— Мы заплатили за комнату на целых три дня вперёд! Вы не имеете права нас выгонять!
— Я тут хозяин: кого хочу, того впускаю! Пошли отсюда вон оба! Ещё подельников убийцы мне тут не хватало! У меня честное заведение!
Маг с удовольствием сжёг бы его заклинанием дотла, но был ещё слаб, да и Эскель напомнил ему о том, что нежелательно на людях показывать своё магическое искусство — не те времена пошли. Если его арестуют за колдовство, девочка останется совсем одна.
— Bloede arse! Ghoul y badraigh mal an cuach! — ядовито проговорил эльф и плюнул обидчику под ноги.
— ***! — бросила хозяину постоялого двора и Пантея, которой давно хотелось от души выругаться, только перед Эскелем было стыдно. А’рса (и она на это рассчитывала) её не понял: ещё не успел вкусить всей прелести человеческих ругательств.
Рассердившись, обидчик запустил в них чашкой для умывания, но попал только в дверь, которую постояльцы успели за собой захлопнуть. Увидев рядом метлу с толстой ручкой, Пантея растянула рот в пакостливой улыбке и засунула эту метлу за ручку двери так, чтобы хозяин двора не смог выйти без посторонней помощи. А’рса одобрительно кивнул ей, и они вышли на улицу, чтобы забрать Славку из стойла. Каждый думал о том, как быть дальше.
Эскель сидел теперь на треснувшей скамье у начальника стражи. По дороге один из стражников, пользуясь тем, что ведьмак безоружен, хотел почесать об него кулаки, но вместо этого получил по зубам сам — от капитана. После этого Эскель начал подозревать, что он начальнику стражи зачем-то нужен, притом целым и невредимым. Может, даже и донос охранников герцога был просто поводом завладеть вниманием (и не только) ведьмака.
Начальник закрыл дверь своей каморки на засов и грузно сел на табурет рядом с «преступником».
— Слушай, ведьмак, мне, откровенно, глубоко плевать на герцога и его жену. Убил ты его или не убил — мне тоже плевать.
— На что же тебе не плевать? — спросил Эскель с таким выражением глаз, что капитан стражи понял: догадался, паразит, о том, что его сюда привели больше не из-за смерти Уайтфорда.
— Вижу, догадался. Сын у меня погибает, помощь твоя нужна. Поможешь — замнём мы это дело с герцогом, мне от него ни жарко ни холодно.
— Что с сыном?
Капитан осмотрелся выпученными глазами, хлебнул что-то из чашки и подсел к Эскелю ближе:
— Вампиром он делается…
— Его укусил другой вампир?
— Нет, он у меня никуда и не ходит толком.
— Тогда он не может быть вампиром. Вампиры — реликты Сопряжения сфер, человек стать одним из них без укуса не может.
— Но у него же выросли зубы, а кожа серая и прямо к черепу прилипает! — отец вампира нервно вскочил с табурета и стал ходить по комнате. — У меня с давним боевым товарищем уговор поженить наших детей. Сначала всё было нормально, а потом, ***, лет в пять Юлиуш начал болеть, худеть, бояться солнца. Клыки эти ещё… Если б ты его видел, ведьмак! А друг напоминает: когда, дескать, за свадебный стол сядем? Я сначала, ***, врал, что Юлиуша взяли на учёбу родственники в другом городе, потом — что его не отпускают со службы…
Эскель внимательно выслушал собеседника, перебирая в голове все случаи с вампирами из своей практики и прочитанных книг, но так ничего подходящего и не подобрал. Если у человека признаки «вампиризма» начали проявляться так рано, капитан стражи, может, что-то недоговаривает про укус вампира? Если это вампиризм вообще. Высшими вампирами ни отца, ни сына назвать точно нельзя: они не плодятся, как обычные люди. Остаются только проклятье или какая-то болезнь с весьма интересными симптомами.
— Мне бы твоего сына увидеть, — сказал ведьмак.
— Да не вопрос. Поведу тебя вроде как на место преступления — а сами зайдём ко мне. Только, ведьмак, учти: ежели, ***, кто про это узнает — будешь виноват, ***, во всех убийствах за последние пятьдесят лет!
— И Фольтеста? — усмехнулся Эскель, ничуть не испугавшись угрозы.
— Ежели до этого дойдёт — и его тоже.
— Госпожа, не подскажете, где тут монастырь Вечного Огня?
— Нет тут монастыря. Он находится далеко за городом — вон в той стороне.
— Спасибо!
Пантея вместе с А’рсой, неуклюже из-за разницы в росте ведя Славку, старались отыскать герцогиню, чтобы она подтвердила невиновность Эскеля, только ни в одной из церквей её не видели. Значит, герцогиня не заходила вознести благодарность Вечному Огню, как хотела, а сразу пошла в монастырь, и теперь благодаря городской даме они узнали, где этот монастырь искать.
Маг устал и дал понять, что ему было бы неплохо присесть. Усадив его на высокий каменный бордюр, девочка похлопала себя по урчащему животу и полезла в кармашки штанов. Конечно, она ничего там не нашла: заработанные эльфом деньги были уплачены за комнату и еду, но в постоялый двор теперь путь заказан.
А недалеко шумел рынок… Уличные музыканты лихо играли собравшимся зевакам песню-страшилку о конюхе, который накормил своей неверной женой её любовников.
— Сиди пока здесь, я скоро приду! — пообещала А’рсе Пантея и побежала в сторону рынка, думая, как бы у слабого ещё мага не отняли коня. Ведь с таким трудом он Эскелю дался…
На рынке от запаха продаваемой снеди желудок свернулся ещё сильнее. Девочка старалась не смотреть на еду. Пробиралась ближе к доске объявлений, где надеялась прочесть что-то о подработке. Среди брачных объявлений, угроз и рецептов от расстройства живота Пантея прочитала просьбы об убийстве речных пучеглазых людей и о помощи в лавке заморских диковинок. Первое девочка свернула и положила в походный мешок про запас — для Эскеля, а со вторым объявлением пошла в сторону указанной лавки.
Не успела она отойти и на десяток шагов, как сзади послышалось:
— Эй, девчуля! Работу ищешь?
Пантея обернулась на голос и увидела немолодого мужчину с редкой щетиной на лице. Что-то было в его облике и глазах такое, что ей не понравилось: всё нутро сразу напряглось.
Мужчина достал из кармана монету и, держа её перед собой, стал подходить ближе.
— Я тебе эту монетку дам, если поможешь моей матери со стиркой. Она вон там — внизу по реке.
— А чего Вы сами ей не поможете? Вы вроде не больной и не старый, — Пантея сделала шаг назад.
— Так где ж это видано, чтоб мужик стирал? — мужчина приблизился. — А ты — вон какая крепкая! Такой только по дому и работать!
В нос ударил неприятный запах перегара, смешанный с амбре давно не мытого тела. Пантея зажмурилась от этого запаха, со всей силы саданула незнакомцу промеж ног, как её научил Эскель, и быстро убежала вглубь города.
Хозяин лавки аккуратно обмахивал свои сокровища сухим от старости гусиным крылом, когда девочка вошла внутрь.
— Чего тебе?
— Я тут по объявлению… — запыхавшаяся Пантея протянула хозяину листок. Тот внимательно прочёл его.
— Так я взрослого ищу! Который грамоту ведает, считать умеет и не стащит чего-нибудь из лавки. Или, того хуже, разобьёт! — мужчина начал сердиться и сунул девочке почти в нос какую-то старую вещь. — Видишь? Это древняя эльфская табачница, древнее всех нас вместе взятых! Тут и надпись на древнем эльфском даже есть. А ты хочешь, чтобы я тебе её доверил? Иди к мамочке своей, в куклы играть!
Тут начала сердиться Пантея:
— Вы маму мою не трогайте! И вообще, Вы хоть знаете, что тут написано?
— А тебе-то что?
— Тут написано: «Йозеф — старый тупой осёл».
— А ну, пошла отсюда! Вот *** мелкая! Ещё и обзывается!
— Да я Вам серьёзно! — Пантея достала из своего мешка учебник по Старшей Речи и нашла свою любимую страницу с ругательствами. — Вот, глядите!
Хозяин, покрасневший, посмотрел в книгу, потом на табакерку, потом подошёл к одной из полок и взял в руки маленький коричневый кувшинчик. Прочитав надпись на нём, мужчина зачерпнул в рукомойнике воды и умыл своё красное лицо:
— Я и впрямь старый тупой осёл… Тут написано то же самое.
