— Что?.. Я не понимаю! — выдавила из себя Гермиона, начинающая терять терпение. Ситуация стала её раздражать.

— Тебе не надо лезть к ней в дружбу, — произнёс он, отстраняясь от двери. — Даже не подходи к ней… Поняла?

Он взглянул на неё обезумевшим взглядом.

— Люциус, — Гермиона притопнула каблучком. — Ты расскажешь мне всё как есть или нет? Кто она такая? То что она родственница Мальсибера с которым учился Северус я уже поняла, но…

— О, она не просто какая-то там родственница Мальсибера! Она его родная сестра!

— Ах, ну… сестра! Да какая теперь уже к чёрту разница?! — всплеснула руками Гермиона. — Раз она не в Азкабане и не побоялась приехать в Британию, значит…

— Это ничего не значит! — прошипел тот.

— Она была Пожирательницей?

— Не открыто. Метки у неё не было. Она только готовилась её получить, когда Волдеморт вернул себе своё тело, потому как на момент его первого падения, ей было всего одиннадцать.

— Тем более, она, должно быть, просто попала под влияние брата, точнее… Он ведь тогда сел в Азкабан, конечно, и её отец тоже… Она, вероятно, была очень потеряна…

— Потеряна? — выплюнул Люциус. — Если и есть наименее подходящее для Миреллы определение, то это оно! После того, как Волдеморт вернул себе свою силу, а её брат совершил свой первый побег из Азкабана, она была среди тех, кто помогал ему и остальным Пожирателям.

— Как и ты сам, — заметила Гермиона. Люциус поморщился.

— Потом была та битва в Отделе Тайн, — продолжил он, — и Мальсибера снова посадили в Азкабан…

— Откуда его через год вместе с тобой и вызволил Волдеморт, — нетерпеливо продолжила за него Гермиона. — Я прекрасно знаю твою биографию Люциус!

— В общем, — вздохнул тот, явно сделав над собой немалое усилие, дабы пропустить её эмоциональное замечание мимо ушей. — Она снова помогала ему до самой битвы за Хогвартс. После которой Мальсибера уже окончательно посадили в Азкабан.

— Но, как же она сама избежала наказания? — удивилась Гермиона.

— Мирелла в битве не участвовала. Её вообще уже не было в Британии на тот момент. За несколько дней до этого Тёмный Лорд отправил её, как одну из самых преданных своих не имевших метки приспешниц, в Европу, чтобы она привела магов, желающих присоединиться к нему. Затем случилась битва, и вернуться ей уже было некуда, да и не к кому, как ты понимаешь…

— Очень душещипательная история! — едко заключила Гермиона. — Расплакаться можно! Зачем же она вернулась теперь?

— Не знаю, — выдохнул тот. — Я полагал, что она уже никогда не вернётся. Ходили слухи, что она обосновалась где-то в восточной Европе…

— Может быть она поняла, что ей здесь уже ничего не угрожает и…

— Загрустила? Соскучилась по родине? — иронично закончил за неё Люциус.

— Ну, а какие у тебя предположения? Что она приехала отомстить тебе? — не выдержала Гермиона.

В комнате повисла тишина.

— Может и так, — отозвался, наконец, Люциус. Волосы у него растрепались. Глаза блестели в полумраке лихорадочным огнём.

— Что ты ей сделал? — прямо спросила Гермиона.

— Как минимум не сел в Азкабан вместе с её братом после финальной битвы.

— Ты сдал его?

— Нет, он был пойман ещё до моих допросов…

— Тогда я не понимаю, чего ты боишься, — судорожно вздохнула она и, помолчав, спросила: — А сам он, Мальсибер, ещё жив?

— Умер два года назад…

— Мне кажется, ты драматизируешь, — заключила Гермиона.

— Драматизирую?

— Нет смысла паниковать до тех пор, пока мы не узнаем её реальных намерений, — уверенно произнесла Гермиона. — До сих пор я не услышала ещё ни одной весомой причины, из-за которой нам следует бояться Миреллу. Если ты, конечно, рассказал мне всё…

Люциус поджал губы, ноздри его раздулись.

— Ты просто не знаешь её!

— О, могу себе представить! Очередная бывшая Пожирательница! Ничего особенного! Ничем не особеннее, чем твоя бывшая же…

Гермиона остановила себя на полуслове, понимая, что разговор их пошёл совсем не в то русло. Глубоко вздохнув, она сделала по комнате несколько шагов. Если уж что Гермиона и умела делать в своей жизни, так это брать себя в руки перед лицом неизвестности. Она могла сколько угодно лить слёзы по собственной несостоятельности в исследовательской деятельности и прочим пустякам, но когда речь шла о вещах, которые могли оказать неконтролируемое влияние на её жизнь и жизни её близких людей — умела мобилизовать все свои силы и подходить к решению вопроса с исключительно холодным рассудком. Вот и теперь, Гермиона посчитала, что эмоции пора было отключить до тех пор, во всяком случае, пока у неё не будет достаточно доказывающих или опровергающих что-либо фактов.

— Так, — выдохнула она. — Посмотрим, что у нас есть… Мирелла вернулась в Британию спустя два года после смерти брата в Азкабане. Других родственников у неё здесь нет?

— Нет, — выдохнул Люциус.

— Что ж, предположим, — Гермиона приложила палец к своим губам. — Её появление здесь вместе с этим греком просто некое забавное стечение обстоятельств. Очевидно, что в Европе ей пришлось устраиваться заново, и она могла осесть в конце концов в Греции. Нужно узнать, как давно они знакомы с этим меценатом. Быть может они вместе уже много лет… И она сама не ожидала, что жизнь предоставит ей шанс вернуться.

— Или же она намеренно втёрлась к нему в доверие, прознав о наших с ним делах… Прочитав о Фонде из газет. Я уверен, что с тех пор, как она покинула Британию, взгляды её ни на грамм не поменялись… А потому для неё я лишь жалкий предатель, который, избежав Азкабана, стал потворствовать гр… магглорожденным.

— Я не понимаю, что тебя угнетает больше: то что она, возможно, собирается тебе отомстить или то, что считает предателем? — ядовито поинтересовалась Гермиона.

— Я только не хочу, чтобы её появление каким-либо образом отразилось на нас, — прошептал Люциус. — Я не могу допустить, чтобы кто-то вроде Миреллы, был вхож в наш с тобой дом.

Глаза его уже не были безумными. Гермиона прочитала в них усталость.

— Люциус, — она подошла к нему и провела ладонью по его влажной от проступившей испарены щеке. — Я обещаю тебе, что мы не допустим ничего подобного. Но прежде чем паниковать, мы должны разобраться во всех деталях… Деньги этого грека очень важны для нас, не так ли?

— Гермиона, — выдохнул он. — Я не думаю сейчас о деньгах…

— А я думаю о том, что мы не можем разрушить просто так всё к чему шли столько месяцев, только от того, что какая-то женщина заявляется сюда и напоминает тебе о прошлом!

— Хорошо, — голос его вновь обрёл устойчивость. — Будь, по-твоему. Но как только я пойму, что она приехала сюда с недобрыми намерениями…

— Мы сразу же предпримем законные меры, Люциус, да, — с расстановкой произнесла она.

***

Из-за задержки Люциуса и Гермионы, открытие вечера и банкет начались несколько позже, чем планировалось. Никто, однако, кажется и не заметил их отсутствия. Мистер Алонзо, осмелился взять ситуацию в свои руки, приняв на себя роль ведущего, так что к моменту, когда Люциус и Гермиона снова вошли в зал, он уже, представил сотрудников и гостей друг другу, принявшись рассказывать о нынешнем положении дел в Фонде, отпуская попутно остроумные шуточки, имевшие у публики немалый успех. Господин Калогеропулос к тому моменту уже расположился вместе с Миреллой, севшей по правую руку от него, за небольшим рассчитанным на четверых столиком. Опора с клеткой тоже стояла рядом с ним — по левую руку.

— Ах, дорогой мой Люциус, ваш сотрудник, этот Алонзо, такой чудный юноша! — воскликнул старик, когда они с Гермионой подошли к столу. — Вам определённо нужно повысить ему зарплату!