35. Вантовый мост на КАД Огромные струны под пальцами ветра поют в темноте, Подсветки огни металла махину, мерцая, несут над рекой, Серп растущей луны соперничать вздумал с прогрессом в своей простоте, Освещая скупыми лучами стальные канаты, охраняя покой… Машины, как чайки, легко пролетают над мутным простором воды, Ночь пронзая, как иглами ткань, остриями ксеноновых фар, Направляясь из города прочь, унося нас от смога в леса и сады, Позади оставляя над крышами пляшущий в небе заката пожар… По реке, с тихим плеском весла, создавая неровную, тусклую рябь, Отраженье луны рассыпая, как жемчуг вокруг, проплывает рыбак, Берег топкий и тинистый погружается волнами в вязкую чёрную хлябь, А вверху, в море света, мы мчимся над миром бесстрашно во мрак. 36. Вдохновение
Вдохновение… ты девочка или мальчик? Приходи вечерком, плесну в бокальчик, угощу коньячком… Жду тебя, дорогуша, вся готовая, только из душа… Оторвёмся?! Накропаем шедевров вместе? Пиццу возьму на тонком тесте… Ты же знаешь… Я твоя настолько, на сколько мне лет отмерено, и я верю – не всё потеряно! Приходи… Изрань мне сердце, вскрой душу, посыпь перцем! Мой гиблый покой нарушив… Я хочу тебя! Кем бы ты ни было, лишь бы в моём полку прибыло! Мы ведь вдвоём – сила! Всего-то и надо, чтобы ты ко мне приходило. 37. Весна Холодные струи дождя упруго стегают по веткам продрогших берёз, Стекают ручьями по гладкой коре утомившихся сосен, Сверкают в их кронах зелёных, как капли оброненных слёз, А ветер, от ярости воя, в туманную дымку их сразу уносит. Белёсая зыбкая взвесь молоком заливает лесные поляны, Силуэты деревьев, кустов размывает, скрывая от глаз на секунды, Ветер их ветви качает, оставляя в туманной завесе рваные раны, Но туман не сдаётся. И стоит мокрый лес, словно саваном белым одетый покуда. Небо плачет холодным, унылым дождём, серый свет пробивается чуть, до подлеска, На земле, почерневший и старый, лежит, не растаяв никак, стылый снег. Вот бы солнце пробилось сквозь ватные тучи, пробежав по лесам, перелескам, Стирая дождливые слёзы с деревьев. И время к весне свой ускорило бег. Пусть пока лес в тумане, злой ветер и хмурое небо сыплет холодным дождём, Но я верю, что завтра проснусь и зажмурюсь от яркого тёплого света весеннего солнца, И захочется петь, и смеяться, и счастьем делиться, встречая рождение жизни вдвоём, И выпить весну, как хмельную медовую брагу, до донца. 38 Ветер холодный мне брызги дождя заливает за ворот… Несёт по щербинам асфальта последнее золото листьев. Осенний рыдает опять в облаках плакса-город… Ловлю я душой расторопной его тайные мысли. Мне хочется тихо прижаться щекой к коре мокрого клёна, дыханьем своим отогреть исполина немого… Достучаться до сердца, что бьётся, колыша огнистую крону… Не оставила осень ему больше шанса другого. Я шагаю по лужам, с лица не стирая упрямые капли… Я не в силах увидеть сквозь тучи солнце, что жажду… Но оно где-то светит! И это прекрасно, не так ли?! Даже если не мне… Я готова теплом поделиться отважно. 39. Вечерняя степь Вечерняя степь – дышит… Я дыхание это слышу! Сухая земля остывает, Ветер степи подпевает. Солнце в курган ныряет, Последним лучом ослепляя, Тонкие травы гнутся, Надеясь наутро проснуться. Облака багряные в небе, Словно сливки на сладком хлебе, Месяц встал над обрывом строгий, Собираюсь и я в дорогу. Идти мне ещё долго… Не судите меня строго. Но прошепчет степь на прощание – Мне вернуться – своё завещание. 40 Воспоминания ведь удивительная тема… Какая б ни была пережита проблема, Всё негативное исчезнет без следа, А ностальгия остаётся навсегда. Я буду вспоминать отнюдь не боль и холод, И не о том, как путь наш был тяжёл и долог, Я буду помнить жар костра и смех друзей, С которыми даже в такую пору было веселей… Я буду помнить! Помнить постараюсь до конца, Чтоб не забыть ни одного такого важного лица, Чтобы душа горела и давала всем тепло, Любым коварным неприятностям назло. 41 А теперь его нет… Чтоб такое понять, Надо дверь приоткрыть, за которой один ты остался, По которой колотишь руками опять и опять. Но помни – откроешь, увидишь… И вряд ли вернёшься! Тот мир разноцветен, огромен и пуст. Быть может, разок и успеешь, дрожащей рукою коснёшься, Почувствуешь отклик его навечно сомкнутых уст. А потом… улетишь навсегда в разноцветье, Расцепятся руки, забудется голос и взгляд… У всех своё время для входа в ту дверь на билете, А «зайцев» не любят нигде, штрафуют и гонят назад. Просто думай о нём, вспоминай и храни Тепло его кожи, шершавость ладоней, улыбку… А ручку той двери особой – отпусти, не тяни. У тех, кто остался, ещё есть права на ошибки. 42 Воспоминания наносят мне болезненные раны, Кромсают плоть мою не хуже ятагана, Терзают душу, рвут на части сердце, И никуда от них мне никогда не деться. Я так любила, так желала, так горела! Что всех вокруг своим огнём душевным грела. Я столько раздарила искр безумной страсти, Что нечем стало греться мне самой в ненастье. Раздуть очаг любви возможно, но не нужно. Чем суррогатом чувств скрипеть натужно, Уж лучше вспоминать любовь былую, И радость, и печаль её смакуя. Пусть больно, горько и порой обидно, Но этих мелочей за счастьем тех времён не видно. За тем костром огромным, ритуальным, Что жгла со смыслом я вполне сакральным, Сгорая в нём бесстрашно и наивно, Взмывая к звёздам в этом танце дивном! Воспоминания наносят мне болезненные раны… Но боль потерь – наживка для гурмана! Я искупаюсь в ней, проникнусь и оттаю, Во сне опять тебя любовью согревая. Костёр затеплится… лизнёт мне жадно руку… Как будто нам привиделась разлука. |
