Отвоевав позицию, Гарри ожесточённо атаковывал Плеггу, и было видно, что тот занервничал: если вначале Паркинсон смеялся, радуясь, что может спустя столько лет, вновь почувствовать прежнюю силу, то теперь эта затянувшаяся ничья стала его утомлять. Ральф обернулся на его оклик. Кровь, промочила ему уже всю мантию, руки дрожали, но он тоже начал посылать проклятья в Гарри, хотя они и полетели мимо цели.

В этот момент Люциус бросился на Ральфа сзади, хватаясь за торчащие из его спины осколки голыми руками. Кожа сейчас же лопнула на его ладонях, но он лишь стиснул зубы и надавил на них, глубже вгоняя в спину Ральфа. Обезумев от боли, тот истошно заверещал, пытаясь сбросить Люциуса, но безуспешно — он навалился на него всем своим весом, вдавливая в пол.

— Идиот! — воскликнул Плегга; гнев, впрочем, позволил ему выровнять силы, и Гарри снова был атакован.

Оказавшись на полу, Ральф стал отчаянно брыкаться, не позволяя Люциусу отнять у себя палочку. Он вытянул руку с ней вверх, а второй схватил Люциуса за лицо, пытаясь оттолкнуть. Люциус же мёртвой хваткой сжал его запястье, и искры фейерверком полетели из палочки Ральфа во все стороны так, что Плегге и Гарри пришлось прервать дуэль и, забыв друг про друга, броситься врассыпную под ещё уцелевшие предметы мебели.

Воспользовавшись этим замешательством, Гермиона метнулась к мракоборцам, но Паркинсон не позволил ей совершить задуманное. Невидимый хлыст, ударил её по спине, сбивая с ног на усыпанный осколками пол. Боль была такая сильная и обжигающая, что она вскрикнула. Ещё один взмах палочки и ноги её обвило верёвками.

Люциус отвлёкся, и Ральф одержал верх, ударив его по раненой щеке и уткнув конец палочки в шею. Замерев, тот поднял свои окровавленные ладони.

— Экспульсо! — воскликнул Гарри, и синий луч попал Ральфу прямо в голову, отбрасывая его вместе с Люциусом в стену; палочка Ральфа отскочила в дальний угол зала, закатываясь под сервант.

— Конфринго, — вторил ему Плегга, и фиолетовая вспышка полетела Гарри в спину.

— Гарри, — только и выдохнула Гермиона.

Тот обернулся в последний момент, и заклятье прошло по касательной, опалив ему правое плечо. Отшатнувшись и взвыв от боли, он перекинул палочку в левую руку. Плегга довольно рассмеялся, но Гарри, превозмогая боль, послал в него новое заклятье, которое впрочем, пролетело мимо.

— Уйди с моей дороги, — прорычал разозлённый Паркинсон.

— Я не остановлюсь до тех пор, пока ты снова не окажешься в секторе «С»! — проговорил тот.

Гермиона видела, как стремительно Гарри покидают силы, он опёрся бедром о спинку дивана. Продолжая держать палочку направленной на Плеггу. Тот уже не атаковал его. Он просто стоял напротив, улыбаясь и тяжело дыша.

Люциус, которого сильно ударило о стену, отбросил от себя безвольное тело Ральфа. Грузно поднявшись с пола и тряхнув головой, он решительно направился в сторону мракоборцев, мимо всё ещё лежащей на полу Гермионы. Молча, он выудил из брюк одного из них палочку. Плегга не помешал ему.

— Палочка дохлого мракоборца тебе ничем не поможет, Малфой! — сказал он, шутливо подмигнув Гарри: — Остолбеней!

Гарри не успел среагировать. Наконец борьба его кончилась, и он рухнул на пол.

— Круцио! — Люциус взмахнул палочкой, и огромная красная вспышка загорелась на её конце.

Приподнявшись на локтях, Гермиона замерла с открытым ртом в страшном ожидании. Плегга даже не пытался увернуться, и к огромному изумлению не только Гермионы, но и самого Люциуса, непростительное заклятье, которое он произнёс сработало не в сторону атакованного им врага, а в его собственную. Загоревшаяся красная вспышка так и не сорвалась с конца палочки, она замерла там на мгновение, концентрируясь, после чего прошла по древку в обратном направлении, расщепляя его и ударяя Люциуса в самую грудь. Изо рта его вырвался стон, слабый и беспомощный. Скованный судорогой Люциус упал на пол.

Плегга запрокинул голову, разражаясь громким лающим смехом, и в полностью разгромленном зале наконец воцарилась тишина, прерываемая разве что судорожным дыханием Люциуса, который ощутил на себе всю силу собственного Круцио.

— Я же сказал тебе, что палочки этих чёртовых мракоборцев тебе не помогут, — Плегга, подобрал палочку Гарри, небрежно опустив её в левый карман плаща, и шагнул в сторону Люциуса. — На них лежат специальные чары, которые не позволяют применять непростительные заклятья. Только такой беспросветный самодур как ты мог этого не знать.

Люциус, ещё не вполне оправившийся от пережитого, пополз от Паркинсона в сторону, оставляя на мраморном полу кровавый след. Плегга медленно и неотступно шёл за ним.

— Даже забавно, как быстро всё меняется в этом мире, — хмыкнул он. — Вот ещё каких-то сорок минут назад ты восседал во главе этого прекрасного стола в этом возмутительно богатом зале, среди розового мрамора и богемского хрусталя, позолоченных приборов… А вот, ты уже лежишь у моих ног, и все твои изумительные фарфоровые тарелочки, вручную расписанные девственными вейлами, рассыпались вокруг тебя в пыль. Знаешь, как счастлив я был все эти годы в Азкабане, нюхая ароматы крысиного помёта и получая новости о том, что ты, мой дражайший соратник, предавший меня из желания спасти свою, не стоящую и выеденного яйца шкуру, быстро реабилитировался после войны, став весьма уважаемым членом общества! Поработал в Министерстве, создал Фонд помощи ветеранам войны, пострадавшим, в том числе и от твоих собственных действий… Но самой главной отрадой для меня стала, конечно же, весть о том, что ты обзавёлся новой женой! И не кем-нибудь, а Гермионой Грейнджер! Грязнокровкой, что училась на одном курсе с нашими детьми. «Ого!» — подумал я тогда, вот такого-то поворота, я от тебя уж точно не ожидал. Это поистине был блестящий ход, Люциус!

— Хватит патетики, — прошептал тот, переворачиваясь на спину. — Хочешь разделаться со мной — так разделайся уже! Чего же ты ждёшь?!

— Ну, я же уже сказал тебе, чего я жду! — Плегга склонился над ним. — Твоих страданий!

И, мгновенно преодолев отделявшее его от Гермионы расстояние, он схватил её за плечо, ставя на колени и утыкая конец палочки ей в висок.

— Только попробуй тронуть её, — прошептал Люциус, предпринимая попытку встать на ноги, но она едва ли увенчались успехом.

Паркинсон загоготал, оскаливая гнилые зубы.

— И что ты сделаешь, позволь спросить? — поинтересовался он, с силой схватив Гермиону за волосы; она лишь вздохнула. — Смотри-ка, даже и не пискнула! Хороша, хороша, грязнокровка! Ничего не скажешь…

Плегга прижал голову Гермионы к своей левой ноге, и отвратительный запах немытого тела ударил ей в нос. Она поморщилась. Рука его тем временем заскользила по её щекам, грязные пальцы тронули губы. Гермиона сжала их, ощущая, что в щёку ей через ткань его плаща упёрся конец палочки Гарри, которую Плегга забрал у него. Она была совсем рядом… Ей нужно было только исхитриться и достать её из глубин его кармана.

— Я тебя уничтожу, — выплюнул Люциус.

Преодолевая слабость, держась за стену, он наконец поднялся; ноги его тряслись.