Тяжелораненые собаки продолжали выполнять свои боевые задачи. Так, связной собаке «Альме» немецкий снайпер первым выстрелом прострелил оба уха, вторым – раздробил челюсть. И все же «Альма» донесла пакет с почтой по назначению. Знаменитая собака «Норка» за 1942-1943гг. доставила 2398 боевых донесений. Другой легендарный пес «Рекс» доставил 1649 донесений. Он был несколько раз ранен, трижды переплывал Днепр, но всегда добирался к своим. Знаменит и ленинградский колли «Дик». В его личном деле записано: «Призван на службу из Ленинграда, обучен минно-розыскному делу. За годы войны обнаружил более 12 тысяч мин, принимал участие в разминировании Сталинграда, Лисичанска, Праги и других городов». Отдельного упоминания достоин «Джульбарс» – овчарка, герой Великой Отечественной войны, боец 14-й штурмовой инженерно-саперной бригады, обнаруживший более 7000 мин и 150 снарядов, награжденный медалью «За боевые заслуги». В конце войны «Джульбарс» был ранен и не мог самостоятельно участвовать с другими собаками в Параде Победы в Москве. Об этом доложили маршалу Константину Рокоссовскому, который поставил в известность Иосифа Сталина. Сталин приказал нести этого пса по Красной площади на своём личном кителе. Так и сделали: на Параде Победы командир 37-го отдельного батальона разминирования майор Александр Мазовер строевым шагом пронёс боевого пса мимо трибуны с Верховным Главнокомандующим в колонне Центральной школы военного собаководства.
С умело подготовленным псом разведчики любили ходить в тыл врага. Четвероногий обходил немецкие засады, заминированные участки местности и приводил к удаленным пулеметным расчетам противника, где было удобно брать «языка».
Служебные собаки использовались в большинстве армий мира, немцы же признавали советскую школу военного собаководства лучшей. Среди вражеских солдат бытовала история о первых днях войны на участке одной из приграничных застав СССР. Когда горстка пограничников сдерживала танковые атаки захватчиков. При очередном массированном наступлении фашистов, русские поняли, что на этот раз их сомнут, спустили на фрицев служебных собак. Десятки вражеских солдат, были разорваны вживую. Ужасный рык слышался на поле боя не один час. Атака фашистов снова «захлебнулась». После минометного обстрела немцы вновь пошли в наступление. Русские овчарки находились около мертвых тел своих хозяев, никого к ним не подпуская. Противник не стал стрелять в собак, те так и умерли через несколько дней от голода рядом со своими хозяевами, можно сказать, боевыми друзьями. Так, всего лишь за скудную пайку и ласковое слово, собаки, не жалуясь, разделяли с людьми все невзгоды войны, бесстрашно исполняли свой долг и гибли преданные любимым хозяевам. Они словно понимали, что Родина в опасности и геройски защищали ее.
Таким образом, малоизвестная страничка великой войны, на самом деле, имела свои глубокие масштабы работы. Это не считая того, что в северных районах страны, где значительная часть лошадей была передана фронту, основным видом транспорта стали ездовые собаки. Здесь нет никакой статистики, но с учетом нескольких десятков тысяч саней в зимний период, можно представить себе количество используемых собак.
И к разговору о помощи, которую оказывали в ковке победы братья наши меньшие, доведу для читателя малоизвестную, но достоверную страничку истории Великой Отечественной Войны.
Летнее наступление фашистов в 1942 году на Сталинград сорвало уборку колхозных хлебов. Тысячами тонн обсыпалось зерно на корню. Возникшее изобилие в питании увеличило поголовье полевых мышей к зиме кратно. Их стало неимоверно много в этих местах. С наступлением холодов мелкие грызуны перебираются ближе к человеческому жилью, но война в Задонье порушила множество построек и люди, большей частью, бежали за Волгу. Но мыши нашли для себя вполне сносные жилища, ими стали немецкие танки. У командующего шестой армии Паулюса имелся резерв – 48-й танковый корпус. В состав этого соединения входили 14-я и 22-я немецкие танковые дивизии и а также румынская 1-я танковая дивизия «Великая Румыния». Технику в зимний период постоянно прогревали, что и нужно было грызунам. А потом гитлеровцы совершили очередную глупость – стали маскировать стоящие в капонирах танки соломой. Они не знали русской пословицы: «В прелом сене мыши сами собой заводятся». Поселившись в танках, полевки для обустройства своих жилищ облюбовали изоляцию электрических проводов, заодно перегрызая и сами жилки проводки. Началось генеральное наступление наших войск. В научной монографии «Сталинград» известный английский военный историк Энтони Бивор констатировал, что треть танков 22-й дивизии из-за поврежденной мышами электропроводки была обездвижена. «Только в 204-м полку, – писал он, – из ста четырех машин грызуны вывели из строя шестьдесят две единицы». В румынских танках наши мыши почему-то жить не стали. Только румынам повезло меньше, так как их бросили в сражение с советскими Т-34, и хваленая дивизия была наголову разгромлены в первом же бою. Такая же участь ждала остатки 14-й и 22-й немецких дивизий. Имеются авторитетные научные публикации, что если бы не данный случай, деблокировка войск Паулюса могла состояться. Кулак в сотню танков реально мог повлиять на ситуацию. Но сложилось так, как сложилось. Когда об этом узнал Сталин, то долго смеялся и сетовал о невозможности наградить этих мышек.
Словом, немецким захватчикам в нашей стране противостояло все – и флора и фауна. Даже наши вши кусали фашистов больнее.
В школе боевого собаководства Киева Одиноков умело развернул работу, привлек работников всех украинских клубов и питомников. Две большие группы готовили собак-подрывников для истребления танков и проведения диверсий. И меньшая часть участвовала в подготовке собак-минеров, связистов, санитаров и собак боевого охранения. Но большего создать не успел, так как война началась довольно скоро. В эти страшные дни он был в отпуске, гостил у родителей. Его мама работала инструктором в Моссовете, и имела определенные привилегии. В городском поселке Сокол, близ одноименной станции метрополитена Одиноковой и ряду других партийных работников выделили государственные дачи. Её сын, тогда еще не зная, что скоро будет откомандирован в Киев, держал на дачном участке девять собак из своей школы. Собаки болели, а школьный лазарет для четвероногих еще не достроили. Эти псы были полностью подготовлены к «работе». Они просто находились у Макара на домашнем карантине. За все время службы в Украине перед началом боевых действий Макар не успел вернуть собак в питомник и сильно волновался за них. Родители, разделяли пристрастие сына, они неплохо ухаживали за приболевшими собаками. Когда школу военных собак из Москвы эвакуировали, про девятерых больных забыли, так и остались собачки жить на даче.
Мужчина опять закурил и вновь провалился в воспоминания: «Еще была не догуляна добрая половина отпуска, но… Можно себе представить, сколько времени Макар добирался до Киева в первые дни войны. В город он прибыл только во второй половине июля. Следуя пешком к месту работы, Одиноков попал под авианалет. Бомба разорвалась от него далеко, но от разрушенного ею здания отлетели крупные куски стены, часть из которых попали в спину и голову Макара. В себя мужчина пришел в госпитале. Голова зажила быстро, а ушиб позвоночника оказался сильным. Пострадавший какое-то время даже не мог встать с койки. Как-то утром обитатели палаты услышали канонаду. Больше она не смолкала, а только усиливалась. Начался сентябрь. Могучий организм справился с травмой и, наконец, кинолог добрался до своего учебного центра, но его на месте не оказалось. Здание использовалось как госпиталь.
Из военкомата Одинокова направили в НКВД. Там с майором с забинтованной головой у него состоялся обстоятельный и серьезный разговор. Поначалу хозяин кабинета долго изучал документы вошедшего, потом запер на ключ кабинет, куда постоянно заходили сотрудники и посетители. Затем несколько минут читал какую-то папку, которую долго искал в сейфе. На входе в здание Одиноков видел, как много ящиков и просто мешков с документацией вывозились из помещений. У майора ничего к эвакуации готово не было.
