Шумахер не опошляет позу, просто стоит за спиной, едва касаясь меня, поэтому не брыкаюсь. К тому же, жест скорее защитный, чтобы показать сопернику, кто ближе к жертве. Сглатываю пересохшим горлом:

– Почему он не уймётся?

– Потому что ты… – а вот это Шувалов уже шепчет в затылок, – лакомый кусочек. Да к тому же… на тебя открыли охоту.

– Кто и за что? – новая волна ужаса неприятно щекочет кожу, и даже волосы на загривке встают дыбом.

– Брат одного солидного человека. Он участвует в СВМА и заинтересовался тобой. Не знаю, когда ты успела ему дорогу перейти, но берегись, птичка… Грен в команде Гризли. Ему за счастье доложить боссу, что твоё очаровательное тело выведено из игры.

– Не понимаю вас, мужчин, – безотчётно дёргаю плечом, пытаясь избавиться от дыхания парня. Мне не нравятся чувства, которые рождают прикосновения Шувалова. – Если девушка говорит: «Нет…»

– Это не всегда означает «нет», – парирует Родион, прижимаясь теснее.

– Возможно, – оказываюсь лицом к лицу с Шуваловым, провернувшись в сужающихся объятиях, – но тогда читайте язык тела. Меня не тянет к тебе. Меня не тянет к нему… И уж тем более мне был неприятен Гризли и его жуткая манера пугать. Я правильно рассудила, что он псих. Жаль, на вас нет управы. Вы смешны со своими детскими забавами и неумением играть без грязи.

Шумахер явно взбешён моими словами, но держит себя в руках. Шумно дышит, пилит злым взглядом. Несколько секунд задумчивого молчания, и с явной неохотой отступает:

– А к кому тебя тянет? – окутывает холодом.

Даже рот открываю, не находясь с ответом, но ни звука не могу издать.

– Шум, ты где завис? – нарушает нашу немую сцену та самая блондинка. Меня упорно игнорит, обвивает руками шею Родиона, надувает искусственные губы: – Я тебя потеряла… – подобострастно заглядывает в леденющие глаза Родиона. – Мне скучно!

– Даш, – без нежности и мягкости избавляется от её объятий Шувалов, – у меня дела образовались. Важные… – добавляет значительно, одарив меня красноречивым взглядом. А меня коробит, как можно вот так просто отшивать одну, согласную на всё, – и она этого не скрывает, – на глазах другой, которая категорически не желает?

Девушка мрачнеет, на лице невысказанная обида и разочарование:

– Конечно, – трясёт неопределённо головой, заставляя белокурые локоны прийти в движение.

– Иди, веселись. Выпивка за мой счёт, как соберёшься уходить – Антону на выходе скажи, он машину закажет, – безликий поцелуй в щёку.

– Угу, – расстроенно кивает Дарья и, так ни разу и не посмотрев на меня, оставляет нас наедине.

Пан или пропал? Куда ни кинь – везде клин…

Ира

– Ближе к полночи приедет мой зам, тогда я смогу тебя проводить, – Родион откидывается на спинку дивана, руки водружает наверх.

– Спасибо. – Пока не понимаю, за что: герой – не герой, спасение – не спасение, сомнительная компания. Тоже устраиваюсь на диване, только соседнем, в вип-зоне, куда приглашает Родион.

Шувалов равнодушным взглядом прогуливается по клубу, танцующим, возвращается ко мне:

– У тебя мутки с Селивёрстовым?

На миг торопею. Откуда ему известно? Да и какие мутки? Переспали пару раз…

– Если от корня «муть» – то да! – на всякий случай придаю голосу брезгливости.

– В смысле «вы вместе»? – не унимается Родион.

– Жили до недавнего времени, – я не менее упряма в играх словами.

– Жили? – вскидывает светлые брови Шумахер.

– Только не говори, что ты не в курсе – у него дом сгорел. А так как он мой сосед… Мои родственники предложили его семье пожить у нас. Так что да. Мы жили, но… – запинаюсь, хаотично соображая, как бы выкрутиться из щекотливого положения.

– Но? – ждёт продолжения парень. Вот же неугомонный!

– Конфликт интересов, обоюдная непереносимость, теснота, благо Игнат обладает фантастическим умением найти пристанище на ночь…

Лицо Шувалова смягчается, глаза победно сверкают ледышками.

– Хочешь сказать, что он съехал?

– Да, – придвигаю бокал, который передо мной вырос, словно из ниоткуда. Официанты в вип-зале – фокусники. – А в чём проблема?

– Я решил, что вы вместе, поэтому удивился, когда ты оказалась возле клуба одна… Твой внешний вид… Странное поведение. Мелькнула мысль, что он тебя подослал ко мне.

– Даже не представляю, откуда такие бредовые мысли?

– Я видел его на твоей машине…

– И? – хмурюсь, не улавливая логики. – Это говорит о том, что у нас с Игнатом что-то есть? – изображаю искреннее недоумение.

– Такую машину не дают мимо проходящему.

– Да ты что? – отпиваю коктейля. – Мы больше, чем мимо проходящие. Мы теперь даже больше, чем рядом живущие, – решаюсь на признание. – Возможно, мы скоро породнимся.

Теперь очередь Шувалова вытаращиться.

– Да, – продолжаю исповедь; шокировать, так уж шокировать. – Наши родители.. . – неопределённо мотаю головой, – вместе, и подумывают о браке. Поэтому мы сводные брат и сестра… в перспективе, если родичи не разойдутся.

– Это правда? – сощуривает ледяные глаза Шумахер.

– Я похожа на человека, кто такое придумает? – укоряю взглядом. Но знать Родиону, что Игнат нечестным способом выманил машину, не стоит. Не его это дело. И тем более – знать, что я поддалась очарованию и напору соседа. – Когда я давала ему «Ашку», понятия не имела, для чего конкретно… Не скажу, что мечтала её дать, но… дала, – заканчиваю кисло и опять делаю глоток. – В следующий раз буду знать, что одолжение тачки приравнивается к отношениям.

– Хочешь сказать, – опять надменен Шувалов, – чисто по-соседски одолжила охрененно дорогую машину?

– Угу, – кивок. – Поэтому, когда узнала, что он её снимал для СВМА, мы разругались в пух и прах!

– И между вами…

– Мы! Не! Встречаемся! – Отрезаю резче, чем следует, чтобы оборвать следующие вопросы. Откровенно бесит этот разговор и допрос. Я, чёрт возьми, имею право на свою личную жизнь! И молчать о ней – тем более.

Несколько минут сидим в полном молчании. Я потягиваю напиток, что приятным теплом растекается по телу. Шумахер всё это время рассматривает клуб, толпу, что угодно, но только не меня. И это пугает. Лучше бы проявление эмоций, чтобы знать, что у него в голове!

Меня потряхивает. Игнат, козлина, успел засветиться на моей тачке! Убью гада!

– Я не доверяю Вёрсту, но твои слова… Ты правда не знала, что это мой клуб?

– Твой? – глупо вторю и от удивления чуть не давлюсь напитком.

Шувалов меня пристально рассматривает рентгеновским взглядом, словно пытается считать – лгу я или нет, но, видимо, моя реакция настолько правдоподобна, что в холодных глазах появляются смешинки.

– Ты неподражаема в своей невинной простоте.

– Стараюсь, – беззаботный взмах ладони, хотя на деле мне до жути неудобно. Будто на колючке сижу, а изображаю, что на мягком диване. – Тут мило, – скомкано хвалю. – Симпатично и… удобно.

Шумахер начинает ржать:

– Бл***, никогда ничего более нелепого не слышал. Странная оценка ночного заведения.

– Уж прости, – морщу нос, – по остальным показателям не мне сравнивать. Я не завсегдатай таких мест, поэтому и точной оценки не могу дать. Но тут шумно, алкогольно, весело и опасно… Это ведь норма? – с надеждой, что в этот раз не промахиваюсь.

– Ох***, нужно твои слова запостить и на сайте клуба вывесить. Реклама убойная.

– Не хотела тебя обидеть, – теперь моё настроение падает ещё ниже. Глаза перевожу на барную стойку второго этажа. Бармен коктейли собирает возле двух красивых девушек, что на стульях высоких сидят, да шушукаются.

– Ты не обидела, скорее развеселила. Обычно девчонки говорят, как всё: «Вау, круто!!!», – изображает дикий, неестественный, девичий восторг ещё и голосом играя на высоте. – Часто на этом заканчиваются слова и начинается буйство эмоций, а ты нашла ёмкие, чёткие описания своих чувств. Так что, поверь, ты меня порадовала. Приятно сидеть в компании с девушкой, которая для связки слов не использует маты, бабские уловки, мерзкие словечки, знает более одного прилагательного и смущается от каждого откровенного взгляда.