Шум прекратился, и Джерри усилием воли заставил себя поднять голову и приоткрыть веки. Холодный страх преобладал в теле, пульсировал в крови, окутывал сознание. Мужчина – тот, что секунду назад стоял далеко, – теперь возвышался над Джерри холодной, безликой Тенью. Незнакомец наклонился и прошипел – каждое его слово вызывало дрожь.

– Я найду тебя… Джерри… Я найду тебя…

Не договорив, он резко схватил Джерри за горло, холодными пальцами оставляя ожоги на шее. Чувствовалось всё: гнев, растущий в его жилах, пустота, заполняющая его душу, и тьма, поселившаяся в его сердце. Джерри почувствовал, как земля уходит из-под ног. Воздух стал раскалённым и витал в мучительной близости, не проникая в лёгкие. Всё тело покрыла боль, будто тысячи мелких иголок разом вонзились в плоть. Незнакомец приблизился к Джерри вплотную и прошептал ему на ухо (голос его обжигал разум):

– И убью…

Сознание окутала тьма.

Джерри проснулся в холодном поту. Он сел в кровати, судорожно глотая воздух. Сердце бешено колотилось в груди, словно птица в клетке. Разум выдавал мучительные отрывки сна, которые разъедали разум. Джерри в панике огляделся. Его комната была такой же, как и прежде: низкий стол у окна прояснялся в полумраке, старый книжный шкаф, стоявший возле двери, из которой через маленькую щель лился крохотный лучик света, и зеркало напротив кровати, в которое он видел своё испуганное отражение.

«Опять этот сон, – пронеслось у Джерри в голове. – Что он значит?»

Почему он снится Джерри на протяжении всей его жизни? Страх понемногу начал отступать, дыхание стало тихим и ровным, а сердце набрало свой привычный ритм. Джерри улёгся обратно в кровать, с головой накрывшись одеялом. Он боялся снова заснуть. Сон стал его главным страхом. Джерри боялся, что когда-нибудь он не сможет проснуться и останется там навсегда, заточённый в глухой темноте.

Оставив попытки уснуть, Джерри прошёл в большую гостиную, укутанную в тёплые бежевые тона, и плюхнулся на широкий мягкий диван в центре комнаты. Сон, как и всегда, блуждал в сознании, оседая на воспоминаниях чёрной, тягучей смолой. Джерри частенько просыпался так посреди ночи и приходил сюда. Родители уже давно привыкли к его периодическим крикам и несвязному бормотанию во сне и научились либо не обращать внимания, либо спать в берушах.

Их можно было понять, и Джерри понимал, хоть и не всегда. В школе у него не было друзей. У Джерри вообще их не было. Люди как-то сторонились его: будто в яркий солнечный день над ним одним шёл дождь. Они просто не хотели промокнуть. Джерри не пугало одиночество. Ему порой даже хотелось его. Он часто закрывал глаза, но не засыпал. Джерри видел темноту. Она была лёгкая и непостоянная, как туман, готовая оставить его в любой момент. Та темнота, что окутывала сон Джерри, была другой. Зыбкой, как песок. Такой же глубокой и бездонной. Джерри знал: она не отпустит его.

Он поджал ноги к груди и обхватил их руками. Утром он опять проснётся здесь, и не от того, что его разбудит чьё-то заботливое прикосновения. Его разбудит страх.

«Надолго ли этот страх останется со мной?» – вот о чём думал Джерри каждый раз, когда закрывал глаза.

Джерри шёл из школы сквозь маленькую, заросшую дубами-гигантами и кустарниками аллею. Солнце дарило лёгкое тепло своими золотистыми лучами. Ветер с шумом проносился мимо, едва касаясь кожи. Машины, со свистом рассекая воздух, мчались по дорогам в неизвестность. Они пропадали из виду, стоило лишь на секунду задержать на них взгляд.

С аллеи Джерри перешагнул на обочину. Он уже налегке прошёл полквартала. Завернув за угол одного из домов, Джерри оказался на вымощенной камнями дорожке, которая и вела к его дому. Уже отсюда он мог его разглядеть: не вычурный, обыкновенный дом со старыми деревянными окнами и обшарпанной зелёной дверью, ведущей на террасу, обвитую и заросшую плющом.

Когда Джерри наконец-то оказался у дверей своего дома, то внезапно ощутил колющую тревогу. Она ныла где-то в груди, как забытая ссадина или рана, стараясь напомнить о себе. На подобные вещи он старался не обращать внимания. Они часто словно бродили рядом, время от времени навещая его. Джерри страшился подобных чувств, поскольку за ними вечно следовало что-то куда более пугающее, будто вечное ощущение дежавю в плане чувств. Знаешь, что за всем этим последует.

Джерри достал ключи из кармана джинсов и принялся открывать дверь. Руки его дрожали, а по спине то и дело бегали холодные мурашки. Он вставил ключ в замок и повернул его. Замок щёлкнул. Джерри не открыл дверь, а застыл, словно пытался прислушаться к чему-то.

Он неуверенно обернулся.

Через дорогу, прямо напротив него, стояла тёмная фигура человека без лица. Она была словно в чёрной матовой маске. Фигура судорожно мотала головой из стороны в сторону и подёргивалась так, словно и вовсе не имела костей.

Вокруг не было ни души, будто все разом вымерли, и лишь холодный ветер гулял в ветвях деревьев. Джерри смотрел на Незнакомца с замиранием сердца. Он чувствовал на себе этот пустой, ледяной взгляд, пронзающий, как нож. Взгляд, который шёл не из глаз.

– Почему ты меня преследуешь?! Что… тебе нужно? – прошептал Джерри сдавленным голосом.

Он знал, что его слышат, ведь это была не первая встреча.

Ответа не последовало. Джерри быстро отвернулся обратно к двери. Почувствовав порыв лёгкого ветра позади себя, он дёрнул за ручку и, сильно толкнув дверь внутрь, влетел в дом.

Джерри хотел её захлопнуть, но вдруг замер. Он встретился с тем же пустым лицом и тёмной фигурой. Незнакомец стоял перед ним, придерживая рукой, такой же чёрной, как он сам, входную дверь. Казалось, что он смотрит на Джерри своими пустыми глазницами. Джерри не мог ни пошевелиться, ни дёрнуться, ни даже вздохнуть. Его сковал холод страха, будто сама душа завязла в нём, как в болоте. Ему казалось – вот ещё чуть-чуть, и он застынет так навсегда.

Но вдруг холод начал отступать, Незнакомец стал мутнеть и растворяться в воздухе, как пар. Джерри услышал знакомый голос, доносившийся со второго этажа из его комнаты:

– Джерри? Это ты?

Он резко втянул воздух и обернулся. По старой скрипучей лестнице спускалась пожилая женщина. Она была худощавой и невысокой, с бледными и костлявыми руками. Даже несмотря на довольно приличный возраст, она поражала гладкой кожей лица с чуть зауженными голубыми глазами и искренней, широкой улыбкой под высоким носом с горбинкой. Волосы у женщины были кудрявые, завязанные в хвост, соломенного цвета. Одета она была в серую, свободную тунику и чёрные, зауженные книзу брюки.

Дойдя до последней ступеньки, женщина остановилась. Осторожно подняв глаза, с тревогой в голосе, она спросила:

– Что с тобой? Ты в порядке?

Джерри, тряхнув головой, повернулся обратно к двери, но фигуры там словно и не было. Улица была призрачно пустой. Он тихонько прикрыл дверь трясущейся то ли от волнения, то ли от страха рукой и, пройдя мимо женщины, провожающей его удивлённым взглядом, поднялся по лестнице к своей комнате.

– Джерри?! – окликнула она его.

– Я в норме, Гвен… Мам… не переживай за меня, – ответил он и посмотрел в её глаза. Они лучились добром и заботой. Но эти глаза таили в себе и великую печаль. Для Гвен эта печаль была – огнём для льда.

Джерри закрыл дверь своей комнаты, облокотился на неё и кинул портфель в угол. Его тело всё ещё пробивала крупная дрожь, а сердце билось в груди – птицей в клетке. Он в изнеможении съехал вдоль двери, вниз, и уселся на пол.

Джерри запустил руки в свои солнечно-рыжие волосы. Он смотрел в окно, находящееся напротив двери, и мечтал, наверное, о глупости: вот сейчас, в эту секунду взять и улететь туда, в небо, свободным как птица, оставив этот страх, оставив мучительные вопросы, оставив тревогу. Просто быть свободным. Оставить это место и направиться куда-нибудь, далеко-далеко, в иную реальность, где его ждала бы другая судьба.