В первый раз, когда Дерек впечатывает Стайлз в стенку, она брызгает ему в лицо из перцового баллончика.

Дерек рычит и отчаянно трет глаза, по-волчьи скуля от боли, и, возможно, Стайлз трясется от сильного до мурашек и вздыбленных волос от страха, смешанного со жгучей яростью. Но поскольку Стайлз это Стайлз, она хоть и боится, что Дерек, ну, к примеру, порвет ее шкурку на мелкие лоскутки в отместку, слова все равно срываются с ее губ, выплескивая все мысли, бьющиеся в голове.

- Нет, знаешь ли, нет, потому что я человек и девушка! Ты не будешь мне тут врубать мод «домашнее насилие», чувак. Просто нет. Я не стану частью такой историйки, потому что, разумеется, моя жизнь типа как жалкая, а теперь еще и пересеклась со сверхъестественным, но… – это важно, это чертовски важно. Она делает большой судорожный вдох, потом так же рвано выпускает воздух из легких, и когда заканчивает предложение, ее голос тверд и ясен: – Я не из тех девушек, и эта хренотень в нашу повесть не войдет.

Нахмуривший брови Дерек в очередной раз с силой проводит ладонью по глазам, и Стайлз перестает дышать, пока ее мозг не начинает бить тревогу черными точками и звоном в ушах.

Наконец Дерек кивает.

- Хорошо.

*

Во второй раз, когда Дерек скатывается в хватательный-стенко-обтирательный режим при Стайлз, происходит вскоре после того, как он становится Альфой. Стайлз прищуривается, смотря на него, и он отступает, убирая руку, которой вцепился в ее футболку.

- Серьезно? – громко говорит она, в привычном для себя стиле изображая ветряную мельницу во время шторма. – Ты должен тренировать этих идиотов тому, как целый день контролировать себя в школе, битком набитой людьми, а эти действия нифига их не научат.

Дерек пялится в одну точку за ее плечом, сжимая пальцы в кулаки.

- Мой волк обрел большую силу с тех пор, как я стал Альфой.

- Да-да, я въехала, что вы оба вдули крутого зелья друида Панорамикса, правда въехала, но… серьезно. Ты - Альфа, и всему нашему городу нужно, чтобы ты держал себя в узде и помогал этим придуркам делать то же самое. Я имею в виду, что без стержня все развалится, и как бы физически неприятно мне ни было признавать это, но как Альфа ты и есть этот стержень. Так что нацепи на своего мохнатика намордник и поводок, чувак, и рявкни ему «К ноге»!

- Да, я знаю.

Стайлз с сомнением косится на него, но у его бровей – ей Богу, у них есть свое сознание, и они вообще способны своей жизнью жить, – видочек очень уверенный и вроде как искренний, так что Стайлз решает, что они понимают друг друга. Она уже уходит, когда вспоминает кое о чем.

- О, погоди, еще кое-что, – бросает она, потом резко поворачивается и брызгает перцем в лицо Дерека.

*

- Ты - омега, – усмехается Джексон.

Глаза Стайлз почти вылетают из орбит как в мультиках, когда она вскакивает на ноги.

- Что? Что?!

Джексон фыркает.

- И с чего бы такое удивление, Стилински?

Стайлз озирается и видит, что да, спасибочки большое, все по ходу согласны с этим заявлением, если только взгляды ага, тупица можно считать достойными аргументами. Дерек вообще кажется удивленным тем, что Стайлз этого не знает, если она правильно поняла выражение его нелепых бровей.

- А Эллисон? – требовательно кидает Стайлз Дереку. – Она кто?

Он поводит плечом.

- Бета.

Пару мгновений Стайлз просто стоит там, разевая рот как рыба, выкинутая из родной водички на противный сухой песок, и… боже, вот это ее жизнь? Да каким чокнутым лешим эта самая жизнь решила подбрасывать ей ситуации, когда у Стайлз просто не остается другого выбора и ей приходится делать именно такое лицо?

Она ненавидит свою жизнь.

Наконец Стайлз находит в себе силы подобрать свою челюсть и стиснуть зубы, при этом прикусив язык, и, черт возьми, это больно, и она ненавидит свою жизнь еще больше. Она хватает свой рюкзак и вытаскивает ключи из кармана.

Когда она уже почти в дверях, Дерек рычит ей вслед:

- И куда, твою налево, ты намылилась, Стайлз?

- Как можно дальше отсюда, – заявляет она, даже не оборачиваясь. – Можете наслаждаться своей маленькой, счастливой, мохнато-волчьей идиллией без меня.

Но дело в том, что если считать школу своей стаей, то там она действительно омега. И она понимает это, даже если ей это не нравится. Но у нее нет выбора, она не может просто взять и свалить из старших классов, и это не навсегда, потому что после выпускного она уедет в колледж, и все изменится, она это знает. А в стае Дерека выбор у нее есть, и пускай у Стайлз Стилински самооценка ниже плинтуса и нулевая уверенность в себе, она не подпишется по доброй воле на звание лузера в компашке оборотней.

*

На следующий день, после того как Скотт игнорирует ее в школе, носясь хвостиком за Эллисон, он приходит к ней домой, чтобы попытаться вразумить ее, что бесит просто неимоверно. А вишенкой на этом торте является то, что Скотт даже толком и не знает, кто такая омега, несмотря на все те лекции об иерархии стаи, которые она впаривала ему, и на чертовы распечатки, на которые она, наверное, извела не один лес.

- Скотт, я не бросаю тебя, – говорит ему Стайлз. – Правда. Если тебе что-то понадобится, я всегда буду рядом, на целых сто сорок процентов, потому что я на сорок последних круче кого бы то ни было. Я просто больше не часть стаи, что даже здорово… – на самом деле нет, нифига это не здорово, так как ей это нравилось (если откинуть в сторону ту неприязнь, с которой к ней по большей части там относились), и вообще-то дико отстойно, что из всех именно к ней постоянно придирались и все в таком духе, – потому что в отличие от вас я не оборотень, а значит, стая - это не обязательный критерий для меня.

Скотт это Скотт, который нередко увязает по шею в своих же собственных мыслях, так что в итоге Стайлз убеждает его, и он уходит с легкой улыбкой.

А вот Дерек показывает себя совершеннейшим засранцем, появляясь у нее две недели спустя.

- Господи Боже! – шипит она, помня о том, что ее отец всего этажом ниже нее, и трет локоть, которым впечаталась в дверной косяк, когда услышала стук. Но по крайней мере это именно стук, что означает, что Дерек все еще понимает, что просачивание через подоконник в спальню девчонки-подростка – это зловеще и абсолютно точно попахивает стремностью, и что он никогда-никогда не должен подцеплять привычки бзиканутого вампира из «Сумерек».

Она впускает его, потому что знает, что этот придурок достаточно упертый, чтобы торчать за стеклом и тыкать в него когтями часами напролет, если ему торкнет это в голову, а жизнь Стайлз уже и так достаточно сумасшедшая и без вплетенных в нее элементов в стиле Эдгара Алана По.

- Звонки на мобильник. Сообщения. Имэйлы. Любой из этих пунктов гарантированно поможет тебе со мной связаться. Визиты через окно совсем не нужны, – она делает паузу, когда Дерек перемахивает через подоконник, закрывает за собой раму и опирается на край ее стола. – А вообще-то погоди, у тебя больше не должно быть причин связываться со мной. Чего ты тут забыл?

- Сегодня собрание стаи, – Дерек скрещивает руки на груди и смотрит на нее сверху вниз. – Тебе пора успокоиться и перестать выделываться.

Стайлз плюхается спиной на кровать и утыкается лицом в ладони. Порой она уверена, что в прошлом воплощении была охрененно ужасным человеком. Например, закусывала младенцами, или убивала котят, или творила еще что-нибудь столь же отвратительное и ужасное, потому что больше, ей думается, не может быть иного объяснения тому, что вот это – ее жизнь.

- Дерек, по-твоему, я выделываюсь? – едва произнеся это, она дергается. Ей прекрасно известно, что его брови наверняка ухахатываются над ней. – Ну… я кажусь тебе… расстроенной?

Конечно же он не отвечает. Стайлз садится на матрасе и вперивает в него взгляд. Он пялится на нее, наклонив голову, поджав губы и… да, привычно хмурясь.

- Нет, ну серьезно. Используй свои волчьи детекторные примочки или чего там у тебя, и скажи: я что, бешусь, или злюсь, или - повторюсь - расстроена?