- Смерть для всех одна. И когда она придет к тебе, ты поймешь, что из себя представляет мое текущее существование.
- Нет... Ты безумен.
Рыцарь рассмеялся.
- От кого я слышу! Ты раб того, кого никто в жизни не видел.
- А ты тогда кто?
- Глупец. Ты рассуждаешь о том, о чем не имеешь никакого представления.
- Как и все люди. И ты не исключение.
- Я не человек.
Послышались шаги. Культист снова стал надрывать горло, и бессмертный перестал его слушать. В конце фанатик был слишком уставшим и, похоже, уснул. Прошло не мало времени, прежде чем его голос вновь разорвал темному.
- Ты говорил, что ты не человек. Но почему ты так считаешь?
- Не выебывайся. Ты прекрасно знаешь, что такие как я - чудовища. Во мне живет только ненависть. Я истреблял целые народы. Я не могу радоваться, и не могу собой управлять.
- Тогда почему ты говоришь со мной?
Тогда замолчал уже бессмертный. Фанатик не подгонял его.
- Спишь? - спросил викарий через пару часов.
- Нет.
- Пожалуй, мне хочется верить в хорошее. Поэтому я сдерживаюсь.
- Приятно слышать. Ты ведь такой же изгой, как и мы?
- Не такой. Я сам изгнал себя.
- Думаешь, мы так сильно отличаемся? - с неожиданной теплотой сказал он. - Сокрытый объединяет под своей волей заблудших и испуганных. Или ты думал, что я в здравом уме стал таким?
- Я вообще слабо понимаю, как такое случается. Никогда бы не выбрал такую судьбу. При жизни все было так хорошо! Я был... уважаемым, любимым, успешным. Что же сейчас... и говорить не хочется. Как ты догадался пойти на служение этому божку?
- Не от хорошей жизни, поверь. На такое можно решиться лишь тогда, когда не остается совсем ничего, и даже Арчиско вряд ли помогут тебе. Тогда ты, полный страхов и сомнений, идешь в дикий лес, глядя в пустоту, до тех пор, пока не встретишь кого-то из нас. И там ты наконец-то обретаешь новое счастье.
Бессмертный фыркнул.
- Не очень-то ты походишь на счастливого. Ты просто перекрикиваешь свою слабость.
- Я не перекрикиваю, а взываю к слабости людей.
- Угу, и режешь себя потом. Какое изощренное счастье! Глупец. Как же ты слаб. Твой хозяин просто туманит ваши рассудки. А сейчас, похоже, ты начал понимать.
- Не в этом наша отрада. А в том, что Сокрытый дает нам возможность быть слабыми и напуганными.
- Ого. Да, это очень серьезный аргумент. Как я понимаю, он - сборщик налогов?
- Твоя шутка неуместна.
- Как ты сказал, так я и понял. Империя с радостью предоставляет своим подданным такую возможность.
- Я не об этом. Наш мир не позволяет людям пасть, ибо иначе их сожрут как другие, так и они сами. Вернее, не наш мир, а человечество. Потому-то мы и зовем их "сильными слабаками". Они же просто врут сами себе, стараясь быть безупречными. Но это невозможно. А Сокрытый освободил нас от этого бремени.
- Мыслишь как раб. Хотя ты с этим и не споришь.
- Сокрытый является нам гораздо реже, чем все думают. В последний раз он являл нам свою волю более полувека назад, а до этого молчал и того дольше. Мы лишь хотим избавить человечество от этого самообмана. Ведь если люди будут жить в бесконечном страхе перед чем-то чужим и непонятным, то однажды они не смогут сопротивляться своим якобы темным сторонам души, и тогда все станут свободными! Тогда и только тогда люди перестанут врать друг другу. Убивать себя. Губить цивилизацию. Начнут искренне мечтать.
- Как-то плохо у вас пока выходит.
- Империя Драконов простояла две тысячи лет, но и она пала.
- Логично.
- Сокрытый примет тебя, если ты того захочешь.
Бессмертный вновь замолчал. Он наконец обратил внимание на то, что во тьме ему было неуютно. Голос из-за стены тактично молчал, позволив ему поразмышлять о своей судьбе. Ему вспоминалось, как он глупо погиб годами ранее, в прямом смысле невовремя попавшись Аврелиану на глаза. Некромант убил его, не заметив, и затем вырвал из объятий смерти, обрекая на бессмысленное существование. Бессмертный неожиданно понял, что его злоба не шла к нему напрямую от самопровозглашенного Бога Смерти, а родилась сама, пока он был человеком без свободы воли. Убийцей. Предателем. Которого теперь ни одному суду не было смысла судить.
- Нужны ли Сокрытому те, кого больше нет?
- Ему не нужны те, кто не может умереть, а не то, что не может умереть. Может быть, твоя плоть и не сможет больше никогда вкусить смерть, но разве это невозможно для твоей души?
- В каком смысле?
- Есть люди, которые ходят и смеются, но они просто еще не похоронены. Они уже мертвы, просто не знают об этом. Но если есть боль, то душа точно жива. И если ее принять, то она тебя освободит. Какой бы невыносимой душевная боль не казалось, самое страшное обычно уже позади нее.
Бессмертный заплакал. Слезы стекали по гнилым язвам на изуродованном лице. Викарий не знал, как описать нахлынувшие чувства, вместе с которыми на волю вырывались его страдания. Плакал он долго.
