Вот тогда-то к ней и пришли те сны, суть которых она не сразу поняла. Но после них если снова не хотелось просыпаться. Не потому, что считала пробуждение ненужным. После этих снов ей хотелось оставаться в них вечно. Неопознанный, толком не сформированный голос по ночам обещал весь мир. Кайло упивалась этими снами, встречая каждый день хорошим настроением.
Пока до нее не дошло, кому принадлежал этот ласковый, шепчущий нежности голос. Пока не поняла, чьи жаркие руки обнимают ее и чьи же губы дарят счастье.
В ту же ночь неясный силуэт приобрел четкие очертания громадной фигуры принца Крии, многообещающе скользившего языком по ее телу.
Вместо того, чтобы избавиться от этих снов любым способом, Кайло позволяет себе и дальше упиваться ими, все больше теряя грань между мирами. Наоборот, строит в голове всевозможные сценарии возможной жизни, где они были бы… вместе. Придуманная жизнь иногда колола в виски своей правдоподобностью.
И убивала своей запретностью и недосягаемостью.
Четкое ясное понимание, что она в кои-то веки по-настоящему хочет кого-то, до кучи заставляло нервничать. Но все же мост в виде снов, связавший сокрытое в подсознании с разумом, вытащил наружу все тайные страхи и желания. Зацикленные в бесконечное колесо мысли и мечты подминали под себя все больше времени, и в какой-то момент Кайло понимает, что она… почти натурально влюбилась.
Она банально хотела его.
Факт, что он был недосягаем (он ее и без этого терпеть не может), только подстегивал. Это убивало не хуже мысли, что она оказалась подвержена чисто человеческой заразе.
Это люди хотели то, что обычно было недоступно.
Но Кайло и не сопротивляется себе, каждый вечер укладываясь с мыслями, что он снова ей приснится.
Подготовка к передаче поглотителя Кирие в полное владение Крии застает врасплох. Сразу вылезла куча вопросов, но ни один из них Кайло не задаст вслух. Она уже понимает, что снова выпадает из реальности.
Потому и не очень-то понимает смысл приказов Отца, отправивших ее на Кирие.
Все идет под откос, едва она слышит звуки сирен на Кирие. Не сразу осознавая, что туша поглотителя раз за разом содрогается, Кайло непонимающе следует за адъютантами, вскользь улавливая слова. Диверсия, устроенная людьми, настолько масштабна, что уже отдан приказ на эвакуацию.
Она покорно бежит к ангарам, пока ее не толкает ощущение неправильности происходящего.
Короткий, но уверенный приказ, и она уже остается одна в стремительно опустевшем коридоре. Ее почему-то упорно тянет в реакторный отсек и вот она снова одна-одинешенька стоит над бездной гипер-двигателя на смотровой длинной площадке, как в нее бьет присутствие чужаков совсем близко. До боли знакомый хаос мыслей буквально за стенами перегородок и решение приходит за доли секунды — шепот ближайшему дроиду и тот сразу откликается перемигиванием диодов на командной панели в знак подтверждения приказа.
Кайло терпеливо ждет, с чуть кривой улыбкой глядя на набежавшую по всем переходам и лестницам вооруженную толпу. Завывание сирен отвлекает не так сильно, как мигающие проблесковые маяки на стенах. Красное освещение все время мигало, на несколько мгновений сменяясь синим и снова становясь мертвенно-багровым. Чудовищная тряска рушащихся конструкций не сильно беспокоит и все что делает Кайло, это держится за перила опасно накренившейся площадки.
Не потому что ей не страшно, нет. Потому что в кои-то веки протез почему-то отказывается служить.
Подкравшийся с другого края площадки мужчина настороженно глядит, прорезая ей спину неприкрытым возмущением и некоей толикой горечи.
Она первая нарушит их обоюдное напряженное молчание.
— Какая ирония… И с чего вдруг контрабандист заделался террористом?
Несмотря на все усилия, ее голос был больше усталым, чем ехидным. Но толика яда все равно проскользнула мелкой змейкой.
— А ведь и правда, какая неожиданная встреча. Огромный корабль, но нарваться именно на вас. Гранд-маршал Реэн, если не ошибаюсь. Поправьте меня, если это не так, — злостно прошипел Хан Соло, снимая с предохранителя выставленное оружие.
— Вы, люди, так непостоянны. Еще недавно вы возили нам детей, а теперь…
Площадка под ногами уже недвусмысленно содрогается и страх замерших повсюду людей щекочет нервы.
— Вы… не боитесь, да? Вам не страшны последствия, Хан Соло?
— Дети Зеллы даже не узнают, кто причастен к разрушению этого корабля. Обещаю, соглашения насчет детей будут в силе и дальше.
— Чем же Альянс заставил вас действовать против нас? Деньги? Списание грехов? За вашу голову назначена немалая сумма.
— Как и за вашу, гранд-маршал. Это неслыханная удача. Альянс не будет преследовать меня, до кучи я получу и целый грузовик денег за вас. А теперь, прошу вас, не сопротивляйтесь и вы не пострадаете. Хотя моя бы воля, я бы прямо тут, на этом же месте казнил бы вас. Заведите руки на спину.
— Сколько пафоса, Хан. Вы очень убедительны. Но да ладно. Может быть, я сделаю, как вы хотите, только позвольте узнать… За что вы так меня ненавидите?
— Вы чудовище. Неужели вы думали, что гибель миллиардов людей просто так сойдет вам с рук? Сенат Альянса заставит вас ответить за это.
— Отвезете меня прямо в руки своей бывшей жене, Хан? Могу поклясться Зеллой, это она заставила вас участвовать в этом цирке? Что она пообещала? Прощение? А вы? Вы сами, Хан? Вы хоть осознаете, сколько детей Зеллы погибнут. Корабль вот-вот взорвется, и все, кто не успел эвакуироваться, сгорят заживо. Вы… чем вы лучше, а? Зло… оно подстерегает повсюду. И я не самое страшное его проявление. Не мне вам об этом рассказывать…
— Хватит заговаривать мне зубы. Не двигайтесь и заведите руки за спину.
Старику явно надоели разговоры и он первый сделал несколько шагов. Но сразу замер от ее слов.
— Неужели даже не спросите, откуда я знаю вас и вашу бывшую жену, Хан? Мы ведь знакомы лично.
— Что… что вы несете? Какого…
— Присмотритесь ко мне, Хан. Внимательно посмотрите.
Кайло намеренно повернула лицо левой стороной, давая ему обзор получше. Хотя в багровом освещении даже она мало что могла разглядеть. Зато протез решил послушаться, самовольно разжав металлические пальцы.
— Откуда же… вы знаете о… о нас?
— О. О! Я многое могла бы рассказать в подтверждение своих слов. О вас. О вашей жене. О вашем потерянном в неизведанных секторах сыне. Сколько ему могло бы сейчас быть? Девять лет? Бедный семилетний несмышленыш, сбежавший от собственной матери в поисках отца и нарвавшийся на плохую компанию отбросов общества. Знаю о вашей потерянной очень давно дочери, которую вы всего лишь хотели оградить от ищеек Альянса. Знаю, что вы лишь хотели обеспечить ей относительную безопасность, но до сих пор корите себя. Ведь сколько непонимания можно было бы избежать… если бы вы просто додумались произнести тогда несколько слов.
— Откуда…
— Простите, Хан, но любой из присутствующих тут скажет, что родители из вас вышли так себе… Ну же, Хан. Неужели ничего не замечаете. Вам… вам не кажется знакомым мое лицо?
Он почти сразу выронил из рук оружие.
Негнущимися ногами подошел так близко, что занервничали его люди вокруг. Посыпались крики, но контрабандист словно не слышал их. Крики усилились, едва он поднял свои руки.
Она позволила его шершавым пальцам судорожно огладить свое лицо, горько опуская от непрошеной ласки уголки губ.
— Не может быть… — неверяще шептал ей Хан.
— Почему нет… папа.
— Не может быть… Как… Как такое возможно. Беджамина, милая. Доченька. Живая. Живая. Ты живая.
— Живая, папа.
— Я… Я не верю сам себе, детка. Живая. Я так долго искал тебя.
— Я знаю… знаю. Я видела это в твоей голове, папа. Теперь все будет, хорошо, папа…. Скажи… твой потайной кармашек на месте? Ну, тот кармашек, в котором ты хранил свое обручальное кольцо?
— О чем ты? Ах, да! Я… там теперь и твое любимое колечко. Помнишь его? То, красное с черным. Оно тебе было велико и ты все время его теряла. Оно…
