– Так и сказал? – удивилась я, впервые отмечая проблески чувства юмора у Глеба.

– Сказал другими словами, но суть я уловил.

– Отлично. Тогда ловим такси. А, нет. Сначала багаж забери, я подожду тебя там.

– Нет-нет-нет, Юлия Андреевна! Мы на такси до Нью-Йорка не доедем.

– Да ну?

– Там океан.

Твою же мать…

– Глеб, я никуда не лечу. Я приехала к папе, к нему и поеду.

– Мне велено применить силу, если вы начнете сопротивляться, Юлия Андреевна.

– Глебушка, начни хоть иногда применять ум вместо силы? Ну затащишь ты меня в Нью-Йорк, а папе наступит крышка. Юрку и тебя уволят, мою кредитку заблокируют. Нет денег, нет билетов обратно, и мы застряли в Америке! Ну?

– Как-то не очень…

– Значит, мы должны ослушаться папу и помочь ему?

– Мы?

– А кто еще ему поможет? Только я! Ну и ты, если все же заберешь мой багаж.

Нанять пришлось два такси. В одном ехали мои вещи, в другом я с секьюрити.

– Когда Андрей Григорьевич узнает – убьет, – бухтел Глеб.

– Тогда и проблемы улягутся. Отнесете мое бездыханное тело зверю, и он отпустит папины грехи.

Пусть я шутила, но чувствовала некоторый азарт от встречи с Ермаковым, хотя в душе все же копошились неприятные мысли. Мне кажется, принеси ему мой труп, он даже тогда надругался бы над ним и все равно не простил папу. Но ведь несправедливо заставлять страдать его, когда лоханулась я.

Захотела поиграть с мальчиком, а в результате и развлечения не получила, да еще на семью неприятности навлекла. Полагаю, раз сама запутала этот узел, самой и развязывать.

А папа… С папой договоримся. Я всегда договариваюсь с папой.

– Мне телефон Ермакова нужен.

– Зачем? – испуганно пробасил Глеб.

Ага, я когда увидела в мясо разбитое лицо телохранителя, не сразу сообразила, что это зверь постарался. И нежелание Глеба снова сталкиваться с Ермаковым мне понятно. Но от судьбы, как говорится, не уйдешь.

– Просто достань.

– Не буду. Андрей Григорьевич убьет…

Я фыркнула, молча злясь. С другой стороны, может, и к лучшему оставить разговор до вечера. Успею подготовиться морально и физически. Надену самую модную тряпку из Милана.

– Ладно, тогда переведи свой телефон в режим полета, – поменяла я решение.

– Зачем?

– Просто переведи! Не тупи. Для папы – мы летим в Нью-Йорк. Пусть не волнуется, вечером решу все его проблемы.

Вот я была наивная!

Не знаю, какого я поперлась в тот самый клуб, где «сваха» назначал встречу с папой. Почему-то решила, что там Ермакова больше шансов встретить. Но перед выходом я себя вылизала.

Чтобы не светиться по салонам, вызвала мастеров домой и восемь часов меня обрабатывали скрабами, масками, кремами, колдовали над волосами: одни безжалостно эпилировали, другие доводили до нереального блеска. Маникюр, педикюр, макияж.

И вот я, уставшая, но невероятно эффектная, стою перед зеркалом и сама офигеваю от собственной красоты.

Так хочется сделать фотку и запостить в «Инст»! Нате, сучки, подавитесь – сегодня я иду в клетку к зверю и все равно поимею его. Хотя Ермаков искренне будет считать, что это он имеет меня.

Я могу кому угодно ссать в уши, но не себе же? Меня тянуло обратно только из-за него. Он как незакрытый гештальт. Ведь я всего лишь хотела трахнуть его, но вместо этого раскатала катком. А с униженными и растоптанными я не сплю.

Но Ермаков странная личность, я от него тащилась, даже когда он сидел в клетке и выеживался. Между нами искрило, я же чувствовала, но тогда боялась выпустить его. Он бы меня убил, а не трахнул. Собственно, так и произошло. Синяки с шеи сошли только через полторы недели.

Но все произошедшее снова сделало его желанной добычей. А судьба предоставляет мне шанс начать знакомство заново. Ну какой мужик устоит против меня? Даже Глеб, Глеб, который меня видел всякой, стоит и пускает слюни. Ну?!

Держись, Ермаков, я иду. И сегодня ты трахнешь меня как миленький!

Но бравада с меня слетела, как только я вошла в ВИП-зал и увидела зверя. Тут я, конечно, обрадовалась, что не придется терять этот волшебный вечер. Но перед ним сидел мой папа…

Бывают же обломы?!

Твою мать!

– Ой, Андрей Григорич, – подал голос Глеб. – А у меня телефон летит в Нью-Йорк…

– Заткнись и спрячься, – процедила я сквозь зубы, взбудораженно разыскивая решение.

Так, вряд ли папа тут на всю ночь. Сейчас решит вопросы и свалит. А вот Ермаков, судя по окружению, еще задержится. Значит, мне пересидеть полчасика всего, и зверь свободен.

– Где спрятаться? В туалете самолета? – съюморил Глеб.

– В туалете! Идеально! Спасибо, Глебушка. А теперь скройся. Как папа уйдет, выходи. Я в туалете.

Как смогла незаметно, стараясь не привлекать внимания, хотя куда там – я сегодня постаралась сверкать всеми гранями своей охренительной натуры, – я юркнула в туалет, выдыхая от нервного напряжения.

Да уж, сюрприз был бы не только Ермакову, но и папеньке. Пипец.

Я успела сделать всего три шага от двери, как она открылась. Меня моментально подхватила чья-то рука и грубо прижала к мраморной столешнице между умывальниками.

– Какого хре…

– Заткнись, сучка, – раздался надо мной спокойный торжествующий голос зверя. – Удивительно, но я рад тебя видеть. – А вот теперь он шипел, продолжая удерживать меня прижатой к столешнице, а второй рукой проводя ладонью по бедру и задирая подол самого зашибенного платья из всего моего нового гардероба.

О да! Примерно так я и хотела! Так я и мечтала.

Иногда я напоминал себе кукловода: манипулировал ниточками, все больше и больше опутывал обязательствами людей со связями, полномочиями, деньгами. Это какая-то насмешка судьбы, когда говорят, что обязательно нужно быть бабой, чтобы вертеть мужчиной. С этим спорить глупо, но, как показала практика, можно и нужно быть мужчиной, чтобы крутить и вертеть всеми.

Я только что сделал три звонка, которые перевернут жизнь Андрея Григорьевича Обухова с ног на голову. Нужно выждать всего неделю, прежде чем он сдастся и отдаст мне свою звездень.

И тогда я…

Вот тут планы сбоили. Мне дико хотелось оттрахать ее и разодрать к чертям, чтобы не вспоминать больше о ее существовании. Но даже этого было мало. Это я всегда указывал девицам, как жить и что делать, и ни одна тварь не посмела бы засунуть меня в клетку.

Обухов держался долго. За неделю я поутих, немного переосмыслил ситуацию, вдруг увидев другие перспективы перевоспитания сучки.

– Олег, а где та клетка, что у тебя в офисе в углу стояла?

– Тебе зачем, Рус?

– Вдруг планы появились. А так как гостья вот-вот пожалует, новую клетку заказывать некогда. Решил у тебя в прокат взять.

Мезуров усмехнулся, раскусывая мои планы на гостью.

– Не смогу дать. Я ее за ненадобностью перепродал Сане. Знаешь рекламщика? Он по БДСМу.

Я скривился:

– Я его по рекламе знаю.

– Так вот, ему. Не знаю, использует он клетку или нет, сам женился недавно. Но позвони, спроси. Может, даст попользоваться.

Саня – непростой человек. Если я влезал к людям через их низменные инстинкты, то Саня покупал их честно – своим умением из говна сделать конфетку. Помню, как Мезуров пытался опутать Саню связями и сделать должником, периодически подсовывая ему девиц по интересам, но он так ни одной и не заинтересовался. Чистый и честный мужик оказался. Возможно, после женитьбы забросил свои игры с БДСМ. Вот из расчета только на это я ему и позвонил:

– Саш, привет. Ермаков от Мезурова. Помнишь?

– Привет, Руслан. Узнал. Открыл какое дело? Рекламная поддержка нужна? Или акцию на шоу подготовить?

С Саней я контактировал, когда организовывал конкурсы красоты и всевозможные шоу. Красиво, красочно, богато. Но главное, я всегда под этой мишурой запасался новыми кадрами. Свежими, красивыми, незатасканными.