– Круто! А как она зовет тебя? – мне хотелось узнать настоящее имя девочки.

– Мышка. А  брата строго – Константин.

Мы рассмеялись. Современная бабушка! Этого франта называет Максимилианом, внука полным именем, а внучку Мышкой. Забавно.

 Когда мы уходили, мне казалось, что знаю Эйнштейна и Мышку очень много лет. Хотя Мышке всего семь!

Пока ехали в лифте, позвонила Лиза.

– Да, Лиза… Документы привезли? Хорошо, оставь их Марианне… Странный курьер? Что в нем странного? … Директор, видимо, занят, поэтому сам не приехал.

– Что-то случилось? – Максим открыл дверцу авто.

– Ничего. Привезли ваши исправленные документы, а Елизавета Сергеевна расстроена, что не вы лично, – пристегнула ремень безопасности. – Вот и все.

– Какие еще документы? Я не давал никаких поручений.

Мы сидели в машине. Максим не спешил уезжать от дома Эйнштейна.

– Нам так и не удалось поговорить, при Мышке не хотелось про убийство. В вашей компании убили заместителя директора. Убили довольно странным способом: пронзили сердце арбалетной стрелой. Петушков улетел в Москву и там окопался. Что происходит в вашей компании?

– Причем здесь я?

– Теперь кто-то должен будет исполнять обязанности директора. Кто это будет? Может вы?

– У нас не было подобных ситуаций. Петушкова всегда замещал его верный зам – Георгий Самуилович… Может, он, Петушков, скоро вернется и сам все будет решать.

– За что могли убить Логинова? У вас в компании были серые схемы?

– Мне о таких ничего не известно. Практически вся документация проходит несколько этапов проверки и согласования с отделами компании прежде, чем поступает к руководителю на подпись. Возможно, что-то и химичили руководитель с главным бухгалтером и финансовым директором по совместительству, но сейчас вам об этом никто ничего не расскажет. Да, и Самуилыч – человек чести и совести…был.

– Странно все это. Неужели вы сами верите в существование идеалов? И предлагаете мне тоже в это поверить?

– Вы меня в чем-то подозреваете? Я просто выполняю свою работу. И если почиркала ваши расчеты, так это…

– Может вы так на что-то намекаете?

– Хам!

– Извините, но что я должен думать? В вашем кабинете прослушка, от меня вам привозят странные бумаги, которые я не отправлял.

– Первый раз вы их сами привозили. Тогда они не были странными? – я не понимала, что происходит и что делать.

– Вы мне не верите?

– А с чего вдруг? Вы же мне не верите! Я вижу вас второй… или третий раз в жизни? Вы ведете себя странно, а я должна верить? Чему или во что?

– А вы не так просты, как кажетесь, – он завел автомобиль, и мы наконец-то поехали. – Но будьте осторожны.

– Не надо меня пугать. Если вам что-то нужно, скажите прямо, наберитесь смелости. Нужно, чтобы я пропустила ваши бредовые расчёты?

– Вы же все равно этого не сделаете?

– Нет, не сделаю. Вы их сами видели? Как можно согласиться, тем более, подписаться под этой ерундой?

– Сейчас у вас в офисе находятся исправленные документы. Я бы хотел их увидеть.

– Хорошо. Сегодня-завтра ознакомлюсь и верну их вам.

Он как-то странно улыбнулся, но не стал продолжать разговор о бумагах.

Через десять минут я уже сидела в своем кресле.

Все эти его разговоры, рассказ про убийство, проявление заботы меня выбили из привычной колеи. Надо теперь постоянно помнить о прослушке и контролировать каждое слово.

– Добрый день! Позволишь?

В кабинет вошел Илья Немов. Он изменился. Возмужал, взгляд стал стальным, пронизывающим.

– Проходи, – по спине пробежал холодок.

– Я здесь уже неделю, а все никак не решаюсь заглянуть. Как ты?

– Спасибо, как видишь, – огляделась вокруг,– хорошо. Как сам?

– Да все хорошо. Вот получил новую должность. Жена пока в поисках. Мы ведь не так давно здесь. Но ее сестра обещала помочь. С нашими давно виделась?

– Давно. Наверное, с тех пор, как мы все разъехались учиться.

– Понятно, – он внимательно разглядывал папки на моем столе.– Много приходится работать?

– Работы много.

– А станет еще больше. С этой стройкой спортивного комплекса.

– Тем интереснее. Новые проекты это опыт, знания.

– Ты по-прежнему все идеализируешь и ищешь позитив?

– Да, наверное, – я пожала плечами, хотя понимала, что он прав.

– Раньше и меня идеализировала. А я этого не оценил… Как живешь, Иринка-Малинка?

От этого обращения стало как-то не по себе. Та Иринка-Малинка, которую он знал, давно выросла, съела пуда два соли, обожглась на молоке, воде и твердых поверхностях; перестала верить и искать идеальных людей, и постаралась забыть все, что напоминало о прошлом.

– Ты по-прежнему одна?

Его "по-прежнему" прозвучало обидно.

– А с чего ты решил, что я одна?

– Ну, ходят такие слухи. И не встречает тебя никто.

– Ты же сам учил меня, не верить слухам, а теперь собираешь сплетни? – я театрально – удивленно вскинула бровь. – Не хочу жить на показ, поэтому и не встречает.

– Извини, – он встал и направился к двери. – Еще увидимся.

Сегодня точно не мой день! Сначала этот нахал со своими записками, расспросами и выяснениями, а потом Илья. Зачем он приходил? Что-то выяснить? Спросить? Так ничего толком не спросил. Ему должно быть интересно, что у нас здесь да как, а он про малину. Медведь, блин!

    В четверг Лиза позвонила мне рано утром и сообщила, что папка с исправленными расчетами агентства "МаксимуS" пропала. Ее нигде не могут найти. Она точно помнила, что забирала ее из моего кабинета, положила на свой стол, а теперь никакой папки нет. Она не успела прочитать и запомнить все мои замечания, и теперь боится звонить их директору. По голосу было слышно, что она чуть не плачет.

Успокоив ее тем, что у них, скорее всего, есть исходники, а пометки и замечания можно восстановить, отправилась в душ.

А когда пришла в офис, то узнала, что нашу фирму признали победителями тендера. Марианна разливала шампанское, угощала конфетами и фруктами, а начальник юридического отдела, который временно исполнял обязанности Петушкова, объявил о том, что сегодня по этому поводу будет небольшой банкет в кафе на Фрунзе. Вот это щедрость. В этом году, так совпало, что посетить корпоративы в честь дня защитника отечества и 8 марта у меня не получилось, сначала болела, а потом Петушков услал в Красноярский филиал. Поэтому, пообщаться с коллегами в неформальной обстановке очень хотелось.

Домой возвращалась на такси.

Когда вошла в квартиру и включила свет, испугалась увиденного. Все мои вещи были разбросаны. В прихожей даже были разбросаны все газеты, что я собирала для вторичного использования. В комнате творилось что-то ужасное: все мои костюмы, платья валялись на полу, с подушек и одеяла снято постельное белье, матрас был вынут из каркаса кровати. Только на кухне почти ничего не тронуто.

Дрожащими руками набрала номер полиции. Не успели начаться гудки, сбросила вызов. И позвонила Максиму Алексеевичу.

– Слушаю, – раздался хриплый голос (не мудрено, час ночи, все добрые люди спят).

– Максим Алексеевич, это Онегина. У меня тут, похоже, обыск был. Я пришла…

– Адрес! – гаркнул он в трубку.

– Советская, дом 8, второй подъезд, третий этаж.

– Ничего не трогай! Закройся на все замки и жди!

Мне казалось, что прошла целая вечность, а часы утверждали, что прошло только тридцать минут. Я сидела на тумбочке в прихожей.

Максим позвонил и сказал, что стоит за дверью.

– Извините, не понимаю, почему позвонила вам, но…

– Все нормально. Что произошло?

Он обошел все комнаты. Я по пятам ходила за ним.

– Похоже, здесь что-то искали. А почему вы вернулись так поздно?