Багира увидела на обложке себя маленькую, папу и маму. У них были такие счастливые лица! Маленькая девочка держала в руке воздушный шарик, сзади её обнимал папа, прикрывая тыл, а справа мама держала в руках торт. Фотография была пропитана атмосферой радости, невинности и какой-то бесконечности, будто этот волшебный момент длился вечно. Девушка почувствовала, что испытывала в тот день: безмятежность и безопасность под теплым крылом отца, мамы. Он всегда любил её и оберегал, прикрывал сзади. Как же жаль, что леди знала лишь о малой части его жизни, а маму и вовсе не помнила. Такие родные, но одновременно словно бы незнакомые люди. Как жаль, что так вышло.

В памяти сразу всплыла картина того, как Багира бежала к раненому отцу. Как она, упав на колени, пыталась что-то сделать с его простреленным боком. Как её слезы, горячие, как огонь, соленые, как воды моря, падали на руки и тело отца. И девушка сквозь крик умоляла кровь остановиться, а отца не умирать. Это по праву был самый горький момент в её жизни. Тогда всё было так сложно: на работе всё только-только наладилось, а сама Багира только-только расслабилась… После того дня она очень долго и сильно болела, практически умирала. Мир потускнел, и никто не был способен помочь ей. Она осталась один на один со своей утратой. Никто не пришёл. После этой болезни леди и стала жестокой и беспощадной: раны затянулись, но шрам горел напоминанием. Она утратила смысл жизни, забыла о том, что такое сочувствие и любовь. Теперь перед ней стояла только одна цель: правосудие. Ей казалось большой несправедливостью, что она, невинная и добрая, утратила самое ценное в жизни, а всякие твари, совершившие ужасные грехи, продолжали радоваться и беззаботно жить.

Только сейчас Багира поняла, что не такая уж она и сильная женщина. Настоящая встала бы, отказалась от мести и не стала сеять раздор. Она пошла бы вперёд сквозь боль к своему счастливому будущему, но леди выбрала путь правосудия. Однако кому от этого стало легче? Количество грешников не уменьшилось, а сама девушка только продолжила уничтожать собственную душу. Леди коснулась своей раны. Теперь шрам от неё будет напоминать о совершённых грехах.

От этого потока мыслей ей стало жутко неуютно, холодно на душе. Леди жутко хотелось найти какое-то утешение. Она включила планшет и набрала песню Майкла Джексона «You are not alone». Музыка всегда лечила даже самые сильные и глубокие раны. Так произошло и сейчас: голос певца успокаивал душу и сердцебиение. На какой-то миг дама погрузилась в приятное забытье, отставив в сторону негатив .

Эдриан, услышав мелодию, тихонько подошёл к палате и начал подглядывать. Стальная леди, закутавшись в плед, забралась на стул с ногами и слегка подпевала королю поп-музыки. Она приобняла себя руками, не заметив гостя. Эдриан начал подпевать, плавно поглаживая рукой плечо девушки:

— Ты не одинок,

Я с тобой.

Хотя мы далеко друг от друга,

Ты навсегда в моём сердце,

Ты не одинок…

Прошепчи три слова, и я прилечу.

Детка, ты ведь знаешь, что я буду рядом,

Буду рядом…

Ты не одинок,

Я с тобой.

Леди лишь под конец открыла глаза и обернулась. Как не хотелось выходить из транса! Она будто бы обновилась изнутри, все грехи были сняты, а сама она вышла навстречу чему-то новому, чему-то светлому. Певец мягко улыбался, наслаждаясь уютной атмосферой.

— Я рада тебя видеть, — сказала леди.

Мужчина ответил лёгким поцелуем. Он, сняв пиджак, присел в кресло рядом. Эдриан с нетерпением предвкушал предстоящую беседу.

— Эдриан, я хотела бы… открыть тебе глаза на всю правду своей жизни. Нет смысла что-то скрывать, да и я не хочу этого. Ты должен знать.

— Я приму всё, родная. Мне всё равно, какие ошибки ты совершала в прошлом — я их делал не меньше. Просто хочу, чтобы ты была со мной, чтобы ты стала моей.

«Хотя о чём я мечтаю? Этого никогда не будет», — хотелось добавить ему. Леди открыла первую страницу альбома. На фотографии стоял невероятно красивый молодой мужчина в форме генерала. Его взгляд был необычайно мудр и проникновенен. Казалось, что этому человеку были известны все твои тайны. Подтянутая мраморная кожа выглядела прозрачной, тонкие губы в полуулыбке.

— Эд, это мой… муж, если можно так сказать. Мы не были расписаны, но всегда считали друг друга супругами. Его звали Норман. Он, в своем юном возрасте, являлся генералом секретного отдела ФСБ, почётным работником. Его любили и уважали все, даже враги. Он — король, понимаешь? Природа наделила его природной статью, мощью и моральной силой. Он был очень сильным и мудрым мужчиной.

Певец с пониманием кивнул. Ему действительно было интересно узнать, кого раньше любила Стальная леди. Полюбить её — легко, сложнее — завоевать. Эдриан словно бы хотел перенять секрет совершенства этой личности. Он и сам чудесно понимал, чувствовал, что Норман — непростой и крайне сильный человек. Он располагал к себе.

— Я очень сильно любила его. Он всегда старался уберечь меня, прикрыть тыл, сделать меня лучше. Малейшую опасность, которая только могла мне угрожать, он уничтожал. С ним я жила счастливо, но недолго, к сожалению. Его убили в собственном кабинете, а я не смогла помочь. Муж был замешан в игре, о которой мне и сейчас помыслить страшно даже сейчас.

Было понятно, что леди крайне тяжело говорить о кончине любимого человека. Сердце Эдриана болезненно сжалось, когда он увидел грустные глаза девушки. Он не мог ничего поделать с её горем. Его крупная ладонь моментально накрыла хрупкую руку леди. Певец понимал, что любые комментарии здесь лишние, да и бессмысленные.

На следующей фотографии была изображена миловидная девушка в домашнем платье. Она нежно улыбалась, а её глаза сверкали счастьем. Русые пряди спадали на плечи, касаясь ткани.

— А это моя мама. Я её совсем не знаю, мне не было и пяти, когда она ушла из жизни из-за болезни. Очень жаль, что судьба так распорядилась.

— Моя мама тоже ушла очень рано... Это очень больно, я знаю. Чувствуешь себя каким-то неполноценным, лишённым самого дорогого. Я тебя понимаю, родная.

На следующей фотографии был изображён достаточно красивый, статный, сильный и по виду авторитетный мужчина. Было сразу видно, что он многое пережил и перетерпел на своём веку, и сделал это крайне достойно. Его глаза были какими-то уставшими, но счастливыми. Легкая седина коснулась русых волос, а лоб изрезали морщинки.

— Это мой папа. Он служил в КГБ. Я очень сильно любила его. Между нами была особая связь, которую никто не мог понять. Он всегда чувствовал, когда мне было плохо. Лечил меня, помогал выбираться из самых сложных ситуаций. Благодаря ему я — та, кто я есть. Папа дал мне всё: мой опыт, мои знания, мои природные данные.

Она говорила о нём с невероятным теплом и трепетом. Такую интонацию от леди Эдриан прежде никогда не слышал. Он лишний раз не вздыхал, боясь, что этим спугнёт момент. Багира была из тех людей, которым крайне сложно открыть душу.

— Его слишком рано убили. Прямо на моих глазах, на моих руках… — Она захлёбывалась словами. — Мне не было и восемнадцати. Чёртов Афганистан…

Леди болезненно стиснула зубы, схватившись за раненое плечо. Мужчина на долю секунды растерялся, а после нежно приобнял, предлагая помощь. Девушка резко отвернулась, на каком-то психологическом уровне, словно желая обозначить личное пространство. Леди вела себя дико... Будто она — львица, которую когда-то попытались одомашнить, но природа продолжала изредка брать своё. Имя девушки полностью оправдалось.

Эдриан без лишних слов потянулся к кнопке вызова врача.

— Не смей! Не трогай!

Девушка, сжавшись, с трудом выдавила из себя эти фразы. Мужчина замешкался: с одной стороны, леди просит не вызвать врачей, но с другой — на её лице застыла жуткая болезненная гримаса. Эдриан убрал руки от кнопки, но протянул леди обезболивающее. Подобно хищнику, она когтями вцепилась в таблетки и лихорадочно запила их водой.

Отдышавшись, она выпрямилась и жестом попросила певца вернуться на своё место. Надо сказать, что он был удивлён: девушке словно были неприятны его касания. Конечно, здравый рассудок твердил, что это всё лишь последствия шока, но чёрт с левого плеча твердил об обратном. Из головы всё никак не выходил тот странный мужчина с букетом.