Наиболее признанным, ставшим классическим, является определение Г. Алмонда и С. Вербы: политическая культура – это «специфические политические ориентации – установки (attitudes) граждан по отношению к политической системе, ее различным элементам, и к собственной роли в данной системе»[6]. Данное определение впоследствии было взято за основу и существенно дополнено другими учеными политологами, такими как Л. Пай, У. Розенбаум, Р. Инглхарт, Р. Роуз и Д. Каванах, А. Браун, Р. – Ж. Шварценберг и М. Дюверже, Д. Пол, С. Чаморро, Д. Элазар, Х. Доменигер, С. Хантингтон и многими другими.

Американский политолог А. Браун утверждает, что политическая культура – это субъективное восприятие истории и политики, фундаментальные убеждения и ценности, фокусы идентификации и преданности, политические знания и ожидания, которые выступают продуктом специфического исторического опыта наций и групп.

Люсьен Пай дает несколько другое определение рассматриваемому термину: «политическая культура – совокупность установок, убеждений и чувств, которые задают политическому процессу порядок и смысл, а также создают основные допущения и правила, которые управляют поведением в политической системе», уточняя далее, что данное явление в одинаковой степени укореняется и в публичных событиях, и в личном опыте[7].

Несмотря на то, что данные авторы связывают политическую культуру с наличием ценностной мотивации, идеалов и убеждений, вероисповедных особенностей и фокусов идентификации, характеризующих национальный характер и вовлекающих человека в политическую жизнь данного общества, все они относятся к первому варианту трактовки политической культуры, фиксирующим исключительно субъективный контекст политики.

Противоположной точки зрения придерживаются те авторы (Стивен Уайт, Джек Плейно, Ежи Йозеф Вятр), которые утверждают, что политическая культура – это совокупность нормативных требований, типичных образцов поведения в политике, его конкретные схемы и модели. Политико-культурный процесс предстает как некая устойчивая, воспроизводящаяся матрица поведения людей, которая ориентирует их на наиболее часто встречающиеся в данном обществе нормы и правила политической игры. В частности, польский социолог и политолог Е. Вятр в своей книге «Социология политических отношений», заявляет: общее понимание культуры, а также исследовательская интуиция подсказывают, что устойчивые образцы поведения как важнейшие черты культуры детерминируют общественные и политические действия.

Поэтому нельзя осуществить редукцию политической культуры лишь к состояниям психики, а целесообразно включить в ее содержание и политические образцы поведения. Американский политолог Д. Пол, критикуя Г. Алмонда и С. Вербу за психологический редукционизм, исключавший поведение из политико-культурного анализа, заявляет, что политическая культура представляет собой конфигурацию ценностей, символов, а также образцов и установок поведения, лежащих в основе политики общества.

Придерживаясь такой же трактовки данного понятия, итальянская исследовательница С. Чаморро пишет, что «политическая культура – это система исторически сложившихся, относительно устойчивых, воплощающих опыт предшествующих поколений людей установок, ориентаций и моделей поведения, проявляющихся в непосредственной деятельности субъектов политического процесса, фиксирующих принципы их отношения к этому процессу в целом, его основным элементам и тем самым обеспечивающих воспроизводство политической жизни общества»[8].

В данное направление вписываются и интерпретации политической культуры Е. М. Бабосова, Э. Я. Баталова, Е. А. Егорова, Н. М. Кейзерова.

Э. Я. Баталов, например, утверждает, что политическая культура – это исторически сложившиеся, относительно устойчивые установки, убеждения, представления, модели поведения, которые проявляются в непосредственной деятельности субъектов политического процесса и обеспечивают воспроизводство политической жизни общества на основе преемственности.

Тем самым возможность регуляции политического поведения связывается с подчинением массовых действий устоявшимся стандартам, схемам, моделям взаимодействия властей с обществом. Данный подход можно назвать также нормативным.

Приведенные два доминирующих направления в истолковании политической культуры не исчерпывают собой весь их спектр. Заметным влиянием среди политологов (достаточно назвать ее наиболее известных сторонников – Уолтер Розенбаум, Иен Шапиро, Парматма Шаран) пользуется точка зрения, согласно которой рассматриваемый феномен – это прежде всего стиль, способ политической деятельности, реализующий базовые принципы, идеалы и убеждения человека в его поведении. Политическая культура в данной интерпретации обнаруживает себя в качестве системы поведенческих ценностей – внутренних глубинных регуляторов политической жизни и поведения людей, выражающих наиболее устойчивые формы, «духовные коды» политической деятельности, которые указывают на степень владения ими общепризнанными нормами и традициями, характерными для данной политической системы, совмещения творческих и стандартных приемов осуществления своих прав и обязанностей в качестве субъектов политической деятельности и т. д.

Отдельные исследователи, реализующие свой вариант комплексного подхода (например, Д. Мервик, Р. Такер, Л. Дитмер), предлагают рассматривать политическую систему в культурном плане и включают в политическую культуру структуры, институты, роли и т. п., практически отождествляя политическую культуру с политической системой (Д. Мервик), или же сводят ее к политическим отношениям (Р. Такер). В итоге понятие политической культуры лишается специфического содержания.

Российские исследователи Ф. М. Бурлацкий и А. А. Галкин предлагают свой, отличающийся от перечисленных, подход, понимая под политической культурой «институционализированный и неинституционализированный исторический и социальный опыт национальной и наднациональной общностей, оказывающий большее или меньше воздействие на формирование политических ориентаций и в конечном счете на политическое поведение индивидов, малых и больших социальных групп». Другими словами, акцент делается не на ориентации, и не на поведении, а на «опыте» и «национальной исторической памяти»[9].

Принципиально важным является вопрос о том, выступает ли политическая культура одним из атрибутов политической системы или же она – относительно обособленный феномен культуры данного общества, взаимодействующий с другими ее феноменами (правовой, религиозной, нравственной, экономической культурой и т. п.), т. е. сфера общей культуры, непосредственно связанная с политикой.

Дело в том, что термин «политическая культура» объективно противоречив, так как объединяет в себе два различных понятия – «политическое» и «культура». Это порождает прежде всего вопрос о том, какое из них является ведущим? По мнению В. М. Строгецкого, политическая культура, представляющая собой систему государственно-политических и правовых ценностей и выражающая отношение к ним человека, является составным элементом культуры.

С. Чаморро склонна объединять обе позиции, утверждая, что политическая культура представляет собой составную часть культуры человечества, непосредственно связанную с политикой, и добавляет, что ее целесообразно рассматривать в качестве составляющей политической системы общества.

Резюмируя, можно утверждать, что политическая культура отдельных индивидов и их сообществ формируется в том числе и в процессе переработки культурно-исторического опыта. В этом смысле политическая культура является аспектом общей культуры, но все же достаточно автономный. Вместе с тем, как совокупность собственно политических ориентаций и образцов поведения, она выступает в качестве важного элемента политической системы.