Каил ощутил резкую боль в груди. Он почувствовал себя виноватым в смерти близкого человека и не мог заглушить совесть.

– Мне жаль. Я не мог вернуться к вам: мне запретили. Надеюсь, ты понимаешь?

Каил осознавал, что никакие слова его не оправдают. Никто не мог винить его сильнее, чем он сам.

– Понимаю, – Тина поникла. – Без тебя было сложно, я скучала. Все говорили, что ты не вернёшься, но я им не верила. Знала, ты не бросишь меня. Мы же любим друг друга.

По щеке Тины скатилась одинокая слеза и растворилась на платье. Девушка протянула дрожащую руку к любимому, но тот сделал вид, что этого не заметил.

– Любите? Нифига себе, – вмешалась Спектра. – Я думала, тебя ничего не держит в прошлой жизни.

Наставницу захлестнуло неприятное чувство, от которого стало трудно дышать. Пульс участился и кровь прихлынула к щекам.

– Меня ничего и не держит, – Каил не хотел обидеть Тину, но Спектра волновала гораздо сильней.

– Как это? Ты же обещал любить меня всегда, – разрыдалась бывшая.

Каил ненавидел, когда женщины плачут. Он считал это нечестным ходом, одним из способов манипулирования.

– Прости, я ошибался. Между нами всё давно закончилось.

– Неправда. Останься со мной, или я покончу жизнь самоубийством.

Девушка поднесла нож к своему горлу и безумными глазами посмотрела на Каила. Миронов этого не ожидал. Он помнил Тину адекватным человеком и сейчас будто смотрел на другую девушку. Равнодушно смотрел.

– Мы уходим, – Спектра направилась к выходу. – Оставь безумную. Ничего она с собой не сделает.

– Ещё раз прости, – он последовал за наставницей и убеждал себя, что поступает правильно.

Девушка отбросила нож и кинулась к Каилу в ноги. Она схватила его за штанину, как будто это помогло бы удержать любимого рядом.

– Сделаю, и ты будешь виноват в моей смерти. Не уходи, я люблю тебя.

Слова не трогали Миронова. Перед ним находилась незнакомая девушка. Она пала так низко, что не могла подняться и вызывать что-то, кроме жалости.

– У меня новая жизнь. Советую и тебе перестать жить прошлым, – Каил вышел на улицу.

Спектра поспешила уйти подальше от дома, пока Тина не кинулась вдогонку. Наставница испытывала отвращение к тем, кто унижался перед другими, а тем более давил на жалость. Она дала себе клятву, что никогда не станет одной из них, даже если от этого будет зависеть жизнь. Слабостью никого не впечатлишь, а вот стойкость вызывает уважение.

– Надеюсь, у тебя не все бывшие безумные?

Спектра усмехнулась.

– Не все, это особый случай, – Каил выглядел огорчённым. Он всё пытался понять, что изменило Тину.

– Хорошо, а то было бы опасно находиться рядом с тобой в колонии. Ревнивые женщины страшнее сотни механиков.

Наставница представила, как за ней гонятся толпы бывших Каила, желая перерезать горло либо себе, либо ей.

Последнюю фразу он пропустил мимо ушей. Миронов всматривался в чёрное небо и мечтал убежать от себя. Улицы колонии возвращали во времена, когда он мог называться счастливым человеком. Напоминали о былой Тине, о её отце и о друзьях, которых жизнь раскидала по разным точкам планеты. В юности всё проще: и небо светлее, и чувства ярче. В юности весь мир кажется добрым, а потом происходит деградация, но не в мире, а в душе.

– Остановись, – послышался голос Спектры.

Каил обернулся и увидел, как наставница пошатнулась и села на землю.

– Что с вами?

Он всматривался в лицо Спектры и не знал, что делать.

– Голова закружилась, и в глазах потемнело.

Миронов почувствовал то же самое и поспешил присесть. Мысли перемешались и всё вокруг поплыло.

– Эта гадина нас опоила, – Спектра потеряла сознание.

Каил чувствовал лёгкость и удалялся от реальности. Звуки плавно затихали, он погружался в невесомость, теряя последнюю ниточку сознания. Мир исчез.

20 декабря. Ночь

Тусклый свет луны, просачиваясь сквозь кроны деревьев, падал на лицо Каила. В голове постепенно рассеивался туман, возвращалась боль с воспоминаниями о недавних событиях.

Открыв глаза, он увидел рядом Спектру, которая лежала без сознания. Её лицо выглядело таким умиротворённым, что он умилился несмотря на неподходящий момент.

Каил попытался встать, но руки были крепко привязаны к металлическим прутьям. Он попробовал высвободиться, однако, безуспешно: туго завязанная верёвка лишь стёрла кожу до крови.

За пределами клетки, в которой он находился, простиралось поле. Вдалеке стояла одинокая хрущёвка, а возле неё горел костёр. Пламя отбрасывало тени множества чёрных силуэтов.

Он не решился позвать на помощь – не знал, кем являются эти люди. В колонии действовал принцип: «человек человеку враг». Каил убедился, какими жестокими и бессердечными бывают обычные люди, что уж говорить о разбойниках и других группировках. В колонии брат продавал брата за кусок хлеба, и считал, что поступает правильно.

Миронов не столько переживал за себя, сколько за Спектру. Становилось страшно от мыслей, что «животные» могут сделать с ней, особенно если учесть её непокорный характер. Механики казались не такими опасными, как люди, потерявшие всякую человечность. Он всегда радовался, что не стал одним из них, и был благодарен за это отцу Тины. Каил рос на историях пожилого человека, в которых рассказывалось о прежнем мире: свободном и добром. Георгий Лаврентьевич учил быть честным, отзывчивым и смелым, а если потребуется, то сражаться за возможность сделать мир лучше. Миронов внимал каждому слову и проносил веру в эту идею через всю жизнь.

Послышался тихий стон наставницы. Она постепенно приходила в себя, рассеянно осматривая окружающее пространство. Осознав, где находится, она бросила на Каила осуждающий взгляд, чётко говоривший: «из-за тебя, придурок, мы здесь оказались».

Не успел он оправдаться, как послышались шаги.

Обернувшись, Миронов увидел пять человек в тёмных одеждах, идущих к нему. Среди них была девушка, облачённая в пальто из кожи, края которого едва касались земли. Она обладала длинными чёрными волосами, что собирались в высокий, слегка растрёпанный хвост. Дымчатый макияж подчёркивал её жёлтые глаза и выглядел отталкивающе. Её высокомерный взгляд без спросу проникал в душу, выведывая сокровенные тайны. Каил не поверил глазам, когда узнал Тину в готичном создании.

– Любимый, ты же не думал, что я тебя так просто отпущу? – голос девушки звучал властно.

Она стояла по ту сторону клетки и наслаждалась моментом, который давно ждала. Теперь она не выглядела жалкой.

Миронов ничего не понимал. Новое воплощение Тины являлось настолько непривычным, что казалось бредовым сном. Создавалось впечатление, словно она играет роль, прописанную в её воображении. Ему было неприятно смотреть, во что превратилась бывшая подруга, и этот образ вызывал большую антипатию, чем предыдущий. Некоторое время назад Каил считал Тину лучиком света, который озарял колонию, пропитанную злом. Он любил её за доброту и желание помочь людям, даже если не просили.

Хорошее куда-то исчезло, будто вовсе не существовало.

Миронов пытался понять, кто она, и взгляд случайно упал на её запястье. На коже девушки изображалась татуировка – змея, обвивающая сердце. Каил знал, какой группировке принадлежит метка.

– Как давно ты вступила в ряды чёрных медиков? – его лицо и тон выражали пренебрежение.

Он ненавидел торговцев органами, коими являлись представители этой группировки. Они множество душ загубили, и Главный на их фоне казался ангелом. Каил надеялся, что Тина опровергнет его предположение. Не могла же она стать одним из главных демонов мира!

– А как давно ты вступил в ряды «Синтеза»? И, попрошу заметить, я не вступила в ряды чёрных медиков. Я их возглавила!

Она насладилась удивлением в глазах Спектры, которое постепенно переросло в испуг. Секретность организации являлась необходимой, и бойцы понимали, какую опасность влечёт выход из тени.