Он собрался начать новый разговор, чтобы заполнить зияющую тишину, рассказать ей о её новых обязанностях (хотя она уже хорошо знала, как быть леди дома), когда она немного отодвинула свой стул со звуком, оглушительным в воцарившейся тишине.

Она слегка покраснела, откашливаясь.

— Не хочешь перебраться в мои покои?

— Я… Гм… Да, миледи. Санса. Да, — он поспешил скопировать её движение, вставая.

Затем она встала, поворачиваясь, и направилась к своей двери. С бьющимся сердцем он последовал за ней.

Она ничего не сделала сразу — хвала семерым, — лишь подошла к кувшину с вином, стоящему на столике возле дивана.

— Хочешь немного?

Он чуть не вздохнул от облегчения. Ему действительно надо было успокоиться.

— Да, пожалуйста.

Санса налила им по полной чаше, и он с благодарностью взял одну, усаживаясь рядом на диван. Вновь повисло молчание, прежде чем некоторое время спустя она снова их наполнила.

Вино творило чудеса с его бешено бьющимся сердцем, и он почувствовал, как то немного замедлилось. Начало расслабляться.

Санса всё равно выглядела немного напряжённой.

Она выпила второй кубок быстрее, чем он, позволяя себе одним глотком допить большую половину. Он сглотнул, наблюдая, как она повернулась и поставила чашу на стол. Разгладила юбки и чопорно сложила руки на коленях.

Он решил проявить милосердие, поставил свою чашку рядом с её, а затем придвинулся ближе, беря её за руку.

Санса смотрела на него, прикусив губу, и он собирался сказать что-нибудь приятное, возможно, что-то о том, как хорошо она выглядела в этом платье или как интересно он провёл с ней время, но её лицо было так близко к его, и она была такой красивой, и эти холодные голубые глаза устремлённые вниз к его рту… он просто не смог.

Он бросился навстречу её губам, и она вскрикнула от удивления, прежде чем расслабилась, кладя руки на его грудь и позволяя себя целовать.

«Она быстро схватывает», — подумал он про себя, когда она раздвинула губы, проскальзывая языком внутрь, чтобы следовать за его языком.

«Она пахнет так сладко, — осознал он, продолжая целовать её, — её губы такие тёплые, такие мягкие». Неужели от неё всегда так сладко пахло?

«Наверное, — решил он, позволяя руке упасть ей на талию. — Ты просто никогда не был достаточно близко».

Теперь это определённо изменится.

Она отстранилась на секунду, вероятно, чтобы перевести дыхание, и он воспользовался случаем, чтобы укрыть мелкими поцелуями её щёку и подбородок. Её лицо действительно было удивительно мягким.

Санса слегка вздохнула, когда он задержался в уголке её подбородка, сжимая рукой его волосы и притягивая ещё ближе. Он тоже притянул её к себе. Затем она застонала, и этот звук отозвался прямо у него в паху.

Тирион оторвался от неё и, тяжело дыша, встретился с ней взглядом.

Она смотрела на него не отрываясь, чему он был очень рад — она была так прекрасна в этот момент, с растрёпанными волосами, красными щеками, тяжело дышащая, — и должен был потратить секунду, чтобы её изучить, запомнить.

Спустя почти целую вечность она поднялась.

— Что ты… — начал он, но связная мысль улетучилась, когда она принялась расшнуровывать платье.

Он замолчал, не желая прерывать её, не желая мешать себе увидеть то, чего он так хотел. Очень долго.

Но когда оно упало, а она потянулась за своей рубашкой, его мозг заработал, и он вернулся в прошлое к моменту, когда он стоял здесь, а она там, вынужденная делать что-то по долгу, чего не могла понять и чего не хотела.

— Подожди, — сказал он, и она остановилась, наблюдая, как он подходит. — Ты же знаешь, что не обязана этого делать. Не для меня.

Она опустилась перед ним на колени и не сводила с него глаз, пока они не оказались на одном уровне.

— Это не для тебя, — ответила она. — Это для меня. Мне нужно это, что ты мой. Что это реально.

Он сглотнул. Он знал, что для любого другого этого объяснения было бы достаточно, что ему стоило закончить свои необъяснимые рыцарские порывы здесь и сейчас. Но Тирион не был любым другим, он был карликом. Эта женщина согласилась выйти за него, и одно это было гораздо больше, чем он заслуживал.

— Но если ты пока не хочешь, — продолжил он, — знание о том, что происходит в этой комнате, исходит не от меня. Я более чем готов сказать всё, что тебе угодно.

Она поджала губы и в течение долгой секунды молчала, а он всё больше и больше убеждался, что она примет его предложение.

— Тирион, — тихо пробормотала она, — ты хочешь меня?

Блять.

— Больше всего на свете, — признался он.

Она отпустила его руку (когда он успел схватить её за руку?) и придвинулась ближе, начиная ослаблять завязки его камзола.

— Тогда я думаю, что ты должен помочь мне с этим.

Он не нуждался в дальнейших подсказках и помог ей развязать шнурки, вылезая из нижней рубашки, снимая ботинки и носки, пока не оказался перед ней в одних брюках.

Он перестал стесняться своего тела много лет назад. Он такой, какой есть, и у него никогда не было причин так сильно беспокоиться о том, чего он не мог изменить. Но сейчас, когда перед ним стояла его молодая, красивая жена, кусающая губы и нежно проводящая рукой по его торсу, он не мог не покраснеть, позволяя капле беспокойства просочиться внутрь.

В конце концов, он не был рыцарем цветов.

Затаив дыхание, он ждал, что она заговорит, скажет что-нибудь, что угодно.

Но, к его удивлению, она этого не сделала. Она не пыталась успокоить его фальшивыми словами или похвалой. Вместо этого она посмотрела на него, пересекаяь взглядами, после чего наклонилась вперёд и позволила своим губам коснуться кожи его груди.

Он слегка зашипел от соприкосновения, зарываясь рукой в её волосы, а она продолжала посыпать поцелуями его грудь и плечи. Поцелуи были мягкими, невинными; в них не было лизания или любовных укусов. Только нежные, тихие, теплые и медленные поцелуи.

Каким-то образом они тронули его ещё больше.

Когда она взяла его лицо в ладони и поцеловала в последний раз, крепко, целомудренно, Тирион вздрогнул, а эмоции переполнили его, потому что это была Санса, которую он знал уже много лет, с тех пор, как она боролась за выживание в этом самом месте, Санса, которая всегда была слишком умна для собственного блага, Санса, которая была такой нежной, такой хорошей. Она была здесь, с ним, и не потому, что должна, ей угрожали или вынуждали. Она была здесь, потому что хотела быть, потому что заботилась о нём, а не его деньгах, титулах, земле. Она хотела его.

Она не прокомментировала влажный блеск в его глазах, когда отстранилась, вместо этого успокаивающе провела большим пальцем по его щеке. Затем он взял её за плечи, обнял и крепко прижал к себе. Потому что — по какой-то причине — это было намного, намного больше, чем он ожидал.

Она была достаточно счастлива, чтобы расслабиться в его объятиях, её мягкая щека покоилась на его обнажённом плече, а тёплые руки обнимали его талию. И там, обнимая её, он был почти уверен, что это сон. Потому что из всех мужчин это происходило именно с ним, и он был так счастлив, так переполнен радостью, что ему потребовалась секунда, чтобы это осознать.

Когда он отпустил её, Санса медленно встала и подошла к кровати. Она бросила на него последний взгляд, ещё раз прикусила губу и потянулась к воротнику. Расстегнула пуговицы.

Позволила сорочке упасть на пол.

Он чуть не задохнулся от одного её вида.

Она нервничала, что было очевидно просто по тому, как дёргались, словно она хотела прикрыться, её руки, но она не сделала этого, держа их неподвижными, ожидая, когда он что-нибудь сделает.

Ему, однако, было на что уставиться.

Её фигура всегда была очевидна; любой идиот мог бы сказать, что Санса была стройной, что у неё были округлые бедра, узкая талия и большие сиськи.

Но увидеть её? Собственными глазами?

Конечно, он уже видел её однажды, когда ему пришлось снять с неё одежду, чтобы она не замёрзла насмерть, но он был так озабочен смертельной частью ситуации, что не дал себе времени даже взглянуть на Сансу; в тот момент он просто набросил на неё меха.