Сегодня я могу себе позволить есть рыбу!

С таким игривым настроем все удалось само собой: подходящая к случаю одежда нашлась сразу; волосы легли так, как надо, без капризов; уборка закончилась, не успев начаться. Удача на этом не иссякла, и кулинарные проблемы решились тоже на удивление быстро. Сегодня большой базарный день. В рыбной части рынка я не только купила свежайшую рыбу, но получила бесплатный рецепт приготовления. Теперь осталось собрать вместе знания и умения и приготовить не просто что-то съедобное, а желательно вкусное. Вскоре работа на кухне закипела.

Мой новый знакомый оказался пунктуальным: ровно в двенадцать раздался звонок в дверь. Доминик вошел с огромным букетом роз. «Мужчина, кажется, знает, как понравиться женщине», – подумала я, искренне поблагодарив за цветы. Я очень люблю розы – любого цвета и размера, с запахом и без него, – и если бы могла, всегда имела их в своем доме, независимо от времени года.

Гость поприветствовал меня, поцеловав в обе щеки, слегка и ненавязчиво притянув за плечи, я ответила ему тем же.

Первый визит незнакомого мужчины в мою новую квартиру. Она совсем небольшая, но мне, как гостеприимной хозяйке, пришлось познакомить гостя с расположением комнат и удобств, что заняло немного времени. Доминик демонстрировал вежливость и опять наговорил кучу приятных комплиментов. Закончился показ квартиры на кухне, и приглашением знакомого к столу.

Рыба получилась на удивление вкусной, с хрустящей корочкой, которая прежде мне не удавалась, а белое сухое вино, выбранное по собственному разумению и вкусу, оказалось вполне приятным, чему я несказанно обрадовалась. Доминику рыба тоже понравилась, о чем он не преминул сказать. Услышав похвалу кулинарным способностям и благодарность за приглашение еще и еще, мимоходом подумалось: «Неужели он всегда повторяет благодарности по десять раз? Как-то не вяжется с его великосветскими манерами». Впрочем, может быть, это выдумки. Гораздо важнее, с ним приятно разговаривать – он неплохой собеседник, умеет слушать. А я люблю поговорить, и мне часто недостает умения выслушать другую сторону, чему было бы неплохо при случае подучиться. Не всегда, правда, получается – чаще всего вспоминается об этом поздно.

Уметь слушать можно по-разному: соглашаться с собеседником во всем, вступать в полемику, делать вид, что слушаешь, или молча внимать. Доминик из последнего разряда слушателей и внимал моему красноречию, изредка кивая головой. Впрочем, иногда я замечала, что его мысли не здесь, а далеко отсюда, но, не успев подумать, ловила вновь внимательный взгляд.

При дневном свете все видится несколько иначе, чем вечером, и я начала более пристально разглядывать гостя. У него оказались красивые темно-синие, почти фиалкового цвета, глаза, которые вчера из-за сильного прищура я не разглядела. За ночь волос на голове, к сожалению, не прибавилось, зато отчетливо стали видны седые виски. Прямой, с элегантной горбинкой нос был, пожалуй, самым большим украшением лица и отвечал моим представлениям об идеальной форме.

– Можно тоже сказать комплимент, хотя я не люблю делать их мужчинам? – после долгих колебаний получила я согласие и выдохнула: – У тебя красивая, элегантная форма носа, ее увидешь не часто.

Гордая открытой правдой, я ожидала положительной реакции на комплимент.

– Спасибо, – услышала я впервые его открытый, громкий и искренний смех, чему удивилась. – Меня никто никогда не сравнивал с лошадью, даже не знаю, как отнестись к такому сравнению!

– С какой лошадью? Я и не думала сравнивать тебя ни с какой лошадью! – немного оторопев от какого-то, сию минуту произошедшего недопонимания, но не уловив его смысла, смутилась я. – Я хотела только сказать, что в природе такие формы появляются не сами собой, а в результате селекции. То есть, нет, у определенной национальности, или нет… – все больше запутываясь, промямлила я, краснея от неловкости момента и так и не закончив начатую фразу.

– Моим носом я обязан деду, у него был похожий, это семейная селекция – воспроизведение у мужской ветви семьи одинаковой части тела, – закончил Доминик, все еще улыбаясь и показывая, что не обижен на не слишком удачное сравнение.

Его прямой и тяжелый, не вяжущийся с улыбкой на губах взгляд смутил меня, но я все же спросила, не обиделся ли он.

– Все в порядке, – услышала я, похоже, не отражающий правды ответ. – У меня нерешенные проблемы в фирме, они не дают полностью расслабиться. Извини, если это очевидно, постараюсь исправиться и больше не огорчать тебя.

Ответ прозвучал не очень убедительно, но я не стала упорствовать в выяснении истины. Если человек посчитал нужным так ответить – значит, есть причины, о которых он не скажет, да и настаивать не в моих правилах.

– Хочешь составить мне компанию в небольшом путешествии? Здесь по соседству, в ста километрах, есть интересный в историческом плане городок Мюнстер, – сказал он несколько витиевато и добавил: – Если, конечно, ты свободна.

– Город знаю только по названию, поэтому с удовольствием составлю тебе компанию, – в тон Доминику ответила я, сглаживая мгновенным согласием предыдущую неловкость.

Быстро собрав грязную посуду со стола и составив в мойку, я прошла в комнату. Одевшись теплее, я готова продолжить наше знакомство.

Доминик оказался хорошим водителем, и до Мюнстера мы доехали довольно быстро. Город был чудно красив: мощенные брусчаткой улицы; старинный, редкой красоты собор; действующий мужской монастырь; прежде не виданные мною, стилизованные под старину вывески сегодняшних ремесленников; неповторимые, самых различных форм, цветов и размеров фасады и лепнина домов; улицы без автомобилей, свободные только для пешеходов и велосипедистов – все это создавало впечатление короткого путешествия в прошлое. Проходя по улицам и любуясь великолепием старинного города, я взяла для удобства спутника под руку и заметила, что ему это приятно. День выдался холодным, но, к счастью, не было ни дождя, ни снега. Прогулка длилась долго, и мы, продрогнув на февральском ветру, решили согреться, выпить чего-нибудь горячего.

Зайдя в кафе и удачно заняв последний – как будто ожидающий только нас – свободный столик недалеко от окна, мы заказали две чашки горячего шоколада и два куска лимонного пирога. Мне было легко общаться со спутником, и он мне нравился все больше. Ненавязчивый, корректный, какой-то домашний – таким я хотела его видеть, таким и видела.

«Он же тебя откровенно соблазняет, прикидывается воспитанным джентльменом с трагической историей, а ты не хочешь видеть. Боже мой, когда ты научишься разбираться в мужчинах? – прозвучал, наконец, уснувший под аккомпанемент комплиментов Доминика голос разума. – Тебе давно не двадцать и даже не тридцать, а ты до сих пор веришь во все, что говорят мужчины. Верить или не верить, а тем более доверять можно, когда знаешь человека дольше, чем один день».

«Мне трудно себя переделать, – включилась я в диалог с собой. – Я верю в то, что хороших, добрых и честных людей на земле больше, чем плохих, злых и лживых. Но если к каждому подходить с подобной меркой – сначала узнай, потом поверь, а лучше не надо верить совсем, – то, в конце концов, потеряю веру в себя. Мне уютно с этим человеком, я хочу узнать его поближе, а тебе, брюзга, желаю спокойной ночи».

Осторожно, но твердо закрыв дверь перед носом обеспокоенного сознания, я переключилась на любителя лимонного пирога. Наша беседа текла непринужденно и, похоже, обоим нравилась открытостью. Темы для разговора находились разные: о студенческих годах, о родителях, о прочитанных книгах, об увиденных городах… Мне было так хорошо и легко в обществе немолодого мужчины! Так я себя, кажется, никогда не чувствовала.

Во время разговора я вспомнила нелепый случай, произошедший со мной в Париже. Не зная французского, кроме слов здравствуйте и спасибо, я прилежно пыталась объяснить хозяину маленького винного погребка, который, кроме французского, никакого языка не понимал, что хочу к вину то же самое, что лежит на тарелке у сидевшей за соседним столиком дамы. Уже после моей второй попытки он, в ужасе замахав руками, начал лепетать: «Non, Madame, non», – пытаясь закрыть своим телом объект моего вожделения. Видимо, он решил, что я хочу эту еду забрать себе. Сейчас, сидя в теплом кафе, потягивая какао, разговаривая на понятном языке и прекрасно понимая друг друга, мы веселились над этой историей. А тогда, в Париже, мне пришлось уйти из чудного погребка голодной, с бокалом белого вина, одиноко плескавшимся в пустом желудке.