Пришло время ужина. Дэличея подкатила накрытый сервировочный столик к двери и три раза стукнула в неё.

Вербонур поцеловал тыльную сторону ладони своей возлюбленной, ласково улыбаясь при этом. Закатывая столик в кабинет, он всё еще пребывал в легкой эйфории. Чудина заметила сияющий вид правителя, она слышала их голоса, и игриво проговорила…

– А Вы влюблены, Ваше Величество, – башка изогнула свои большие губы в ухмылке и несколько раз кротко моргнула.

– Влюблён – с лёгким смущением кивнул правитель и присел в кресло.

– Небось, и жениться надумали?

– Да. Я на ней женюсь, – кивнул Вербонур.

– А она-то согласна?

– Я предложу. Надеюсь, не откажет.

– Наверное, она знатная персона? – спросил Сафэлус будто с хитринкой.

– Нет. Она служанка в моем чертоге.

– А разве короли на слугах женятся? – сощурилась башка.

– А почему бы и нет? – Вербонур спокойно посмотрел Сафэлусу в глаза. – В моем королевстве разделений и гонений в соответствии индигената* нет! Каждый выполняет свою работу и выбирает то, что ему по душе. Лишь главное, чтобы это не было во вред другим или самому себе.

Сафэлус озарился всем своим видом.

– Знавал я одну женатую пару… – задумчиво протянула Чудина. – Довольно печален их роман.

Правитель выразил мимикой лица свой интерес. Ему хотелось услышать историю, башка это поняла и заговорила…

– Один граф долго ухаживал, а затем женился на мухе… – сказал Сафэлус и посмотрел в удивлённые глаза Вербонура. Рассказчик выжидал, слегка прищурив веки.

– Простите, Сафэлус, Вы сказали… на мухе? – ошеломление выскользнуло вперед фразы.

– Да-да, – оживленным голоском проговорил Сафэлус и продолжил повествовать.

– Поначалу они были безумно счастливы. Граф боготворил свою супругу. Они всё делали вместе. Гуляли, катались на лошадях и устраивали пикники. Муха кормила мужа ежевичным вареньем, которое казалось графу самым вкусным блюдом. Вот граф ладошку выставит на стол, муха прыг и усядется на неё! Да как начнёт крылышками жужжать, напевая весёлую песенку. – Башка замолчала, давая правителю время осознать и спросить…

– Сафэлус, это очень странно, – Вербонур приложил указательный палец к щеке, опираясь подбородком на кулак, а локтем в столешницу. – Как мужчина мог жениться на мухе?

– Совершенно обыкновенно, – обыденно ответила голова и продолжила. – Виною раздора меж супругами стала пчела. Граф случайно забрёл в густую чащу, когда охотился в лесах. Он наткнулся на улей, где и жила пчёлка. Она пожалела заблудшего. Бедняга устал и оголодал. Кокетка накормила графа душистым мёдом и исполнила ему звонкую песенку. С того момента мужчина не мог уже её забыть. Он стал тайком сбегать к улью и всячески увивался за пчелой. Вскоре муха прознала об измене мужа и, обидевшись, поспешила уйти от него, но тот уговорил не покидать их дом. Муха простила прегрешения супруга не без усилий. Идиллия продлилась недолго. Граф вновь начал гулять к полосатой красавице. Муха устроила мужу скандал, когда тот нагрубил ей, сказав, что устал есть кислое варенье, что надоело ему глухое брюзжание жены, та улетела из замка. Кота в мешке не утаишь! – Сафэлус издал кроткий смешок. – Пчела тоже узнала о том, что граф женат. От злости опасная красавица ужалила его в правый глаз, да так, что тот ослеп! Вот и остался гуляка одиноким, несчастным и незрячим на одно око. Теперь пчела уже не казалась ему такой притягательной. Он жалел о содеянном и скучал по своей любимой, ласковой мухе. Дни и ночи напролёт рыдал уцелевшей глазницей!

Некоторое время оба собеседника сидели в молчании. Вербонур размышлял, Сафэлус ожидал.

– Стало быть, – наконец нарушил тишину правитель. – Расстались они с мухой, не потому что были такими разными, а потому что граф сам всё разрушил?

– Верно, – довольно буркнула башка, отчетливо осознавая, что рассказанная история послужила для короля ценным уроком на будущее. Конечно, она несла более глубокий смысл, но Вербонур понял именно тот, который пытался до него донести Сафэлус. – Ежели совершил какой поступок по воле своей, да в здравом уме, так не хныкай, словно дитя малое. Держи ответ за слова, и уж тем паче, за поступки.

Вербонур благодарно кивнул Чудине. В животе у правителя заурчало, и он притянул к себе столик чуть ближе.

– Могу ли я Вас чем-то потчевать, Сафэлус?

– Благодарю, Ваше Величество, но я не ем и не пью. Хотя я буду весьма признателен, если Вы прикроете портьеры от ярких лучей заходящего солнца. Я уважаю небесного царя, но его острый свет режет мои глаза.

*Индигенат – юридический термин, характеризующий гражданский статус.

Чёрная невеста

Маргиза пробудилась ранним утром до восхода солнца. Она подошла к широкому окну своей комнаты и настежь распахнула его. Прохлада улицы обдала бархатную кожу приятным касанием. Маргиза вдохнула дурманящую свежесть, смешанную в непередаваемую композицию ароматов. Прямо за окном расстилался прекрасный сад, а под подоконником росли пушистые кусты пионов, бутоны которых источали невероятное, сладкое благоухание.

Девочка окинула, еще пока спящую, округу внимательным взглядом. Умиротворенный покой укутывал природу незримым покрывалом таинственности. Зелёные очи Маргизы с восторгом рассматривали великолепие и статность цветущих каштанов, высокие ёлки с раскидистыми битыми ветвями также не были обделены вниманием. Порой на глаза попадались причудливой формы валуны, словно бы в шубку одетые, поросшие мхом. Всё это Маргиза видела уже много лет, но не переставала восхищаться! К сожалению, животных и насекомых теперь не найти в этом райском месте. Они стали постепенно уходить из сада после внезапной трагедии. Эта напасть и по сей день обитает в поместье Кариссима, родном доме Маргизы. На самом деле трагедией все называли смертельную болезнь её матери. Хворь иссушила прекрасную, молодую и некогда жизнерадостную женщину. Пила из неё соки жизни, погружая всю семью в чашу страданий, приближая страшный час смерти для Коломиры.

Ни одно назначенное докторами лечение не помогало. Ни одна провидица, либо знахарка, толком не сумела объяснить немощь, обуревавшую добрую женщину. Маргиза часами сидела у постели матери. Коломира напоминала ей дивную розу, срезанную в саду и опущенную в хрустальную вазу. Цветок, насколько бы он не был прекрасен, в итоге вял и усыхал, а потом рассыпался в прах.

Маргиза Авиль Кариссима Первая – юная прелестница. Самая старшая из детей большой семьи, жившей в поместье имени Кариссима. С изящными, правильными чертами лица, густыми, упругими волосами, цвета разливного шоколада с легким отливом спелого баклажана, которые доставали Маргизе до самых бёдер и вились в пружинистые кудри. Девочка росла вызывающе красивой. Пусть выглядела она младше своих лет, но ей пришлось слишком рано повзрослеть. От тоски и печали она начала много читать. Изученные ею книги вызывали интересные мысли. Постепенно Маргиза разучилась быть чересчур наивной. Она даже перестала молиться. Хотя её вера в чудеса не угасала. Всё чаще девочка ловила себя на мысли, что сходит с ума, потому что она видела…

Впервые Маргиза увидела её на пороге парадных дверей. Женщину в чёрном подвенечном платье. Белоснежное лицо незнакомки было сокрыто под чёрной кружевной вуалью. Она вошла в поместье посреди бела дня. Маргиза тогда была на год младше. Она помнит, как играла с братьями и сестрами в саду.

Потом крик. Все на него сбежались. Вопила служанка, она нашла Коломиру на полу. Бледная та лежала и, казалось, почти не дышала. С тех пор мать Маргизы не покидала постель. Утихли музыка и смех в поместье, больше не было гостей и пышных балов. Дом Кариссима окутал мрак. Стены покрывались тонким слоем плесени, кое-где появились трещины под крышей, а каменные статуи медленно рассыпались. Множество друзей покинуло «печальную» семью. Лишь самые близкие наблюдали за долго тянущейся кончиной несчастной женщины и жалели её.