— Альянс будет против, — хитро усмехнулся Отец.

— Когда Наивэ будет принадлежать мне, Альянс уже ничего не сможет поделать.

— Проект Кокона далек от завершения.

— Ресурсы для постройки нашей верфи я переброшу. Нужно ускорить разработку поглотителей. Нам не нужно будет строить верфь, если у нас будет Наивэ.

— Это поменяет слишком много пунктов намеченного плана, Шестое Дитя. Масштаб этой конструкции поистине грандиозен.

— Я уверена, мы скоро найдем способ решения этой задачи.

Первые годы она еще искала причины, по которым Отец беспрекословно одобрял ее решения. Хотя он не лез к ней в голову, она сама ему все показывала. А Император доверял ей. Если доверял он, то и все остальные тоже. Червяк мнительности от привычки постоянно искать подвох грузом на сердце тоже очень долго висел.

— Итогом разговора с Императором Тетаром Безжалостным стало решение уступить нам очередность и часть ресурсов Наивэ. От тебя, Шестое Дитя, он ждет личного решения. Чего ты хочешь за проступок принца Ниммара.

— Не знаю, Отец. Пока… не знаю. Он не просто чуть не разрушил мое сознание. Он что-то искал. А потом почему-то расслабился. И я смогла пролезть в его голову. Но я увидела там кое-что. Это… выбило меня из колеи. Я растерялась, мой повелитель.

— Покажи.

Она показала.

Всем.

Они зашевелились, забурлили шепотками.

И Кайло их прекрасно понимает. Для нее это видение тоже стало полной неожиданностью. Зато чувствует, что еще нет той самой липкой жалости. Только удивление.

— Я еще не слышал о подобном проявлении воли. Тем более у Крии. Немыслимо… Видение будущего…

— Я не вижу иного объяснения, Отец. Для него это тоже стало откровением. Только воспользовавшись его слабиной, я смогла вырвать… это. Если крииден могут предсказывать будущее, нам придется пересмотреть многие задачи.

— Что именно тебя беспокоит?

— Сам факт.

— Уверена.

— Да… Нет. Это слишком странно.

В задумчивости она упустила шелест одежд советников. В какой-то миг Кайло понимает, что в огромном зале остались только она и Отец.

— Что ты решила? Чего затребуешь от Крии? Оплата твоей чести должна быть достойной.

— Не знаю. Не хочу, чтобы моя личная вендетта помешала нашим планам.

— Предпосылок к войне с Крии пока что нет. У тебя есть время подумать о плате до сумерек. После заката Зеллы я жду тебя для личного разговора с правителем крииден.

— Хорошо… Мне… я забираю флот, Отец.

— Уверена?

— Да. Пора переходить к следующим пунктам. Необходимо чуть ускорить процесс. Брошенных на дело ресурсов не хватает.

— Хорошо. Гранд-маршал Сайтен с гордостью уступит тебе свое место. Действуй на свое усмотрение, Гранд-маршал Реэн.

Время тянулось бы нескончаемой резиной, если бы не бьющий в глаз божественно-умиротворяющий свет Зеллы. В ее покоях, дома, всегда было много света. В нем можно было купаться. Добрый, успокаивающий. Всегда приносящий ей тишину. Еще несколько лет назад (восемь? девять?) этого сияния было достаточно, чтобы избавить ее от плесени. Но с каждым днем требовалось все больше благодати Зеллы. Теперь ей помогает только обряд Очищения.

Кайло так и сидит прямо на полу, в одной длинной майке, открывающей столько кожи, что будь с ней кто из ее любовников, спокойно посидеть бы ей не дали.

Теперь человеческим мужчинам придется пересиливать себя. Или делать вид, что не замечают ее лица.

Плевать.

Впрочем, секс сейчас не так важен. Не такое уж и хорошее впечатление на нее производили эти еженедельные попытки играть в физиологию. Гормональный баланс ей будут приводить в порядок медики.

— Больно?

Тихий скрежет был искренним.

Она услышала шорох чужих одежд давно, но Мать почти час стояла позади и смотрела на ее спину. Она никогда не лезла Матери в голову. Матерь Миррим и так никогда не скрывала своего отношения к ней. Поначалу язвительная и недоверчивая, Мать стала ей настоящей поддержкой и опорой. Как и Отец. Спустя время ее приняли почти все. Кроме Четвертого Сына. Тот все еще иногда был неприкрыто пренебрежителен и горделив по отношению к ней.

— Нет, мама. Зелла забрала боль.

— Но не забрала отчаяние.

От Матери никогда ничего нельзя скрыть. Мать видела ее насквозь. Перед глазами еще скакали образы и чужие мысли. Мечущиеся горящие тела все еще выли в ушах. Спины и лица мертвых сыновей Зеллы ещё поднимали тлеющий гнев.

И стыд.

— Ты заболеваешь.

Нестабильна. Уже несдержанна.

— Обряд все исправит, — гневно процедила Кайло. Слишком резко обернулась на мать, аж шея заболела. Если Мать заговорила об этом, значит, Отец тоже заметил ее начинающие чернеть ногти. Пришлось стиснуть зубы и не обращать внимание на витающую в воздухе недосказанность. Все гораздо хуже, чем она думала.

— Я… выдержу, — это вышло гораздо мягче, намного тише. Покорнее.

— Конечно выдержишь. Никто в тебе не сомневается, мое Шестое Дитя.

— Пожалуйста… Мама… Ты ведь знаешь, я никогда… Не причиню ему вреда, мама. Пожалуйста. Дай мне поговорить с ним. Всего минуточку.

Прошло уже четыре года, но в этом отношении Отец и Мать… все еще сомневались. Четыре года назад она не дотерпела до обряда…. и Седьмое Дитя Тейяр чуть не пострадал от ее ярости. Новорожденный, беззащитный, без единого шанса вынести чужой гнев. Этот же младенец и остановил ее своим мяуканьем из колыбельки. Им всем тогда повезло и обряд Очищения был проведен вне очереди, без подготовки, без предупреждения. И им всем тогда повезло, что Седьмое Дитя после обряда все же узнало мать.

Но потянуло ручонки к ней.

Не к матери. К ней.

С тех пор это могло бы быть унизительным — выпрашивать… Могло бы быть. Но ногти уже начали чернеть и Кайло не могла позволить себе допустить повторения прошлого. Она отлично понимала и принимала ситуацию.

Но вместо ответа Мать… ушла. Молча прошелестела одеждой и исчезла. Правда, уже через доли секунды появилась снова.

С ним.

С тем, кто четыре года назад стал важнее Отца, важнее Матери. Важнее всех остальных Детей Императора.

Он что, все это время честно торчал за дверью?

Шлепки босых пяток застучали, разрывая душу и Седьмое Дитя с разбегу запрыгнул в раскрытые объятия. От маленьких губ, ткнувшихся в зашитое веко, сердце чуть не выскочило.

— Я тоже хочу такую руку, но мама не разрешает, сказала, что когда я вырасту, то только тогда решу, какую руку я хочу. А правда, что у тебя у тебя будет новый глазик? Папа показал мне, что у тебя будет новый глазик. А ты зачем оставила себе это шрам? Он такой некрасивый. Больно?

— Нет, маленький мой. Уже нет. Ты поцеловал и все, больше не болит.

— Давай я еще раз тебя поцелую. Тогда долго болеть не будет. До обряда как раз хватит. А если не хватит, я буду приходить и целовать тебя, пока не перестанет болеть.

— Обещаешь?

Мешанина из зеллонианского и общегалактического… умиляла. Седьмое Дитя не заморачиваясь, лепетал на обоих языках, смешивая в неразрывную кучу слова.

— Хочешь сказать, у тебя хватит терпения приходить ко мне и целовать меня? Ты ведь забудешь об этом уже завтра.

— Честно, не забуду. Если только ребята не позовут играть. Или не заставят учиться.

— До обряда еще очень долго. Ты забудешь.

— Нет. А вот и нет. Мама сказала, Третье Дитя Миатра уже вот-вот принесет домой дочь. Значит, еще… — Тейяр принялся складывать пальцы на всех четырех ручонках, пытаясь подсчитать непосильное, непостижимое для него пока что время.

Двадцати пальчиков не хватило.

— Еще год, Тейяр. Целый год.

— Это много?

— Очень. Но если ты обещаешь…

— Обещаю. Потом обряд все исправит.

— Исправит… Все исправит.

Ей дали не просто минуточку.

Кайло сидит с Тейяром до самого заката. Все это время Седьмое Дитя без устали болтал обо всем, иногда слезая с ее рук, дабы показать какую очередную смешную птичку он увидел в саду, или какого страшного зверя с вооооот такими клыками (и вот клянусь — острее, чем у меня) он увидел в клетке на прогулке. Но всегда забирался обратно к ней на колени. И говорил, говорил. От щебета Тейяра у нее кружилась голова. От умиротворения, от радости. От тишины и детских пальчиков, нет-нет осторожно тычущих ей в искривленную щеку. Кайло же ощущала себя по-настоящему нужной для того, кто был неотъемлемой частью его жизни.