– И тут всплыла подруга и сунула тебе мою карточку? – хмыкнул я, уже догадываясь. – Это вызов родителям?

Отчего у меня репутация устроителя нетронутых дев в жены миллионерам? Кто вообще мне эту легенду пришил?

Да, с девами мне приходилось изредка иметь дело. Вот как сегодня. Но это скорее досадное недоразумение, которое быстро устраняется. Миллионерам нужны свежие, раскрепощенные, имеющие вкус к жизни девочки.

Я тот же эскорт, что и Ярик, но уровнем повыше. У меня элитный эскорт. Я снабжаю клиентов незаезженными любовницами и даже женами. В общем, в части дев, я могу их тронуть прежде, чем взять в работу и пристроить.

Во внутреннем нагрудном кармане завибрировал телефон. Я с раздражением глянул на экран, извинился перед девочками и отошел в комнату для курения. Звонил брат.

– Я же просил меня не дергать? – раздражение вывалилось как-то само собой.

– Ну пра-асти. Я только предупредить хотел, что сваливаю на матч с пацанами.

– Стой, какой матч ночью? Время девять. Я на работе.

– Не ночью, а в девять сорок пять. Наши с Венгрией.

Я закатил глаза. Естественно, брату побоку мои планы на ночь, это я хотел оттянуться и зависнуть в отеле, отоспаться. У него матч! И если я не отпущу, то изверг и тиран.

С сожалением оглянулся на девочек. Пианистка определенно идет в дело, у меня даже есть меломан классики, они сойдутся только на обсуждении истории музыки. А вот меланхоличку можно было на ночь утянуть к себе и оттянуться, да… Можно было бы. Фигурка отменная, сиськастая.

– Ладно, Тем, вали. Деньги возьми в ящике, но не пей.

– Не начинай. Я уже взрослый!

Изнутри накатило рычание:

– Когда станешь взрослым, тогда будешь все решать сам. А пока слушаешься меня.

За спиной хлопнула дверь. Я поморщился, понимая, что разговор пора сворачивать.

– Короче, утром чтобы был дома…

И в этот момент я словил удар по голове и свет вырубился.

Не знаю, сколько я оставался без сознания, но очухивался с трудом. Голова раскалывалась, во рту был неприятный привкус желчи, все тело затекло, и я чувствовал озноб. Именно в этот момент, обхватив себя руками, понял, что раздет. Открыл глаза, но из-за глубокой ночи и отсутствия хоть какой подсветки ничего не увидел.

Крупная дрожь снова сотрясла тело. Я попытался встать, сдерживая рвущийся мат попеременно со стонами. Ощущение, что меня не только приложили по голове, но еще и ногами от души отпинали.

Встать не получилось, я уперся головой в решетку. Вытянул руки и ощупал пространство вокруг себя.

Я в клетке! Я, мать его, в клетке!

Что за на хрен?

Машинально хлопнул себя по голым бедрам. Ни одежды, ни телефона. Кто? Кому я так подосрал, что меня некрасиво слили? Ярик? Не посмеет. В солидном клубе соответствующая охрана, чтобы каждый чувствовал себя в безопасности.

Вот отсюда поподробнее. Клуб. Нападение. Оно точно не прошло незамеченным. Значит, достаточно дождаться утра, чтобы хозяин клуба разобрался с этим недоразумением. И самому посмотреть зарвавшемуся кастрату в глаза.

Я постарался найти в узкой и низкой клетке позу поудобнее, но с моим ростом было определенно тесновато. Лег поудобнее, чтобы решить проблему, когда она явится утром.

Не знаю, кто стоит за этим не самым продуманным поступком, но уверен, что следующие три месяца он будет ссать кровью. Или сидеть неделю на углях. Или обнимать кактусы в ботаническом саду. Или…

Я застонал, осознавая, что брат и девочки остались без присмотра. Более того, я хрен знает когда выкарабкаюсь из этих приключений. Что с ними будет? Я даже позвонить и предупредить никого не могу!

Судя по своему состоянию, проще выбирать методы казни зарвавшегося олуха. Воткнуть ему в задницу брандспойт и открыть вентиль на полную. Мрази.

Под эти успокаивающие мечты я вырубился.

Из сна меня вырвал стук каблуков по мраморной плитке.

Я быстро проморгался, чтобы увидеть перед лицом дорогие, с опушкой, шлепки. Да, на каблуке. Скользнул взглядом выше по тонким лодыжкам, к изящным икрам, символически прикрытым шелковым халатиком бедрам, и уткнулся взглядом в знакомое декольте.

Обухова, твою срань!

– Что ты тут делаешь? Открой клетку!

Любовница? Ее парень приревновал и решил проучить?

– Ну, это вряд ли.

Девица выпрямилась и вызывающе уперлась кулачком в бедро.

– Никто не смеет хамить мне!

Что? Мозг усиленно прокручивал сложившуюся ситуацию: ночной разговор в клубе, я, голый, в клетке, торжествующая девица надо мной.

Обида? Месть?

– Это смешно! Выпусти меня. Обещаю простить.

– Никаких шуток. Это тебе придется заслужить мое прощение.

– Заслужить? – усмехнулся я, пытаясь из полулежачего положения перестроиться в полусидячее.

– И прочувствовать всю свою никчемность, песик.

От назидательного тона и тупейшего решения глупой курицы я зарычал, еще раз тряхнул клетку, только теперь понимая, что это укрепленный сплав. Не удивлюсь, если титановый.

– Тебе все мозги проссали, идиотка?

– Лаешь? Может, тебе еще прививку сделать от бешенства?

Звездень, покачивая бедрами, подошла к кофеварке, подавшей сигнал о свежезаваренном кофе. Я судорожно сглотнул пересохшим горлом.

– Мне надо в ванную комнату.

Она хмыкнула, поглядывая на меня из-за плеча:

– Обойдешься.

– Серьезно? Ни душа, ни туалета?

– Ни воды, ни хлеба!

Я оскалился. Не с тем человеком ты связалась, идиотка.

– Тогда время зрелищ, – усмехнулся я, неуклюже вставая на колени и нацеливая рукой член.

Я увидела, в каком он состоянии, только когда Глеб втащил бесчувственное тело в квартиру, а Юра предупредительно открыл и закрыл дверь. Даже успела представить, как точно так же заботливо открывал и закрывал багажник.

А вот в чуткости Глеба я сомневалась. Он сбросил с плеча мой новый подарочек на диван в гостиной, даже не поправив свесившуюся голову.

– Он хоть жив? – оглядела я помятого лухаря.

– Очухается к утру, Юлия Андреевна.

Вот так тупые секьюрити обламывают мне приключения на день рождения. Я-то планировала поюзать гордость зарвавшегося деревенского пижона. Если раскается, осознает, кем посмел пренебречь, то, может быть, трахнуть его. Как-нибудь унизительно, чтобы до пенсии краснел от воспоминания. Но не планировала оставлять его у себя дольше чем на ночь! Попользовать и выпихнуть в туманное серое утро.

И как я теперь останусь в квартире с ним наедине? Очнется, придушит меня – нормально?

– Э, стоять. Я вас еще не отпускала, – тормознула я ребят, бодро шагавших на выход. – Разденьте его и суньте в клетку, что ли…

– Это в собачью? – с сомнением уточнил Глеб.

– А у меня еще какая есть? – язвительно поинтересовалась я и ушла смывать макияж и переодеваться.

– Юлия Андреевна, мы закончили.

– Он в клетке?

– Ну да.

– Убрался?

– Ну… да. Всунули.

Я тяжело вздохнула. Встала, чтобы самостоятельно оценить масштаб упаковки подарка. И конечно, неприлично выругалась.

– Зачем вы его всего раздели?

– Вы же сами сказали, Юлия Андреевна.

– Глеб, я имела в виду пиджак, ботинки… А, плевать.

Пока я сокрушалась на исполнительность телохранителя, глаза пировали, разглядывая идеальное подтянутое мужское тело. Даже в том положении, в котором мужчину запихнули в собачью клетку, он выглядел потрясно. Офигенное тело, офигенные яйца и… да, орган тоже впечатляющий.

– Чего же ты заартачился, придурок? Нам было бы так хорошо этой ночью…

– В смысле, Юлия Андреевна?

Я закатила глаза.

– Это не тебе. Можете уходить.

– Завтра как всегда?

– Нет, Глеб, завтра я буду высыпаться и знакомиться с новым песиком.

– Как скажете, Юлия Андреевна. Позвоните тогда, как надумаете выходить.

Через минуту захлопнулась входная дверь, и я без лишних свидетелей приблизилась к клетке. Рука сама потянулась погладить растрепанные вихры мужчины, провести ладонью по груди к прессу. И даже зарыться пальцами в короткие аккуратные кудряшки на лобке.