Ив — ее все всегда называли Ив, а не Ева — была одной из лучших выпускниц академии, на которую просили обратить «особое» внимание. Способности у девочки определенно были, осталось только направить ее энергию в нужное русло и немного поддержать в самом начале пути. МакМиссл хотел, тогда еще было возмутиться роли своеобразной няньки, так несправедливо отведенной ему, однако Турбо, успевший уже познакомиться с Евой, лишь сочувственного хлопнул его по плечу, по-доброму усмехнувшись, и обронил, словно невзначай: «Из этого чуда только тебе под силу сделать хорошего агента. Только не переусердствуй с невербальным воздействием — бед потом не оберешься.»

В черных глазах девчонки Финн заметил неугасаемый огонь живого азарта, который безошибочно вел ее до этого самого момента, но который претерпел явные и очень резкие изменения, стоило только МакКиддл переступить порог его кабинета. Вот оно, то самое невербальное воздействие, про которое говорил Турбо. Однако тогда МакМиссл и рта не успел раскрыть — ситуация сама сложилась так, как сложилась. Предостережение Леланда не сработало: «Чудо» уже нервно жевала губу, чуть подрагивающими пальцами сжимая желтую папку с личным делом.

Моментально залившиеся стыдливым румянцем щеки, опущенный в пол взгляд, но при этом смело протянутая для рукопожатия узкая ладонь создавали неимоверный диссонанс во всем ее образе, однако, не нужно было быть экспертом-психологом, чтобы понять, что девушке очень понравился ее наставник. Мужчина про себя заметил, что обязан при случае вернуть товарищу должок за это Чудо — англичанин был уверен, что Леланд непосредственно приложил руку к тому самому приказу, который был убран в папку Евы вместе с остальными документами, и где в графе «Наставник» красовалась его, Финна, фамилия.

Нет, если говорить начистоту, британцу Ив показалась… симпатичной? Возможно. Он и сам точно не мог сказать. Сначала такая реакция его позабивила, но девушка очень быстро научилась ее скрывать, однако всегда продолжала старательно опускать глаза, не решаясь пересекаться с Финном взглядом. МакМиссл улыбался ей — она силилась улыбнуться в ответ, глядя при этом обязательно куда-то либо за его голову, либо на собственые пальцы. Отчитываясь о проделанной работе, она почти всегда разговарила как будто не с наставником, а с подставкой для ручек на его столе. Финн убрал подставку — МакКиддл принялась отчитываться степлеру.

Честно, кого она, в самом деле, пыталась обмануть? Британец практически сразу догадался о причинах такого поведения, продолжая, впрочем, держа язык за зубами, налаживать с Ив доверительные, очень теплые, взаимоотношения, глядя на нее с почти отеческой гордостью, не желая смущать напарницу лишний раз.

Перед первым выходом «в поле» МакКиддл справедливо испугалась, и хотела уже было, даже отказаться, однако, услышав от Финна — ставшего за это время для нее кем-то средним между горячо любимым наставником и заботливым старшим братом, которого у нее никогда не было — совершенно простые, мотивирующие слова, задвинула собственные страхи на задний план. Оказаться в глазах человека, к которому испытываешь нечто, отвратительно напоминающее глупую влюбленность, трусливой, ни на что не способной соплячкой, было для Евы смерти подобно.

Конечно, будучи не так сильно ослепленной неизведанным доселе чувством, она бы сумела вовремя обратиться к собственному рационализму, заставившему ее лишний раз подумать, а не бросаться самоотверженно в омут с головой, совершенно игнорируя тот факт, что плавать она не умела. Однако, на тот момент она имела ровно то, что имела. И пойти на попятную, обнажив перед мужчиной свою слабость, было явно выше всех ее моральных сил.

Чего уж греха таить — Ева даже не думала об этом варианте развития событий.

— Ты веришь мне? — испуганный взгляд черных глаз столкнулся со спокойным, умиротворенным взглядом серых. — Ты мне веришь? — большая теплая ладонь сжала ее руку — белую, тонкую.

— Верю, — Ив решительно кивнула, улыбаясь совершенно неискусственно и смело — она, кажется, когда-то умела так улыбаться. — Только, — молодая оперативница снова зарделась; англичанин уже даже успел привыкнуть к такой ее реакции, — можно я попрошу тебя кое о чем? — девушка заглянула в лицо наставника.

— Конечно, Ив, — Финн улыбнулся, отчего в уголках его глаз образовалось множество мелких морщинок. — Что такое?

— Пожалуйста, пока можешь, держи меня за руку, — она чуть сильнее сжала прохладными пальцами теплую ладонь Финна, силясь загнать собственный страх глубоко внутрь, на задворки сознания.

— Конечно, Ив, — он кивнул, осторожно проходясь подушечкой большого пальца по выпирающей косточке тонкого девичьего запястья. — Я ни за что не отпущу тебя, не бойся…

— Финн, — голос возникшей на пороге кабинета англичанина Анджелы — секретаря его босса — вырвал мужчину из воспоминаний. — Пора ехать.

МакМиссл как-то отстраненно кивнул, бросив последний взгляд через стекло на серую улицу и захватив пиджак, брошенный на край рабочего стола, торопливо покинул помещение.

***

Об открытом слушании над Карданвалом, назначенном на среду, МакКинли узнала в ночь с воскресенья на понедельник. Как бы киллер не любила современные гаджеты, без этих средств коммуникации сегодня прожить было невозможно.

Джей читала новости, сидя на кровати, когда взгляд зацепился за очередную случайную статью о «громком» деле, которое вызвало у журналистов такой прилив вдохновения, породившего, впрочем, уже немало слухов, добрая половина из которых звучала, как откровенный бред.

До среды времени было относительно много — но если киллер хотела беспрепятственно добраться до Лондона, не проведя при этом за рулем больше суток, выдвинуться можно было уже прямо сейчас — она просто разобьет дорогу на несколько, небольших по протяженности, отрезков, чтобы въехать в город утром в среду и, минуя толпы зевак и журналистов, сможет занять удобное положение для исполнения своего последнего приказа.

МакКинли закрыла ноутбук, затушила сигарету, зажатую до этогу между зубов, о матрас и направилась прямиком в подвал — за винтовкой — а уже оттуда — за руль ненавистного Range Rover-а и в дорогу.

Возможно, если бы жизнь не сыграла с МакКинли такую злую шутку, она бы сейчас была обычной, среднестатистической английской женщиной — у нее уже был бы муж и, вероятнее всего, даже дети. Они могли бы вот так просто, всей семьей, взять их машину и поехать путешествовать по стране. Они обязательно съездили бы в Сильверстоун, где Джей бы сфотографировалась, наконец, со своим кумиром, добрались бы до Ирландии, с ее бескрайними полями и насладились бы видами величественной Шотландии. А потом, вернулись бы домой. Джей любила бы своего супруга, а он никогда бы не отпустил бы ее, с каждым днем все крепче сжимая ее руку в своей…

МакКинли усмехнулась той глупости, которая так внезапно пришла ей на ум. Нельзя отмотать жизнь назад — нельзя повернуть время вспять. Если, оглядываясь, ты беспрестанно жалеешь о сделанном, значит — ты глубоко несчастный человек. Был таковым и остаешься им сейчас. Счастливые люди ведь не жалеют о сделанном, правда?

Джей же совсем не жалеет, что сейчас пытается уснуть на заднем сиденье Rover-а, неумолимо двигаясь на встречу, возможно, чему-то принципиально новому, совершенно неизведанному и, вероятнее всего, опасному — такому, как, например — собственной смерти? Или она просто уже настолько увлеклась самообманом, стараясь убедить себя в том, что в груди ничего не гниет, а наличие сердца вовсе не обязательно таким людям, как она? Не хочется ли ей на самом деле, что бы ее кто-то вытащил из всей той грязи, в которую она так прочно умудрилась вляпаться? Не хочется ли ей, чтобы кто-то ее все также крепко держал за руку — кем бы, на самом деле, он не был?

Киллер закусывает губу, крутится, укладываясь максимально удобно, пытается вытянуть ноги, однако, вместо этого, только с силой бьется макушкой о подлокотник, и снова материт несчастный автомобиль, на чем свет стоит. Осталось немного — сегодня последняя ночь, суд уже завтра, а потому необходимо выспаться, чтобы быть готовой ко всевозможным неожиданностям.