Спектра закрыла глаза и ощущала его дыхание на своих губах. В голове крутилась всего одна мысль: «остановись, дура, пока не поздно». Сердце колотилось, и наставница решила, что заболела. Иного объяснения быть не могло – она ведь неспособна чувствовать. Господи, точно с ума сошла.

Раздался грохот, и вспышка ослепила глаза даже через закрытые веки. Наставница резко отпрянула от Каила, выхватив свою руку из его.

На расстоянии шага стоял механик и смотрел на Спектру, а та озлоблено глянула на него. Миронов проклинал робота за то, что он появился в неподходящий момент – за секунду до поцелуя.

– Не нападайте на механика.

Наставница хотела перейти от испепеляющего взгляда к атаке, но теперь, вскинув брови, задала Каилу безмолвный вопрос.

– Механик не тронет, если вы не будете нападать. Он безобиден.

– Ах вот, значит, как! Уже выучил повадки своих друзей?

Спектра быстро перешла от нежности к злости и думала: как же повезло, что механик вовремя появился и уберёг от ошибки. С этим юнцом она не могла иметь ничего общего.

– Да… Нет, не выучил. Просто поверьте мне. Пожалуйста.

– Ты на стороне механиков. Как я могу тебе верить?

– Дайте мне руку.

– Ни за что, – она сверлила Каила взглядом. – Своих любимых роботов за руку бери.

Миронов неодобрительно покачал головой и, глубоко вздохнув, схватил наставницу за кисть и, пока любимая не вырвалась, дотронулся до механика.

Произошла вспышка, и Каил резко устремился вверх. Он летел на высокой скорости, рассекая атмосферу, и в этот раз не слышал голосов, не испытывал эмоций. Миронов знал, что ждать, и не боялся.

Темнота рассеялась, и он увидел металлическую комнату без мебели. Пахло машинным маслом и чем-то незнакомым, но приятным – похожим на аромат свежеиспечённого пирога с малиной. Не увидев Спектру, Каил понадеялся, что она осталась возле озера, а не потерялась по дороге. Искать её было проблематично. Дороги он не знал и не мог путешествовать без помощи механика.

Он поднялся с пола, скривившись от резкой боли в левом плечевом суставе. Приземляться на руку было не лучшей идеей – повезло, что не сломал, а то Спектра долго смеялась бы перед тем, как добить.

Каил ничего за жизнь не ломал и никогда не болел. Отец Тины называл его везунчиком, хотя Миронов просто был осторожным. Со Спектрой везение не помешало бы, а то ежечасно приходилось гадать: доживёшь или не доживёшь до утра.

Стены комнаты усеивал серебристый орнамент, элементами которого были буквы Z. Множество Z размером с сантиметр собирались в одну полуметровую. Больших приходилось около пятидесяти штук на стену и размещались они впритык друг к другу в несколько рядов.

Устремив взгляд вверх, Каил с удивлением обнаружил, что в комнате нет потолка. Вместо него виднелись миллионы золотых крапинок, разбросанных на малиново-синем просторе. Они переливались, сверкали и казались жутко одинокими. Миронов твёрдо стоял на полу и не мог приблизиться к звёздам. Присмотревшись, он понял, что от них отделяет прозрачное стекло.

В углу комнаты раздался скрип, от которого Миронов вздрогнул. Он забыл о механике, скромно притаившемся в полумраке. Робот внимательно рассматривал парня, медленно, со скрежетом поворачивая голову то вправо, то влево.

Каил подошёл к нему и замялся. Разговаривать с механиком бесполезно, а читать мысли в спокойной обстановке Миронов не умел. Он бы хотел узнать, куда попал и как вернуться, но не мог.

Осознав, что игра в «гляделки» с роботом ни к чему не приведёт, он направился к двери. Створки разъехались в стороны, стоило ему подойти впритык. За ними был коридор, лампочки в котором одна за другой автономно зажигались перед Каилом. Он ступал аккуратно, не желая потревожить обитателей.

Слева показался небольшой балкон с металлическими решетчатыми перилами, о которые облокотился Миронов. Отсюда открывался вид на помещение с табличкой «Ферма». Оно было настолько огромным, что Каил на его фоне казался песчинкой. На стены и пол фермы крепились стеклянные прямоугольные контейнеры, численность которых превышала тысячу. Они были затонированы в белый цвет, и по размеру не превышали стандартный шкаф.

От каждого контейнера шла силиконовая трубка к огромному, идеально гладкому шару на потолке. В его отражении Каил видел себя и сотню механиков, которые трудились на ферме. Роботы следили, чтобы трубки не засорялись, и непонятная жидкость перетекала в металлический шар.

Было тихо, и только звук, похожий на рычание мотора, доносился до ушей. Он заглушал мерный цокот, исходивший от шара. Миронов смотрел на ферму с высоты девятого этажа, и радовался, что роботы не замечают его присутствия. Он размышлял над тем, что здесь происходит. Ни единой мысли в голову не приходило.

Его пробрала дрожь – температура была как в холодильнике. Каил сунул руки в карманы и случайно выронил монету. Она с цокотом упала к ногам и покатилась к краю. Миронов с замиранием сердца следил, как она наворачивает круги, и боялся, что любое движение, даже вздох, подтолкнёт монету к пропасти.

Копейка, как назло, нырнула в фабрику. Акустика в помещении оказалась замечательной, и каждый удар о стеклянные контейнеры громоподобно отозвался.

Механики среагировали на шум и одновременно посмотрели на Каила. Он неловко улыбнулся и подумал, как лучше поступить: немедленно скрыться или же попросить прощение на языке пришельцев, если такой существует.

Роботы с продолжительным скрежетом, один за другим опустились на колено. Абсолютно все преклонили голову и замерли как статуи. Каил растеряно обернулся в поисках того, кто спровоцировал реакцию.

Он никого не обнаружил за своей спиной.

Глава 8. Если он останется

Миронов приземлился на берегу озера, пошатнулся, но устоял. Каил выглядел значительно лучше, чем в прошлый раз, и не испытывал страха. Новая жизнь всё меньше его поражала: погони и путешествия чёрт знает куда сейчас казались обычным делом. Душевное равновесие нарушало одно событие – убийство человека. Каил помнил, как выстрелом подписал смертный приговор медику и даровал жизнь Спектре, а ведь мужчина был лишь орудием в руках настоящего злодея и просто исполнял приказ. Тогда Миронов был уверен в правильности своего поступка, потому что враги заслуживают смерти. Сейчас он не знал, кто для него враг: чёрные медики, «Синтез» или роботы.

– Ты в порядке? – наставница подошла к Каилу и внимательно заглянула в глаза.

– Всё отлично.

– Я рада, – Спектра довольно ухмыльнулась и отвесила звонкую пощёчину.

Миронову показалась, что нижняя челюсть безнадёжно вывихнута. Недовольно посмотрев на Спектру, он дотронулся до подбородка и убедился в его невредимости.

– За что?

Каил сам знал ответ на вопрос, и ему не верилось, что он сегодня чуть не поцеловал Спектру. Игольчатый покров у наставницы колючее, чем у ежа, и ранит всех, кто жаждет близости. Миронов был психом, раз влюбился в человека, который скорее убьёт, чем приголубит, но ещё хуже, что Каил не хотел лечить безумие. Он видел в наставнице ускользающее от глаз других. Он видел женщину с изорванным, но сильным сердцем.

– Ты ошибаешься, если думаешь, что можешь хватать меня за руку, когда тебе вздумается. Больше никогда ко мне не прикасайся!

Спектра злилась, но объектом ненависти был не Миронов, а она сама. Наставница переживала, что в следующий раз никто не прервёт уединение, и случится непоправимое. Её душа хотела вопреки правилам и страхам сдаться в плен, в то время, как разум понимал всю опасность запретных отношений. Тело желало Каила, и от каждого прикосновения хотелось наброситься на Миронова, в порыве страсти разорвать на нём одежду, искусать, исцарапать…

– Я думал, вы не против.

– Ещё как против. Можешь хоть целиком облапать Тину, а меня оставь в покое!

Душа наставницы кровоточила от мыслей, что он вернётся к бывшей, но это нормально – очередная жертва во имя «Синтеза», во имя войны.