– Спасибо вам огромное, Леонид Шмулевич. Мазь очень помогла. Мы вчера даже гуляли весь день с Валей, я ей город наш показывала.

– Ну-ну.

Старый еврей усмехнулся уголками дряблых губ, и зазвенел дверными ключами.

Хочешь не хочешь, а кроме того самого скандального супермаркета, в столь ранний час больше ни одного магазина поблизости не работало, и Анастасии пришлось смириться.

Кассирша была уже другая.

Охранник тоже был другой – длинный белобрысый парень в сидящей на нем абсолютным мешком камуфляжной форме, и с нелепой, абсолютно ненужной резиновой дубинкой за поясом, которая делала его совсем глуповатым.

«Наш то, Роман Кречет, повальяжней будет, посолидней, не то, что этот» – невольно подумала Анастасия.

Покупателей в магазине не было. Кассирша дремала, зябко кутаясь в толстую мохеровую кофту, молодой охранник переминался с ноги на ногу, то ли в туалет хотел, то ли на улицу покурить, но появление Анастасии заставило его встряхнуться.

Похоже, после случая с коньяком директор магазина провел серьезную профилактическую беседу с обслуживающим персоналом.

Анастасия взяла корзинку и пошла вдоль стеллажей.

Молоко, масло, сыр…

Хлеб был вчерашний, и только черный.

Колбасная нарезка была дороговата, ну да ладно, один раз живем, тем более, гостья в доме.

Всё не выходила из головы история, рассказанная вчера Валентиной.

Не похоже, чтобы она всё сочинила, да и зачем ей это, в конце концов?

И парень этот самый Женька тоже не мог соврать, уж больно серьезно там было накручено, к тому же, так загадочно пропал в последний момент.

Конечно, если он посвятил Валю в какие-то важные, может быть, даже государственные секреты, а многие знали, что молодые люди встречаются, то после таинственного исчезновения Женьки вполне могут прийти и к Валентине в расчете на то, что она теперь тоже знает что-то очень важное, и вытянуть из неё это важное не будет сложной задачей.

А что значит вытянуть?

Неужели девчонка будет молчать, как партизан на допросе?

Нет, конечно же, зачем ей это надо, ради чего?

Но они её всё равно убьют, чтобы не оставлять свидетеля.

Бр-р-р-р-р!

Анастасию от страха даже передернуло.

Нет, если дело, действительно, обстоит так серьезно, как вчера весь вечер рассказывала Валентина, прикуривая одну сигарету за другой дрожащими от волнения пальцами, то девчонке несдобровать, и надо что-то делать.

А что? Пойти в милицию и всё рассказать, попросить защиты?

Но вряд ли там поверят россказням молодой девахи, тем более, приезжей.

Поезжайте-ка, скажут, к себе домой, там и заявите, а у нас и без вас забот хватает.

Могут так сказать?

Да запросто!

Анастасия поставила в корзину пакет гречневой крупы, картонку с десятком яиц, и направилась к кассе.

Хорошо бы еще тортик небольшой к чаю, но, денег, наверное, не хватит.

Расплатившись, и переложив покупки в холщовую хозяйственную сумку, Анастасия направилась к выходу.

У самых дверей, на пятачке, где еще несколько минут назад нетерпеливо приплясывал белобрысый охранник, желавший, то ли в туалет, то ли просто покурить, теперь мощно и убедительно возвышался Роман Кречет.

– Доброе утро, – сама того не желая, произнесла Анастасия.

Кречет посмотрел на Анастасию и отвернулся. Та ускорила шаги по узкому проходу, заканчивающемуся стеклянной дверью на улицу.

– А ловко вы меня обошли, – пулей полетело в спину. – Даже не ожидал. Всяких приходилось обламывать, но от вас уж никак не ожидал.

Насте показалось, что в словах Кречета прозвучало восхищение.

В ванной шумела вода, постель Валентины была аккуратно заправлена.

Анастасия прошла на кухню, включила газ, сняла с полки глубокую сковородку.

Когда Валя, розовая и свежая после сна и бодрящего душа, показалась в дверях, стол уже был накрыт, а на плите шумел большой эмалированный чайник оранжевого, солнечного оттенка.

– Приятного аппетита.

Анастасия подвинула стул, приглашая свою гостью сесть поудобнее, и не мешкая приступить к завтраку.

– Как спалось?

– Лучше, – опустила глаза Валентина. – Простите меня за всё, Анастасия Васильевна, я только теперь понимаю, что без вас я бы пропала в этом городе.

– Ничего бы с тобой не сделалось, если бы не глупила.

Настя понимала, что уже поздно ворошить старое, докапываться, почему Валентина так повела себя в магазине в тот злосчастный вечер, что заставило её пойти на воровство?

И словно прося прощение за оброненную с утра фразу, предложила.

– Слушай, давай я тебе нашу бухту покажу, куда мы с Владимиром любили ездить. Там так красиво, ты даже представить себе не можешь.

Она прекрасно понимала, что девушка, выросшая на берегу Черного моря, видела красоты получше суровых северных, но Валентину нужно было чем-то занять, отвлечь.

– Сейчас до площади, а после на автобус сядем и через полчаса будем на месте. Там столько чаек!

Произнесла и подумала: "А то она чаек у себя не видела? Да еще побольше, чем у нас, а уж пожирнее – это точно."

– Подожди! – прошептала Анастасия, приникнув к глазку, когда они уже одетые подошли к входной двери.

Валентина побледнела.

– Кто там?

– Да никого! Просто не хочу, чтобы Шмулевич нас видел. Мужик хороший, но постоянно, стоит куда пойти, он тут как тут на лестничной площадке, и вопросы разные начинает задавать.

На лестничной площадке было чисто.

Быстро спустились на первый этаж, толкнули подъездную дверь.

– Да здравствует свобода! – негромко выкрикнула Анастасия навстречу солнечному свету, бившему через весь двор прямо в лицо.

Они вышли и арки на тихую, безлюдную улицу, витиевато убегающую вниз к площади.

– Пошли посредине!

Настя взяла Валентину под руку, чтобы не упасть на крутом спуске, и они засеменили по старому булыжнику, которым замостили эту старинную улицу еще перед войной.

Позади вежливо тренькнул звонок, и подруги расступились.

Мальчик лет двенадцати катился на велосипеде вниз по улице, аккуратно притормаживая.

Обогнал путниц, проехал метров двадцать, остановился и, обернувшись, начал внимательно всматриваться в лицо Анастасии.

– Знакомый? – улыбнулась Валентина.

Длинные, давно не стриженые, вихры выглядывали из-под старой вязаной шапочки, сдвинутой почти на самый затылок, а ясные светлые глаза мальчишки смотрели то ли насмешливо, то ли вызывающе. Оранжевая спортивная куртка с разъехавшейся молнией была заляпана грязью, похоже, юный велосипедист еще не достаточно хорошо освоил свою машину.

– Лицо приметное. Я бы запомнила. Нет, не знаю такого. В нашем дворе его точно нет.

Мальчишка толкнул педали и поехал дальше.

Валя подошла к ветке маленькой, чахлой березки, спрятавшейся за давно не крашеным штакетником, оторвала листок, растерла между пальцев, понюхала.

– Надо же, совсем по-другому пахнет, не как у нас.

– Да у вас и берез то нет, наверное – улыбнулась Анастасия. – Все больше пальмы.

Неожиданно снизу, где улица вливается в площадь, послышался визг тормозов, а следом глухой звук удара, и короткий визг велосипедного звонка, как крик о помощи.

До площади внизу оставалось метров сто, но уже было ясно, что там произошло что-то нехорошее.

Старые "Жигули" уперлись смятым бампером в стену дома, куда влетели после того, как вывернули с корнем изрядный кусок металлической ограды газона.

Водитель, дед лет семидесяти, в потертой вельветовой тужурке, непонимающим взглядом осматривал вмятину.

Дед находился в ступоре, иначе бы сразу после аварии поспешил на помощь пострадавшему.

Метрах в пяти от разбитой машины валялся велосипед, а чуть поодаль лежал мальчик, с минуту назад обогнавший на спуске Валю с Анастасией.

Тело ребенка казалось изломанным, левая рука была неестественно подогнута под себя.

Валентина в одну секунду оказалась около него и, встав на колени, приложила ухо к груди.