За квалификационным заездом МакКинли наблюдала с живейшим интересом, а сидящий рядом с ней Карданвал, вновь пожелавший контролировать своих людей лично, с усмешкой следил за киллером, про себя отмечая горящие азартом чужие черные глаза.

Прожив с Джей несколько дней под одной крышей, он, уже с полной уверенностью в своих словах, мог сказать, что она является представителем той редкой породы людей, которые, выстроив вокруг себя каменную крепость, подсознательно стремятся не выбраться из нее, а создать себе в этом эмоциональном вакууме максимально комфортные условия. Ни разу магнату не удалось поймать ее на излишнем проявлении ненужных эмоций и ни разу не удалось ему прочитать хоть что-то по ее вечно отстраненному лицу или темному, ледяному взгляду черных глаз.

В голову Карданвала внезапно приходит весьма рискованная, однако, от этого не становящаяся менее гениальной, идея. Отдав однажды роль «оператора» Грэму, быстрее и аккуратнее всех остальных научившемуся обращаться с их смертоносной для моторов гоночных автомобилей телекамерой, Майлз не прогадал, получив на первой гонке в Токио трех участников, которые так и не завершили заезд: Трипа Обгонетски, Мигеля Камино и Макса Шнеля. Теперь же он собирался поручить непростой выбор будущих жертв именно МакКинли, которая, работая, сможет беспрепятственно смотреть гонку. Это внезапно пришедшее желание сделать девушке приятно, точнее, как-то порадовать ее, заставило предательский румянец проступить на скулах магната. Но, к счастью, его мимолетной слабости никто не заметил.

Джей в растерянности смотрела на себя в зеркало, с удивлением разглядывая непривычный образ. На сегодняшней Большой Встрече, которая должна была собрать глав всех мафий для обсуждений дальнейшего развития плана ведер, киллеру была отведена далеко не последняя роль.

За годы «грязной» работы, когда руки по локоть в чужой крови, и есть риск перемазаться чем угодно, начиная от пороха и оружейной смазки, заканчивая другими, малоприятными, жидкостями и субстанциями, зачастую естественных в организме человека, МакКинли совершенно отвыкла от одежды делового стиля, предпочитая ей комфорт и практичность, поэтому видеть в отражении зеркала себя в строгом черном костюме и оксфордах, было очень странно. Однако раз обстоятельства требуют — значит следует им подчиниться.

— Готовы? — Майлз неслышно возник на пороге ее комнаты, но увидев, что Джей гипнотизирует взглядом собственное отражение, подошел ближе, вставая у нее за спиной. — Выглядите невероятно, — честно признался мужчина, стараясь не заострять внимание ни на чем конкретно.

— Не хуже, чем с оружием в руках, — прохладно парировала МакКинли, удостоверяясь, что кобура под пиджаком не заметна. — И все же, назначать меня телохранителем Профессора — это глупо. Там будет достаточно тех, кто сможет справиться с этой задачей.

— Вас там и не будет, — магнат усмехнулся. — Вы отправитесь на гонку в качестве болельщика и будете координировать действия Грэма и Эйсера. Жечь моторы сегодня будут по вашей наводке, — Карданвал говорил тихо и вкрадчиво, от чего казалось, что в его голосе есть нечто завораживающее и гипнотическое. — Ваше место сегодня на трибуне для «особых» зрителей.

МакКинли круто развернулась на пятках, вскидывая голову, чтобы посмотреть магнату прямо в глаза. Она не любила менять планы в последний момент, хоть никогда и не отказывалась действовать исключительно по обстоятельствам. Однако такой поворот событий вызывал явный эмоциональный диссонанс в глубине души девушки.

Она не планировала прикасаться собственными руками к вершению того беспредела, который Ведра устроили на соревнованиях. Даже в Токио она не смогла заставить себя пойти на гонку вместе с остальными, а сейчас ей предлагают не просто смотреть на это, а самой принимать непосредственное участие в данном предприятии.

Хотя, это ведь не предложение — это приказ. Джей не сможет и не пойдет против приказа. Собственные принципы и желания в такие моменты отодвигаются и не должны играть никакой роли. Жалость и сентиментальность убивают настрой.

— Грэм не справится с телекамерой сам? — она приподняла ровные темные брови, обозначая тем самым крайнюю степень своего удивления.

— Справится, — насмешливо кивнул магнат, заметив все же незначительную перемену в голосе МакКинли, но виду не подал. — Вы вольны выбирать: Собрание или гонка.

Джей нахмурилась, поджала губы, опуская глаза. Ей казалось, что мужчина просто издевается над ней, давая свободу выбора, прекрасно зная, что в ее случае проще приказать, нежели просить или предлагать выбирать. Зачем заморачиваться с принятием какого-то решения, если всегда можно положиться на более компетентного и авторитетного человека, который уже не первый год находится на вершине «пищевой цепочки» их обособленного социума? Киллер же всегда расценивала свою работу, как грязную, а себя, как человека, хоть и не последнего, но, все же, малозначительного и особой роли не играющего.

Ей приказывали убивать — она убивала; ей приказывали «выбивать» информацию — она выбивала. Свободного выбора ей не предоставлялось, но и не требовалось. Наемные убийцы ничего не решают. Они живут приказами. Нравится им это, или нет.

— Зачем все это, сэр Карданвал? — взгляд черных глаз взметнулся выше, с пристальной внимательностью цепляясь за лицо человека напротив.

Майлз подавил жесткую усмешку, цепко хватая женщину за подбородок, сжимая его сильными пальцами и вынуждая ее поднять голову выше. Ткань белых перчаток исключала нежелательные прикосновения кожи к коже. Джей про себя отметила, что никогда не видела магната без этих перчаток.

— Вы глубоко симпатичны мне, МакКинли.

Карданвал внимательно вглядывался в чужое, не отличающееся особой, по-женски утонченной, красотой, лицо напротив, ища в глубине больших, темных, как черный оникс, глаз, что-то, хотя бы отдаленно напоминающее страх. Но ни страха, ни трепета перед его непоколебимым авторитетом, ни благоговения не было. Она не боялась. Она принимала брошенный вызов.

Принимала правила неизвестной игры.

— Кто мешает мне следить за гонкой, будучи на Собрании? — с нескрываемым лукавством во взгляде, наконец, проронила она, даже не пытаясь вывернуться и уйти от нежелательного прикосновения или как-нибудь иначе дать понять оппоненту, что ей неприятно.

— Здравое решение, — Майлз резко разжал пальцы. — Действуйте.

Мужчина покинул комнату также резко и внезапно, как и возник здесь, оставляя после себя неприятную, режущую воздух острыми углами, недосказанность и острый запах парфюма, от которого МакКинли хотелось чихать.

Карданвал никогда не думал, что в этой игре ставки будут повышаться не с каждым днем, а ежечасно. Интерес к Джей не утихал, разрастаясь буйным цветом, пробуждая в его черствой, кажется, уже давно сгнившей, душе невероятное любопытство и азарт, с которым он уже давно не относился к женщинам. Ее хотелось разгадать, узнать все грани ее чувств и эмоций. Понять, наконец, что представляют из себя потемки души МакКинли.

Сколько скелетов в ее шкафу? Как для нее выглядит ненависть? Что она чувствует, когда убивает, когда смело идет под пулями, преследуя цель, словно опытная гончая? Но еще больше почему-то хотелось увидеть, как она улыбается, ярко и открыто, так что в уголках глаз появляются солнечные морщинки, или застать ее сонною — еще не успевшую нацепить свою непробиваемую маску холодного безразличия и ледяной жестокости — такую теплую, живую, безоружную.

Совсем не трудным оказалось жить с женщиной, не создающей тебе проблемы, но при том, умеющей решать свои самостоятельно. Она не требовала понимать или принимать ее, а просто была рядом, как бы под боком, все время перед глазами, как красивая статуэтка. Но этого оказалось мало. Хотелось, наконец, взять все в свои руки и разделить с ней хоть часть того бремени, что висело камнем на ее шее. Ему хотелось решать проблемы этой женщины.