покрышек с автобазы, за что удостоился похвалы самого Льва Алексеевича Ерихина. Редко Лев Алексеевич кого-то хвалил, и Женя был по-настоящему счастлив, что сам лично раскрутил это дело.
Через полчаса Николаев и Кудрин входили в небольшой кабинет майора Свешникова.
– Проходите, товарищи, – официальным тоном сказал Свешников, – вот какая штука здесь получается, наши эксперты сказали, что эти фунты фальшивые. Дело приобретает необычный оборот, сегодня утром его взяли на контроль в центральном аппарате. Сейчас подъедет сюда полковник Строгов из нашего Главка, я прошу рассказать ему еще раз о происшествии. А что там с Дольниковым? – спросил он.
– Да не появлялся он пока, – ответил Николаев, – мы сейчас устанавливаем местонахождение его сестры в Калуге.
Через десять минут твердой походкой в кабинет вошел седоволосый среднего возраста человек:
– Полковник Строгов Иван Данилович, – представился он, – прошу вас все по порядку рассказать.
Николаев, в свою очередь, представил полковнику Кудрина, и тот с расстановкой, как учил Ерихин, стал рассказывать о происшествии с кражей из киоска, случайной и странной находке и не менее странном исчезновении Дольникова. Строгов внимательно выслушал, задал несколько уточняющих вопросов и тихо произнес:
– То, что я вам сейчас скажу, товарищи, должно остаться в этом кабинете.
Все утвердительно кивнули головами.
Строгов продолжил:
– В 1941 году в концлагере Бухенвальд немцы отобрали узников, имеющих опыт типографской работы: граверов, художников, каллиграфистов. Их поместили вначале в отдельный барак лагеря Заксенхаузен, а в 1943 году перевели под Гродно, где была оборудована специальная типографская мастерская. Во главе этого всего стоял штурмбанфюрер СС Бернгард Крюгер, чьим именем и была названа секретная операция. К 1945 году в мастерской было изготовлено фальшивок на сумму более ста миллионов фунтов стерлингов, весьма отличного качества.
Продукция «Бернгарда» использовалась в самых различных целях. Два бумажных завода, один в Судетах, другой в Гродно, были целиком заняты изготовлением бумаги для фальшивых денег. Английские экономисты не без основания полагали, что немцам удалось в какой-то мере насытить английский денежный рынок фальшивками. В 1945 году Английский национальный банк даже был вынужден изъять из обращения часть старых пятифунтовых банкнот.
– Теперь главное, – тихо сказал Строгов, – после стремительного наступления наших войск в 1944 году следы мастерской под Гродно потерялись. По нашим данным, немцы не успевали вывезти готовую продукцию со своих складов и все фальшивые деньги спрятали где-то в Гродненской области. В том же тайнике, вероятно, хранится и архив немецкой агентуры, исчезнувший бесследно накануне наступления нашей армии. В те дни было не до архива и тем более не до фальшивой английской валюты: немцы бежали, сломя голову. Так вот, бежать-то бежали, но об оставленном, видимо, не забыли. Мы практически не знаем людей, участвовавших в операции, и не владеем информацией, которая нам могла бы позволить установить место нахождения тайника, но есть отрывочные данные, что некий обер-лейтенант Крамер с русскими сопровождавшими, следовавшими на двух подводах, останавливались в это время в деревне Стрешнево Гродненского района. Есть показания местной жительницы, что между обозниками, а это были местные полицаи, ночью возникла перестрелка, в ходе которой Крамера убили.
Почему она возникла и что было дальше, никто не знает, обоз и полицаи исчезли бесследно, оставив несколько трупов, в том числе этого немца. Тут-то мы и подходим к самому интересному: на месте перестрелки жители обнаружили несколько банкнот, деньги были незнакомые и ценности не представляли. Находку передали нашим бойцам. Хорошо, что те тоже сориентировались и, в свою очередь, отдали эти банкноты в СМЕРШ.
В те дни разбираться с этим было некому и некогда, шло наступление, и найденные банкноты по странному стечению обстоятельств попали к нам в архив.
Так вот теперь самое основное: банкноты вашего мороженщика те же, что и гродненские из архива, экспертиза показала их идентичность. Мы редко имели дело с фунтами, я не знаю пока, как объяснить это совпадение, но факт остается фактом, теперь это дело приобретает иной аспект.
Воцарилась тишина, никто не мог ничего сказать, да и мыслей никаких не было.
– Далее, – продолжал Строгов, – нашим руководством принято решение образовать межведомственную группу по расследованию этого дела. Вопрос сегодня согласован с руководством МВД СССР. От вашего ведомства выделен опытный оперативник из московского Главка, в помощь ему я бы хотел включить в состав этой группы и Евгения Сергеевича Кудрина, вашего, Павел Иванович, оперативника, который начал вести это дело.
Кудрин вздрогнул от этих слов, его первый раз на таком уровне назвали Евгением Сергеевичем.
– Но он только начал работать, – возразил Николаев, – без году неделя как из школы милиции.
– Вот и хорошо, – сказал Строгов, – взгляд не замылен, молодой, задористый.
– Возражений нет, – тихо ответил Николаев, – ему будет полезно сразу таким делом заняться.
– Вот и хорошо, – подтвердил Строгов, – откомандируйте Кудрина завтра же в мое распоряжение.
Возвращались в отделение милиции в полном молчании. Павел Иванович что-то бубнил про себя, мол, а кто будет заниматься на подведомственной Кудрину территории, и всякое такое. Но в итоге, когда зашли в кабинет к Николаеву, тот обнял Женю и сказал, что надеется на него и что не боги горшки обжигают. Он пожелал по-отечески успехов и попросил зайти ко Льву Алексеевичу для напутствий.
Целый вечер Женя просидел в кабинете с Ерихиным. Лев Алексеевич по-доброму разжевывал его возможные действия, как поступать в тех или иных ситуациях. В завершение он налил им обоим по стакану водки, они выпили, закусили старым сухарем, который на цепочке был привязан к сейфу и казался вечным, и разошлись по домам.
Утром Кудрин, как было согласовано, прибыл на площадь Дзержинского. В кабинете у полковника Строгова уже находился моложавый человек, но старше Кудрина.
– Знакомьтесь, майор Волк Дмитрий Дмитриевич, – представил его Строгов. – Ты, Кудрин, поступаешь в его распоряжение.
– Кудрин Евгений, – промямлил Женя.
– Так, мужики, за дело, – сказал Строгов, – первое, мне сообщили, что нашли в Калуге адрес сестры киоскера. Фамилия у нее уже, конечно, другая, но немедленно оба выезжайте туда и опросите ее: что она знает о брате. Второе – немедленно дать информацию по всем отделам милиции водного, авиационного и железнодорожного транспорта о приметах киоскера на предмет его задержания. Третье – следует запросить все медицинские учреждения, морги, медицинские стационары о возможном нахождении там Дольникова. На второе и третье вам три часа, а потом – в Калугу. Завтра днем в двенадцать ноль-ноль собираетесь у меня в кабинете. Все.
