Женщина кутается в куртку Карданвала, которую непонятно зачем продолжает таскать с собой, и смотрит через лобовое стекло на промышленные свалки, возле которых она приняла решение остановиться на последний ночлег, слушает, как по автостраде несутся автомобили, и, медленно погружаясь в мягкие обьятия царства Морфея, засыпает, успевая еще насмешливо подумать о том, что сейчас, фактически, находится на краю какого-то сюрреалистического и ирреального совершенного мира…

***

Окна в зале суда приоткрыты, так, что в них все же врывается прохладный, влажный воздух с улицы, принося с собой некое облегчение и спасение от духоты, стоящей в помещении. Карданвал внешне слишком спокоен для человека, судьба которого сейчас решается раз и навсегда — кто бы что ни говорил. Майлз обводит скучающим взглядом зал, подмечая среди довольно многочисленной толпы людей знакомые лица. Их все же не так много, однако, они есть. Это Американский гонщик, со своим туповатеньким дружком, старающимся не смотреть в сторону бывшего магната, и Анджела, которая, как всегда, верным хвостом следует за МакМисслом. Кстати, почему-то именно Финна среди присутствующих не наблюдается, и данный факт заставляет Майлза немного напрячься: не хватало еще, чтобы этот посланник Госпожи Фемиды испортил такой красивый финал.

Однако, ведь магнат сам дал понять шпиону, что не всех его людей нашли. Последняя тонкая ниточка, ведущая к киллеру не оборвалась — Майлз направил по ней нужного человека, зная, что эти двое обязаны встретиться лицом к лицу. Иначе финал окажется слишком скучным и предсказуемым…

Лорд-канцлер бубнит что-то отчаянно монотонно и скучно, так что несколько раз Карданвал с трудом сдерживает зевки. Журналисты старательно записывают все за судьей, периодически перикидываясь между собой короткими отрывистыми фразами, не решаясь на сегодняшнем заседании даже разговаривать в полный голос.

Ожидание нервирует Карданвала. Ему кажется, что МакКинли либо пропустила мимо такую громкую новость о заседании, либо попросту ослушалась его приказа. Хотя, может быть, это даже к лучшему — эта женщина вполне может желать ему гнить всю ближайшую вечность в камере, вместо того, чтобы так легко избавить своего бывшего работодателя от мук совести и от бесполезного прозябания в сырых подвалах Лондонской тюрьмы.

Время неумолимо движется вперед, слушание подходит к концу, а Майлз лишь сжимает в бессильной злобе кулаки, замечая, как мелко подрагивают собственные пальцы от старательно сдерживаемого негодования. МакКинли не могла его предать! Не могла же? Или, все-таки…

Бывший нефтяной магнат не успевает додумать эту свою последнюю, абсолютно безрадостную мысль, прерванную оглушительным звоном разбившегося стекла. А в следующее мгновение на глазах сотен зрителей — действительно, все так, как обещала Джей: пафосно и максимально трагично — бездыханное тело сэра Майлза Карданвала с простреленной головой мешком оседает на пол.

МакКинли внимательно следит за устроенным ею переполохом в зале суда с одного из лестничных пролетов в соседнем здании, а затем, потирая плечо, слегка пострадавшее при отдачи от выстрела, с превеликой осторожностью убирает винтовку в чехол и поднимается на крышу.

Порыв прохладного ветра тут же немилосердно подталкивает женщину в спину, а глаза режет от серого света, кажущегося слишком ярким после царящего на лестнице полумрака. Джей сбрасывает чехол с оружием на бетонную крышу, не слишком заботясь теперь о его сохранности — честно слово, оно больше не понадобится ей — извлекает из кармана пачку, вытряхивая из нее последнюю сигарету и прикуривает, не без удовольствия выпуская сизый дым в такое же свинцовое, настолько низкое, будто кажется, что до него можно прямо сейчас дотянуться рукой, небо.

— Опрометчиво, — голос за спиной заставляет МакКинли подавиться дымом, однако, успеть, все же, на каком-то рефлекторном уровне выхватить из кобуры пистолет и, обернувшись, наставить его на потенцициального противника.

МакМиссл глядит без злобы, без насмешки — с немым непробиваемым безразличием и холодом, которым от него всегда разило за километр. Мужчина и женщина в точности повторяют позы друг друга, словно бы идеальные отражения в несуществующем зеркале. Финн делает шаг вперед, раздавливая носком туфли тлеющий окурок, который МакКинли выронила из пальцев — Джей, наоборот, отступает на шаг назад.

— Предусмотрительно, — в тон британцу отвечает киллер, не желая держать ответный комментарий при себе.

Повисшее между ними безмолвие — даже не молчание — можно, кажется, прямо сейчас резать на куски, настолько тяжелым, плотным и неуютным оно является. Финн пытается опознать оппонента если не по лицу, так по каким-то другим, характерным чертам: непроглядно-черные, большие глаза, тонкие, чуть искривленные в слабом подобии усмешки, губы, слегка откинутая назад голова, позволяющая разглядеть три небольших родинки на шее, одна из которых находится ровно на отчетливо видной сквозь бледную, натянувшуюся кожу, сонной артерии. И МакМиссл знал единственного человека с таким «созвездием»… Только, вот незадача — Ева МакКиддл погибла десять лет назад на своем первом оперативном задании…

— Вижу, ты узнал меня, — видимо, мысль, пронесшаяся вихрем в сознании все-таки отразилась на его лице, раз киллер решилась нарушить затянувшееся молчание. — Похвально, Финн, — она медленно опустила пистолет, призывно разводя руки в стороны. — И что ты будешь делать сейчас, м? — она продолжает плавно отступать назад, внимательным взглядом вперившись в лицо напротив. — Убьешь меня? — на губах рацветает жесткая улыбка. — Но я же уже мертва, разве нет? — британец осознает, что продолжает бездумно двигаться за ней, пока женщина не останавливается на самом краю — дальше пути нет. — Что ты чувствуешь, разговаривая с живым мертвецом? — она делает шаг на широкое каменное заграждение, возвышаясь теперь над мужчиной примерно на полголовы, и смотрит внимательно-пытливо — ждет ответа.

— Отвращение, — честно отвечает МакМиссл, правда, исключительно на последний вопрос. — Ты ошиблась в выборе соратников, — Финн фыркает. — Не доводилось мне видеть более жалкого зрелища, чем это сборище неудачников!

Все это время она работала на Цета и Карданвала — в голове агента, наконец, сложился нехитрый паззл, недостающий во всей схеме человек нашелся, стоя теперь перед Финном и с насмешливой самоуверенностью взирал на него сверху вниз. МакКиддл решилась предать MI6 и переметнуться на сторону врага? Что же — ее право. Только вот разговаривать им больше не о чем.

— А ты знаешь, каково это — собирать себя заново по частям, зная, что не имеешь права вернуться?! — она вопросительно вскинула темные брови; ее лицо сейчас находилось так близко, что Финн ощущал ее дыхание — удивительно спокойное, если не сказать, умиротворенное — на своих губах. — А вот я знаю, — она медленно кивнула, словно в подтверждение своих слов. — И, честно говоря, мне ужасно осточертели эти игры сильнейших, — она легко толкнула мужчину в грудь — даже сквозь ткань рубашки он почувствовал холод ее ладоней — и в то же время сделала последний шаг назад, прежде, чем сорваться вниз.

У британца оказалась слишком хорошая реакция. Он успел схватить женщину за руку, прикладывая немало усилий, чтобы удержать ее над бездной. Там, внизу, гневно плескалась Темза, словно требуя свою жертву, продавшую, должно быть, душу дьяволу, чтобы только все закончилось так, как она хотела.

Но ведь Финн обещал держать ее. Он обещал это когда-то давно, и сейчас, видимо, пришло время сдержать свое слово.

Джей подняла голову, глядя в живое, испуганное, лишенное привычной маски отстраненности лицо своего бывшего наставника. Надо же, а он запомнил просьбу Евы МакКиддл — держать ее за руку, пока будет такая возможность. Только вот Джей МакКинли совершенно не за чем было цепляться за эту жизнь. Она никого ни о чем не просила, однако, обещала спуститься в Пресподнюю — там, наверняка, уже ждали ее.