Прибывший приемный бегло осмотрел технику и упакованный груз, остался доволен, приказал груз раскреплять и на склад под опись разгружать. На этом работа вожатого и наемников была окончена, поэтому с ними сразу на месте произвели расчет за оказанные услуги. Обычно наемники со стороны нужны были только чтобы караван провести, а внутри поселения нанималась своя охрана, имевшая право на ношение автоматического и крупнокалиберного оружия внутри поселения, право такое следовало оформлять отдельно, загодя, и у Воеводы или его заместителя заверять. Этим правом так же были наделены воины, состоящие на службе в поселении. Для всех остальных закон предписывал все автоматическое и крупнокалиберное оружие, а так же взрывчатку сдать под опись в оружейную комнату у въездных ворот, сразу по прибытии в поселение. При себе внутри поселения разрешалось иметь короткоствольное не автоматическое личное оружие и ножи. При отбытии из поселения оружие возвращалось владельцу.

Картор–караванеры, а также мастер–помощник и шеф–капитан остались, им еще предстояло груз под опись приемному разгрузить и сдать, и только после этого, их работа считалась выполненной и с ними производили окончательный расчет за оказанные услуги. Дожидаться их Лексу резона не было, поэтому сдав оружие в оружейную комнату, он направился в трактир, но так как тот в городе был один, наемники увязались следом, направляясь туда же. Пока вожатый сидел в мысли свои погруженный, наемники стали собираться к выходу, видимо все же решили идти в заведение напротив, с красной вывеской над входом. Что ж это к лучшему, как трещит голова, одному побыть самое то.

Хлопнув вожатого по плечу напоследок, Ворон и вся его шумная компания покинули трактир. Как приятно вот так просто в одиночестве посидеть, прогнав мысли из головы просто отдаться воле мелодичных перекатов. Позволить им увлечь себя туда, далеко, в то прошлое время, когда люди, написавшие эту музыку, гуляли по зеленому лесу, слушали пение лесных птиц, черпали чистую воду из горных рек, резвились как дети в прохладной воде луговых озер.

Среди воздуха наполненного музыкой и крепким запахом самогона, перемешанным с запахом пережаренного мяса с луком, нос уловил тонкий аромат пряного масла и лаванды.

– Приветствую путник, не против, если я составлю тебе компанию?

Легкий, тонкий голосок с высокими нотками вырвал вожатого из плена шумной зелени, укрытой голубым небом. Какого морока… вожатый раздраженно повернул голову на голос. Среднего роста, худощавая, узкие будра, плоская грудь. Левая рука небрежно вдоль тела повисла, правая в кокетливо выставленное бедро упирается, серебряные кольца тонкие длинные пальцы украшают.

Слово «нет», в горле застряло, жаром в затылке отдало, вниз к животу спустилось, голова непроизвольно коротко кивнула. Женщина опустилась на скамью напротив, платье легкое, вырез глубокий на груди, та сплошь родинками усыпана, прям карта звездного неба. По такой караваны водить можно без компаса! Рука на столешнице покоиться, вторая кулачком тонкий подбородок подпирает, тонкие губы, слегка впалые щеки, кудри, высокий лоб обнажив, длинными локонами на плечи спускаются, тонкую шею закрывают. Черные брови вразлет карандашом подведены, глаза, карие, глубокие…

– Виолетта.

Коротко представилась девушка. Красивое имя, сколько же ей? Двадцать три, двадцать пять? Какая разница.

– А ты немногословен, ты с девушками всегда такой робкий?

Вожатый коротко головой мотнул, не в силах слова вымолвить, продолжая утопать в глубокой темной бездне глаз напротив.

– Понятно.

Виолетта из стоящего кувшина в две кружки разлила.

– Выпьем вожатый, за наше знакомство, за твою кротость и лихую удачу.

Кружки над столом свели, выпили. Как в вязком молоке все происходило, движения плавные, скованные, ватные. Горячая жидкость горло ожгла, из ватного состояния вырвала, закашлялся.

– Да не спеши ты так, на вот, закуси. Полегчало?

– Откуда ты знаешь?

– Что знаю?

– Ну, ты про удачу говорила.

– Тоже мне новость, весь трактир об этом знает, твой друг за тебя тост поднимал.

Друг! Вожатого аж перекоробило.

– Когда мы вошли, и он тост говорил, тебя в зале не было.

– Верно, не было. А ты наблюдательный, я наверху в комнате была, но он так орал, что его наверно и в Пустоше слышно было.

Виолетта руки на столе сложила, вырез на груди хорошо видно стало. Вот Созвездие Близнецов, Млечный путь, Кассиопея, Альтаир, Вега, Денеб, Малая медведица, а где же Полярная звезда подевалась? Не видать, платьем прикрыта. Стало быть, она из персонала дорогого, о котором трактирщик Ворону говорил. Значит, это его взгляд я спиной чувствовал, выжидал он значит, когда ко мне девчонку звать можно будет. Понятно.

– Если бы не знала что сейчас Солнечная Буря, то в жизни бы не поверила в твою птицу на синем фоне.

Девушка кивнула на нашивку на плече у вожатого.

– Молод ты слишком для нее, однако же, ты здесь, значит, это правда. Скажи, как вы это делаете?

– Что делаем?

– Ну, караваны через бурю водите, что еще!

– Я не знаю в чем секрет остальных, за них говорить не могу, я знаю, как это делаю я.

Виолетта подобралась вся, готовая слушать. Ей это и вправду интересно, или это такой ритуал, часть ее работы?

– Все дело в небе.

– Что? Это как? Оно во время бури какое–то особенное?

– Да нет, оно такое, как и всегда. Дело в звездном ночном небе.

По выражению лица девушки вожатый понял, что она запуталась. По – видимому, все же всерьез пыталась его слушать.

– Я думала, караваны ночью не водят.

Растеряно произнесла она.

– Так и есть – не водят.

– Опасно?

– Не водят скорее потому, что ветер ночью спит, а не потому, что опасно.

– Причем тогда карта ночного звездного неба?

– Просто я могу ее видеть даже днем.

– Кого видеть?

– Карту. Понимаешь, я могу при свете дня видеть звезды, вижу их на своих местах, так же отчетливо, как ты их видишь ночью.

Лицо девушки застыло, не меняясь в выражениях, она что–то пыталась осмыслить.

– Ты мутант?

С испугом, наконец, произнесла она.

– Никакой я не мутант!

Вожатого задело такое безапелляционное заявление красавицы.

– Просто дар у меня такой, работа у меня такая, мне это ремесло по наследству отец передал, всему обучил. Я выучил все созвездия, сезонные движения звезд, знаю розу ветров в любом уголке Пустоши, я знаю о Пустоше все. Знаю все о солнце, о его движении, знаю все о луне, о нашей планете, но не просто знаю, я понимаю, как они все вместе взаимосвязаны.

Дверь в трактир открылась, в зал вошел посетитель среднего роста, плотного телосложения, одет в военные ботинки, военные штаны и куртку с множеством петель и карманов, нашивка воина на плече, не задерживаясь в дверях, он сразу направился к столу, за которым сидел вожатый. Вот морок…

Отгрузка товаров была закончена, все согласно описи загружено на склад, все люди были измотаны до предела, под конец выгрузки карторы ходили, еле ноги передвигая. Для ускорения процесса выгрузки приемный задешево нанял городских нищих, но они народ крайне ненадежный, за которыми нужен глаз да глаз, поэтому полукольцом вокруг разгружаемых картов стояли наёмники кто с автоматами, кто с дробовиками в руках. И все равно рабочих рук было крайне мало, выгрузку и проверку закончили глубоко за полночь. Приемный произвел расчет с картор–караванерами, мастер–помощником и уставшим до крайности шеф–капитаном, после чего амбарный низкий полный молодой мужчина, закрыл двери склада на большой навесной замок и опечатал его. Народ начал разбредаться, растворяясь в кривых улочках и переходах Атолла. Многие, конечно, отправились арендовать комнаты на ночлег к постоялому двору. Но были и те, кто хотел сэкономить, для таких бережливых завсегда в городе готовы были сдать свои комнаты местные жители. Объявления о сдаче комнат на ночлег и как их отыскать всегда размещались на большой доске объявлений прямо на базарной площади, туда потянулось изрядное количество прибывших в город людей с жировыми фонарями в руках. Городские нищие тоже пошли по своим делам на ночлег устраиваться, место укромное искать. Нищих на выходе из ворот досмотрели наемники, державшие полукольцом оцепление. Нищий, он на то и нищий, что нет у него ничего, поэтому он всячески пытается что–то раздобыть, зачастую украсть. Досмотрели тщательно, а по головам пересчитывать не стали, кому они нужны, да и кто помнит, сколько их сюда пригнали, всю ночь работать за пару серебряных квадратов.