Новая знакомая поблагодарила еще раз за чудесно проведенный вечер, доставивший ей много приятных минут, поцеловала в щеку и ушла, красиво переставляя стройные ноги в цокающих каблуками сапогах.
Немного вина на пустой желудок и внимательный взгляд незнакомого мужчины действуют вместе оглушающе. Мне принесли расчудесный салат с зажаренными кусочками индейки, но я неожиданно поняла, что есть не хочется.
«Есть все же нужно», – сказала я себе, ковыряясь в тарелке, но стараясь делать это более или менее элегантно (интересно было бы посмотреть на себя со стороны).
Молчать во время еды, делая вид, что занята только процессом поглощения пищи, как-то неприлично, но говорить только одной становилось не только неловко, но и навязчиво. Я попробовала перевести разговор со своей персоны на жизнь и интересы нового знакомого. К тому времени, как я осилила несколько кусочков нежного, вкусного мяса и отправила в рот пару листочков салата, спутник расправился с отбивной и был готов удовлетворить мое любопытство.
Слушая внимательно рассказ о тридцатилетних отношениях с теперь уже бывшей женой и тремя взрослыми детьми, я запивала волнующую историю небольшими глотками вина. Вскоре пришло удивление: как такое могло случиться в семье, где все дышало благополучием и довольством, где люди не ведают материальных затруднений? Как можно, живя только семьей и ее интересами, получить в ответ на самопожертвование удар ниже пояса, которого ничем не заслужил?
«Такие истории бывают только в кино, – подумалось мне. – Жизнь не может быть столь несправедливой, или я совсем ее не знаю и не понимаю».
Чем дальше продолжалось повествование Доминика, тем больше возникало вопросов. Их я не осмелилась задать. Кто может разобраться, что произошло на самом деле? При расставании каждый обвиняет другую сторону и неохотно берет на себя часть вины или отрицает ее совсем. Каждая из сторон имеет право на свою правду. Правда обманувшей жены, и правда обманутого мужа. Правда того, кто берет, и правда того, кто дает.
С другой стороны, нельзя рассматривать правду как шаблон для измерения градуса жизненного благополучия. Когда в семье нет любви, нужно хотя бы быть честным и, не раня другого, помнить, что есть такие понятия, как приличия, долг по отношению друг к другу, уважение, о которых забывают или никогда не слышали, что тоже встречается нередко. При расставании каждая из сторон теряет что-то важное, что сопровождало ее на протяжении совместно прожитых лет, и заслуживает сочувствия…
Доминик рассказывал свою историю, как заученный урок: без эмоций и перепада интонаций, на одной ноте. Непонятно, то ли он повторял ее столь часто, что не слышал себя, то ли боль по утерянной семье и чувство ненависти к бывшей жене с годами не утихли.
– Необязательно подробно рассказывать, если тебе неприятно или больно, – я сопереживала рассказчику. – Все и так понятно. Действительно неблагодарно и жестоко так поступать, никто не заслуживает подобного отношения к себе.
– Сейчас у меня все в порядке, – сказал Доминик преувеличенно бодрым голосом. – События забываются, я принял правильное решение, другого быть не могло.
Судя по его виду, сказанное не очень соответствовало истине, но в голову пришли другие мысли. Когда я слышу рассказ о чьей-то судьбе, вызывающий сочувствие, мне хочется помочь – нормальное человеческое чувство. Не все люди до конца откровенны – некоторые ищут сопереживания, хотят жалости, сочувствия и подтверждения своей правоты. Зная все это, почему же я переживаю за других людей больше, чем за себя? И почему другие не переживают за меня, когда мне плохо?
Принадлежит ли Доминик к категории людей, ищущих, прежде всего сочувствия, или у него другие цели, мне неизвестные? Чего он ожидает от нашего союза, от меня конкретно? Были у него женщины до меня и почему отношения не сложились?
От этих извечных почему немного веет детством. Только ребенок, сгибаясь под тяжестью вопросов, идет к взрослым, потому что не имеет собственного опыта и надеется удовлетворить любопытство с их помощью. Взрослый же человек на свои почему или интуитивно знает ответ, или догадывается, но не хочет его слышать. Приятнее и безопаснее получить готовое решение, чтобы потом переложить ответственность за него, если оно окажется неправильным, на кого-то, а не нести ее самому.
Принять решение трудно.
Но, пожалуй, еще труднее признаться себе, что сделал неверный шаг, от которого в первую очередь пострадал сам. Не каждый настолько силен, чтобы признать свою неправоту. Отсюда и вечные почему, ответ на которые лежит на поверхности, откуда его нужно достать, набравшись смелости. Признайся себе единственный раз, что совершил ошибку, и тогда, с высоты собственной мудрости, сможешь защитить себя от повторения необдуманного шага. Но для этого нужно найти время поразмышлять, как мы понесем наказание, не уделяя себе внимания или не умея слушать себя.
Мысли приходили и уходили, поторапливая время. После активно начавшегося вечера – с массой новой информации, вкусной едой и хорошим вином – по прошествии времени наступила вполне понятная минорная пауза. Тарелки опустели, вино выпито, камин затух, людей в ресторане почти не осталось. Я неожиданно сознала, что ужин продолжался пять часов, но пролетели они, как несколько минут – быстро и незаметно. Кажется, мы оба устали от долгого сидения и интенсивного общения. После услышанного, съеденного и особенно выпитого мне хотелось только одного – остаться наедине, немного подумать о событиях прошедшего дня, уютно вытянувшись в постели.
– Пойдем? – спросила я неуверенно своего визави.
Имя его я успела опять забыть, но хорошо, что записала в блокноте – дома выучу.
Мой кавалер встрепенулся, будто ждал вопроса, подозвал официанта, оплатил счет, мы встали из-за стола. Одевшись сам и подав мне пальто, он открыл дверь в начавшуюся метель.
– Извини, не могу тебя отвезти: не совсем трезв, да и город мне не знаком, – сказал знакомый незнакомец.
Открыв заднюю дверь подъехавшего такси, он помог мне сесть и захлопнул дверцу. «Вот так джентльмен, – молнией пронеслось в голове, – даже не попрощался! Мог бы хоть до свидания сказать!» – Я почувствовала себя обиженной в лучших чувствах. Такси не трогалось, я сидела и молчала, ожидая дальнейшего развития событий. Неожиданно открылась дверь с другой стороны, и мы оказались с моим спутником на заднем сиденье, близко друг от друга.
– Я провожу тебя до дома хоть таким образом, – раздался все больше начинающий нравиться голос.
Мне было приятно его тепло, исходящее от близкого соседства, но не более. Я пребывала, честно сказать, не совсем в трезвом состоянии. По дороге мы не обменялись ни словом. Он держал мою руку в своей ладони, не отпуская, а я не отнимала ее, не придавая большого значения, впав в усталое сомнамбулическое состояние. Мы быстро преодолели недолгий путь до дома. Почувствовав недосказанность, я поспешила поблагодарить провожатого за чудесный вечер и попрощаться.
– К сожалению, не могу пригласить на чашку чая, потому что поздно и я засыпаю на ходу. Но в благодарность за сегодняшний вечер приглашаю тебя завтра на обед, если у тебя, нет других планов.
Даже в темноте было видно, как обрадовано сверкнули глаза кавалера. Чтобы закончить на сегодня затянувшееся, на мой взгляд, рандеву, я чмокнула его в щеку и ушла, не оглядываясь.
Открыв на следующее утро глаза, я вспомнила, что нужно поторопиться и многое успеть сделать, раз уж пригласила в гости вчерашнего знакомого. Быстро выпив чашку чая и критически оглядевшись вокруг, я наметила план работы. Требовалось придать жилью соответствующий вид; найти чистую скатерть; привести в порядок себя; найти подходящую к событию одежду; где-то купить хорошую рыбу и вспомнить, что к этой рыбе подают, чтобы гость оценил мои кулинарные способности.