Мне было хорошо с ним. Обходясь долгие месяцы без мужчины, я начала забывать, что такое сильные мужские руки, держащие тебя в объятиях. Я вдыхала запах нечаянного любовника, получала удовольствие от прикосновений, ласк и поцелуев. Его постоянные атаки не утомляли – наоборот, чувствовалось приятное волнение во всем теле, усиливающееся с каждой минутой. Лежа на боку и крепко прижимая меня к телу, он отдыхал, закрыв глаза и поглаживая мое бедро. Его ласки становились опять активнее, и, открыв глаза, он спросил взглядом, все ли так, как надо. Положив его руку на грудь, я хотела удостовериться, действительно ли почувствовала давно забытое волнение тела и прилив чувств. Да, этот мужчина сумел разжечь во мне огонь желания: во рту пересохло, грудь затвердела и наполнилась истомой, соски стали похожи на глаза плюшевого медведя – такие же темные и жесткие, лоно истекало соком, стон готов сорваться с губ. Почувствовав это, мой любовник откуда-то открыл в себе новый импульс, и его третий взлет совпал с моим первым. Это была песня освобождения, хор сбывшихся желаний, закат и рассвет, полет в небесной выси, ласкание ветерка и нежное касание солнца – это было восхитительно!

Время от времени прямо из горлышка утоляя жажду глотками шампанского, которое стояло тут же, мы любили друг друга часы напролет. Не знаю, откуда во мне взялось столько любовного пламени, которое горело всю нескончаемо прекрасную ночь… Силы начали постепенно иссякать. Только на короткое время могла я сомкнуть веки и задремать, как чувствовала настойчивое подрагивание готовой к атаке плоти Доминика.

– Не могу больше, – шептала я сухими губами, отдав ему всю влагу и обессилено прикрыв глаза.

– Я тоже не могу, – эхом повторял он, смеясь шутке, целуя меня и снова начиная любовные атаки.

Наконец и он заснул, утомившись от ночных игр, но и во сне продолжая крепко держать меня в объятиях, не отпуская от себя ни на миг.

Это было какое-то наваждение, обоюдное сумасшествие, неравная борьба с судьбой, будто она отвела нам только эту последнюю и единственную ночь для жизни и любви, а наутро мы должны были умереть. В комнате стоял терпкий запах оставленной на простынях влаги, перемешанный с легким запахом потных тел. Стекла комнаты запотели от горячего дыхания, и даже рассвет не мог пробиться к нам через сырой любовный туман.

Все рано или поздно кончается: и плохое, и хорошее. Кончилась необычная и прекрасная ночь. Отказавшись от завтрака, я попросила ночного героя отвезти домой, потому что мечтала остаться одной и спать, спать, спать. Мне не было плохо физически, мне было слишком много: разговоров, любви, событий, наготы… Мне хотелось посмотреть на произошедшее со стороны, прочувствовать, понять, оценить, поразмышлять, а для этого требовались ясная голова и время. Я плохо представляла себе, как Доминик собирался преодолеть те четыреста или сколько там километров, что отделяли его от работы, да и, честно говоря, меня это мало волновало.

Покинув гостеприимно принявший нас отель, мы расстались недалеко от моего дома. Доминик светился от счастья: это было видно невооруженным взглядом. Он несколько раз поцеловал мне попеременно руки, приобнял, сказал, что бесконечно счастлив, поблагодарил в сотый, наверное, раз за чудесную ночь и спросил, когда можно позвонить. Я, впрочем, заметила, что, несмотря на приподнятое настроение, его мысли принимали другое направление. Они летели туда, где он находился большую часть дня, недели, жизни, к никогда не изменяющей, приносящей то удовлетворение, то стресс, находящейся близко и всегда под рукой – к любимой работе.

– Позвони сегодня вечером или лучше завтра до обеда, – прошелестела я сухими губами, прощаясь, и пошла, не оглядываясь, на плохо слушающихся, ослабевших ногах к дому, мечтая провалиться в сон.

Дойдя до квартиры, раздевшись и выпив почти полный графин воды, я упала в постель и, не успев даже подумать: «Как хорошо!» – уже спала.

Громко и настойчиво звонивший телефон вытащил из крепкого сна и заставил меня недовольно поморщиться. Полежав еще минуту с надеждой, что звонки прекратятся, я, в конце концов, встала и пошла навстречу надоевшим звукам. «Ну, кому я могла понадобиться в воскресенье вечером?» – подумала я с неприязнью, подходя к аппарату, стоявшему на самом краю рабочего стола.

– Приветствую тебя, мое счастье, – голос, прозвучавший в трубке, был знаком – это он шептал предыдущую ночь нежные слова, от которых приятно кружится голова и которые хочется слушать без конца.

Вопросы так и сыпались из телефонной трубки – Доминик не давал много времени на размышление. Он интересовался, не разбудил ли меня, как я себя чувствую, не успела ли я его забыть, не голодна ли, так как утром ничего не поела…

– Да, ты меня разбудил, но это не страшно, уже пять часов, пора вставать, потому что скоро опять идти в постель, – сказала я, потягиваясь и односложно отвечая на вопросы. Чувство легкого стыда за то, что осталась на ночь у незнакомого мужчины, не прошло. – Нет, я тебя не забыла. Трудно забыть человека, который не давал спать целую ночь. Чувствую себя нормально, только слабость в коленках, знакомо тебе такое чувство? – съехидничала я и больно прикусила язык.

– Возможно, это от долгого лежания в постели на одном боку, – засмеялся он счастливо. – У меня тоже слабость в ногах, но оттого, что я пять часов был за рулем. Сейчас я в бюро, у меня накопилась целая гора важных бумаг, их необходимо разобрать.

Пожелав друг другу приятного вечера и заранее спокойной ночи, мы расстались до следующего дня.

Положив трубку, я осталась неподвижно стоять, прислонившись к стене и вспоминая только что закончившийся разговор. Голос Доминика нес в себе целую гамму удивительно приятных оттенков, массу обаяния и затаенного сексуального пыла. Он так и остался вибрировать в ушах низким баритоном, и я с удивлением почувствовала, как потянуло и повлажнело внизу живота. Эта волна донесла тепло до лица, оно загорелось энергией прилившей крови.

Повернувшись к зеркалу и глянув в него, я увидела, что и ожидала: симпатичную женщину с порозовевшим лицом, делающее ее еще привлекательнее. «Ага, – сказала я отражению, – положительная реакция на понравившегося мужчину. Ладно, пошутили – и хватит, нужно позвонить Лизе, она наверняка заждалась звонка».

Позвонив и поболтав с подружкой о женских и житейских делах, мы условились встретиться в среду вечером. В течение разговора меня подмывало рассказать ей о необычной ночи, но в последнюю минуту что-то останавливало. «А нужно ли? – подумалось отстраненно. – В советах я не нуждаюсь, никто не решит за меня, как и что делать с приключением, в которое сама вляпалась, а просто так рассказывать – интересно ли кому-то?»

Попивая ароматный зеленый чай и заедая печеньем, я провела остаток вечера за интересной книгой. Около десяти вечера, устав бороться со сном, я отправилась в постель и, не додумав до конца: «А что же поделывает…» – опять уснула.

Насколько можно судить по внешнему виду, чувствовала себя Анна сегодня свободнее, чем вчера. Она не задавала неприятных или наводящих вопросов, что характеризовало ее с положительной стороны – не люблю назойливых людей, независимо от пола. Она была не совсем трезва, но и не настолько пьяна, чтобы не понять, зачем я ее приглашаю к себе в номер. Но как только за ней закрылась дверь, ее будто охватила паника или что-то похожее на сожаление. Она села в предложенное кресло посередине комнаты и замолчала. Стараясь не смотреть в глаза, она отводила мои руки точно так же, как в машине убирала пальцы из моих ладоней.

«Ей мои прикосновения не неприятны, это видно. Возможно, она стыдится чего-то, о чем не скажет, – крутилось в голове, а руки нетерпеливо подрагивали, желая сжать ее в объятиях. – Нужно помочь ей расслабиться».

Встав на колени, я начал целовать руки Анны, которые она пыталась убрать, но уже не так активно, одновременно сжимая колени и желая обхватить ее всю и сейчас. Набравшись терпения, я целовал ее, медленно поднимаясь выше к груди, и просил сделать мне подарок, оставшись на ночь.