– Кто это был? – едва слышно спросил Джейк, его голос звучал тише шепота.

– Мальчик, – Майкл отвел взгляд.

Когда-то Джейк думал, что сможет отразить любое нападение и выстоять, даже если его закидают камнями. Как сильно он ошибался. За последние сорок восемь часов он узнал, насколько был уязвим.

Он перевел взгляд на капельницу и стал наблюдать, как раствор медленно капля за каплей перетекает в трубку. Частицы жидкости блестели в лучах солнца, и если смотреть с того места, где он сидел, становились похожими на кристаллы.

Тарин носила в себе их сына. Сына, которого потеряла в маленьком подземном укрытии, где на неё напал монстр. То самое чудовище, что уже погубило всю её семью. Отца. Мать. Сестру. Брата. А теперь и сына. Их сына.

– Она знала?

– Скорее всего, нет.

Джейк кивнул. Так даже лучше.

– Не нужно ей говорить.

– Джейк…

– Мы не расскажем ей, если только она сама не спросит, – если же она знала о беременности, и спросит, именно он сообщит ей новости, они пройдут через это вместе. Но если Тарин ни о чем не подозревала…

Она итак уже слишком многое потеряла. Если бы только Джейк мог избавить её от ужасной мучительной боли, то так и сделал бы. Память об их сыне он сохранит в своем сердце и будет оплакивать потерю за двоих.

Майкл поджал губы, но ничего не ответил.

– Почему она до сих пор не проснулась?

– Тяжелая форма пневмонии. К счастью, болезнь носит бактериальный характер, не вирусный. Мы накачали её таким количеством антибиотиков, что можно и быка свалить с ног. Поверь мне, лучше, если она все время будет спать.

В дверном проеме показался Джек Каллаган.

– Можно войти?

В руках он нес огромный букет ярких цветов. Потребовалось некоторое время, чтобы найти для них место: уже все пространство было заставлено всевозможными корзинами, вазами, букетами и прочими подарками от всей семьи – мужчины просто не знали, чем ещё себя занять. Медсестрам ничего не оставалось, как выкладывать пожелания скорейшего выздоровления вдоль стен.

При одном взгляде на сына Джек понял, что Майкл всё рассказал.

– Мне жаль, сынок.

– Мы ничего не будем ей говорить.

Джек обменялся взглядом с Майклом и вздохнул.

– Всё улажено, – перевод: от тела Гэвина избавились, и теперь никто никогда его не найдет. Все следы его присутствия были стерты. Пистолет, пули, кровь – всё исчезло, будто и не было ничего.

– Как он её нашел, черт возьми? – Джейк находился на грани срыва. Он не отходил от Тарин ни на шаг с того самого момента, как Иэн вынес её на руках в подземном убежище. За несколько прошедших дней Джейк немного отстал от жизни и не знал, что именно им удалось выяснить.

Джек покосился на кровать.

– Она под сильнодействующими препаратами, – пояснил Майкл. – Не услышит тебя.

Глава семейства опустился в кресло.

– Кейн и Шон сейчас в Орегоне. Предварительная версия такова: каким-то образом Гэвин Говард узнал о Чарли Мэлоуне, как раз незадолго до смерти старика. Ему не удалось добраться до Тарин, она исчезла раньше, но он, должно быть, выяснил, что у Чарли здесь, в горах, имеется участок земли. Скорее всего, он ждал подходящего момента, изучал местность, уверенный, что Тарин, в конце концов, все равно появится там.

– А жучок в системе Иэна?

– Безобидный. Установлен Министерством национальной безопасности, новый протокол, когда файлы с высоким уровнем секретности, находятся на особом контроле. Иэн обо всем позаботился. Все кончено, Джейк. Для всего остального мира Киара Фицпатрик умерла уже много-много лет назад.

– Быстрая смерть была для него слишком легким наказанием, – холодно заметил Джейк. – он должен был понести заслуженное наказание, страдать и мучиться за все то, что сделал с ней, – с нами. В душе Джейк оплакивал потерю сына, которого так никогда и не узнает.

– Не имею возражений, – произнес Майкл нехарактерным для него тоном. Обычно он принимал сторону разума и логики. А к убийству прибегал лишь в особых случаях, когда не оставалось иного выбора, но даже тогда делал это насколько возможно быстро и безболезненно. Но в этот раз задание оказалось чем-то большим. Слишком личным делом. – Но разоблачение Говарда вполне может привести к тому, что Тарин окажется на всеобщем обозрении. Не думаю, что ей захочется этого.

Это они обсуждали уже много раз в течение нескольких последних дней. Теперь, когда всё закончилось, когда Иэн трудился не покладая рук, чтобы доказать, что Гэвин был последним, кто участвовал в массовой казни много лет назад, захочет ли Тарин вернуть себе настоящее имя и предстать перед всеми как Киара Фицпатрик?

Она была единственной наследницей миллионов семьи Фицпатрик, девушкой, за которую когда-то молилась вся страна в надежде, что её найдут живой и невредимой. Если правда о ней откроется, она снова попадет в центр внимания общественности. Её будут преследовать и днем и ночью. Секретная служба, ФБР, ЦРУ, АНБ и прочие негласные агентства точно захотят изолировать её от всех, чтобы как следует допросить.

Джейк мог с абсолютной уверенностью сказать, что ничего такого она не захочет. Но недостаточно мнения лишь его одного и понимания, что он потеряет свою женщину, как только откроется истина. К сожалению, как и все остальные, он знал, что принять решение мог только один человек, который в настоящий момент находился в состоянии, близком к медикаментозной коме.

– Самое худшее позади, – Майкл будто прочитал его мысли. – Уже можно отучать от лекарств. К завтрашнему дню она будет в полном сознании.

Джейк снова посмотрел на маленькую женщину, укрытую простыней. Тарин могла решать, раскрывать ли свои секреты. Но у Говарда такого выбора не было.

***

Джейк смотрел невидящим взором в большое окно больничной палаты; перед ним раскинулась живописная долина, служившая ему домом с самого детства. Пробило всего пять часов, но вечер неумолимо близился. В это время года очень рано темнело.

Джейк приглушил свет в комнате, выключил все яркие флуоресцентные лампы, он хотел, чтобы пробуждение Тарин стало приятным. Крошечная искусственная ёлка подмигивала разноцветными огоньками рядом с кроватью – единственное напоминание о том, что наступил сочельник. Медсестра, пожилая женщина, одна из немногих, кому доверили ухаживать за Тарин и кому доверяли Каллаганы, любезно принесла её.

Много времени прошло с тех пор, как Джейк последний раз праздновал Рождество. Конечно же, они ежегодно развешивали гирлянды в баре. Закрывались пораньше в канун Рождества. Но потом он, отец и братья – те из них, кто находился дома в тот момент – собирались в гостиной как обычно в любой другой вечер. Они могли произнести тост и выпить за тех, кого больше не было рядом с ними. Делились воспоминаниями и чествовали тех, кто пал в служении своему богу и стране и для кого больше никогда не наступит Рождество и время чудес. Но чтобы праздновать? Нет, не по-настоящему. Никакой елки. Никаких рождественских гимнов. Никакого обмена подарками. Они все уже давно выросли из этого.

Исключением стал этот год. Теперь Джейк не считал себя выше традиций и устоев. Впервые с тех пор как умерла его мать, Джейк Каллаган опустился на колени и начал молиться. Он просил бога дать ему сил и мужества. Молился за женщину, лежащую перед ним и так похожую на падшего ангела: красивую, но раненую и изможденную. Его сердце. Его croie.

Он молился за их потерянного сына, ангела, вознесшего на небеса.

Тарин тихо застонала. Уже не впервые за последний час. Майкл сказал, это признак того, что она постепенно приходит в сознание. В глубине души, там, где всё ещё жила вера в чудеса, Джейк надеялся, что это знак иного рода.

– Тарин, – негромко позвал Джейк. Он поднялся и положил большую теплую ладонь на её маленькую прохладную руку, чтобы она не испугалась, когда проснется. – Всё в порядке, детка, ты в безопасности.